Читать книгу "Эликсир и камень - Майкл Бейджент"

«Я не знаю, что здесь происходит, кто чего хочет, – это просто потасовка. Все, о чем я могу просить тебя, Сан-Франциско… в общем, это мог бы быть самый замечательный вечер этой зимой, вы знаете, и мы действительно… Не портите его, давайте проведем его вместе. Я больше ничего не могу сделать, кроме как просить вас, умолять вас, просто провести его вместе. У вас получится! Это в ваших силах! Люди! Люди! «Ангелы ада»! Все! Давайте держаться вместе. Вы знаете, что мы одно целое. Давайте покажем, что мы одно целое!»

После того как установилась какая-то видимость порядка, «Роллинг Стоунз» взялись за композицию «Under My Thumb». Они исполнили несколько куплетов. Нервно поглядывая налево, Джаггер только пел и повторял слова «Я молюсь, чтобы все было хорошо». Вдруг по толпе прокатилась волна. Вокруг чернокожего юноши в светлой коричнево-зеленой куртке образовалось пустое пространство, и на него сверкающей дугой дважды обрушилась рука одного из «Ангелов ада». Подружка молодого человека – блондинка в белой трикотажной блузке и черной мини-юбке – закричала. Другие «Ангелы» набросились на парня и быстро поволокли его куда-то налево, за пределы обзора камеры. Большинство окружавших парня зрителей никак не отреагировали на происходящее. Они либо не обратили внимания на случившееся, либо были просто парализованы этим. Музыкантам на сцене показалось, что это очередная потасовка. Джаггер потерял терпение, прекратил петь и крикнул:

«Мы уйдем со сцены, если эти парни не перестанут бить всех подряд… Я хочу, чтобы они убрались отсюда!»

Затем стали отчетливо слышны разговоры о том, что у кого-то есть пистолет. Однако на этом месте фильм внезапно прерывается и местом действия становится монтажная комната, где несколько раз прокручивается крупный план случившегося. На этом крупном плане отчетливо видно, что в описавшей дугу руке «Ангела ада» был нож.

Не зная, что произошло убийство, «Роллинг Стоунз» продолжили выступление, с жаром принявшись играть – еще один очень удачный выбор материала – «Уличный боец». Пока они находились на сцене, другие рок-группы были эвакуированы вертолетом, причем проведенная операция напоминала военную. «Роллинг Стоунз» играли еще около часа. Лишь потом они узнали о случившемся. Кроме чернокожего парня, чье убийство было заснято на камеру, в Алтамонте были еще три жертвы. Также на фестивале произошло четверо преждевременных родов.

Конечно, когда все утихло, последовали обвинения, и «Роллинг Стоунз» получили справедливую долю критики. Как впоследствии сказал Кейт Ричарде «Мы всего лишь жертвы сложившейся ситуации. Так случилось, что в Америке был 1969 год». Однако дело было не только в этом. По мнению «Ньюсуик», «после этого кровавого тура музыка «Роллинг Стоунз» впитала в себя фантастическую силу – иступленный, ироничный, всесильный эротический экзорцизм обреченного десятилетия»[380].

Возможно, самое откровенное заявление сделал Джерри Гарсиа, гитарист группы «Grateful Dead»: «Все это спровоцировала музыка: когда «Роллинг Стоунз» играли для толпы, драка продолжалась, а играли они «Симпатию к дьяволу», и я кое-что понял. Знаете, невозможно сделать что-то, что не сказалось бы на вас впоследствии»[381].

С типичным для представителей музыкального мира Сан-Франциско красноречием Гарсиа указал на нечто важное. Джимми Шелтер показал нам не просто сенсационную сцену убийства, запечатленную камерой. Он рассказал разоблачающую историю. Как свидетельствует биография Кейта Ричардса, в Алтамонте он находился под воздействием ЛСД, кокаина, опиума и марихуаны[382]. Правда это или нет, но и он, и остальные члены группы были, безусловно, на взводе. В таком возбужденном состоянии их выступление представляло собой не что иное, как мистический ритуал шаманов, где сцена заменяла магический круг – ограниченное пространство, внутри которого они творили свои заклятия. Таким образом, Джимми Шелтер запечатлел современный вариант истории времен Возрождения, когда маг теряет контроль над силами, которые он сам вызвал.

Культ Вуду и рок-музыка

В этой книге уже говорилось о связи музыки и магии, которая известна человеку с незапамятных времен. Стоит, однако, напомнить, что самая древняя музыка ассоциировалась с «примитивной» магией шаманов и предшественников герметизма. Герметическая магия как традиция, сохранившаяся еще с доклассических времен – пифагорейская «музыка сфер», – находит отражение в творчестве таких композиторов, как Бах и Моцарт, Вагнер, Малер и Арнольд Шонберг. Эта традиция, конечно же, была досконально изучена музыковедами. Ее герметические основы были исследованы и писателями, например кубинским романистом и музыковедом Алехо Карперньером. Возможно, самой серьезной из всех подобных работ является книга Томаса Манна «Доктор Фаустус».

Другое дело – популярная музыка. На самом деле популярную музыку, и особенно музыку двадцатого века, охарактеризовать чрезвычайно сложно. Существует, конечно, множество народных песен – так называемых «Border Ballads», «Child ballads» и других, которые ассоциируются с Томасом Рифмоплетом, – относящихся к догерметической языческой магии. Согласно легенде уже в девятнадцатом веке мелодия «Danny Boy», также известная как «Londonderry Air», была передана спящему скрипачу или арфисту волшебным народцем Сидхе. Роман «Двойник» австралийского писателя С. Дж. Коха посвящен так называемой «волшебной музыке» и ее влиянию на «возрождение оккультизма» в 1960-х годах.

По большей части, однако, популярная музыка двадцатого века использует совсем другие источники – по крайней мере в Британии и Соединенных Штатах. В определенный период это были частушки, рабочие и дорожные песенки, гимны – «Британские гренадеры» или «Hearts of Oak», «Yankee Doodle», «The Girl I Left Behind Me». В Америке в середине девятнадцатого века появились так называемые «западные» баллады, такие как «Долина Красной реки» и популярные песни Стивена Фостера. Это была музыка – иногда веселая, иногда величественная, иногда мучительно навязчивая – Гражданской войны в Америке. И конечно, нельзя оставить без внимания гораздо более популярную музыку оперетты – Гилберта и Салливана, например, – и мюзик-холлов. В этих произведениях, далеких от всего, что могло бы сделать их «броскими», не использовались никакие магические приемы, тем более умышленно и обдуманно. Да и у сочинивших их композиторов, несомненно, не было таких целей, для достижения которых могла бы понадобиться эта магия.

С изобретением и распространением первого фонографа, а затем и радио популярная музыка – в том виде, в котором мы знаем ее сегодня, – достигла своего расцвета. Исключение составлял лишь джаз, источником большей части которого до 1950-х годов двадцатого века продолжали оставаться мюзик-холлы. Популярная музыка была уделом так называемых «шансонье» вроде Бинга Кросби и Фрэнка Синатры и в редких случаях включала несколько магических элементов. С другой стороны, джаз объединял эти элементы, и в определенном смысле его можно считать потенциально «взрывоопасным». Однако во многих отношениях он оставался изысканной музыкой, признаком «хорошего вкуса», и присутствие магических элементов зачастую компенсировалось его интеллектуальной направленностью. Несмотря на свою популярность, джаз не произвел такого магического эффекта, как рок-н-ролл на последующие поколения молодежи. С приходом рок-н-ролла древняя связь между музыкой и магией была снова восстановлена, в результате чего появилась массовая индустрия, сыгравшая решающую роль в развитии современной западной культуры. Довольно давно было установлено, что рок-музыка уходит корнями в основном в негритянскую музыку американского юга – религиозные гимны и песнопения, джаз, блюз, ритм-энд-блюз. Менее распространенным является мнение, что все эти музыкальные формы вышли из системы религиозных верований, известной как Буду. Если музыка чернокожих американцев – это отец современного рока, то Буду – его дедушка.