Читать книгу "Время, вперед! Гвардия будущего - Алексей Махров"

Меня опять разбудили ночью – прискакал разведчик из бокового дозора.

Застегивая под подбородком ремешок шлема, я вышел на воздух. Снаружи было абсолютно темно. Луна уже ушла, а до рассвета оставалось часа полтора.

В этих условиях полк был собран и построен в рекордные сроки. Уже через десять минут офицеры, проверив своих людей, стали подходить ко мне. Глаза немного привыкли к слабому свету звезд, и я всмотрелся в лица своих подчиненных. Все были спокойны, никакого волнения. Молодцы, ребята!

Соколов привел разведчика – немолодого кряжистого урядника. Это был опытный боец – он начинал служить рядовым во 2-м Драгунском полку.

– Докладывай, Савелий! – приказал я, вспомнив имя урядника.

Улан коротко, но точно рассказал, что его разъезд наткнулся на крупные силы татар. Случилось это на закате, километрах в двадцати отсюда. До самой темноты разведчики следили за ордой, уточняя численность и направление движения. По всем прикидкам выходило, что идут татары нам наперерез. Причем, пользуясь большей маневренностью, постараются отрезать нас от реки.

– Отлично, Савелий! Хорошо поработал! – похвалил я разведчика. – Передохни чуток и возвращайся к своим! Глаз с орды не спускать! Да, захвати с собой побольше воды, день будет жарким!

– Итак, господа офицеры! Действуем по моему плану! С одной небольшой корректировкой: поскольку татары постараются приготовить нам встречу – нам придется не просто отступать с боями, а пробиваться! Головным пойдет сотник Соколов! Да-да, Максим, такую ответственную задачу я могу доверить только тебе! Возьмешь три эскадрона, восемь пулеметных и все минометные тачанки. Патронов не жалей! Если прорвемся – нам с воздуха еще подкинут, а если нет – то вторая попытка прорыва выйдет гораздо дороже. Задание ясно?

– Так точно! – радостно гаркнул Максим. – Разрешите выполнять?

– Действуй! Возьми эскадроны Воробьева, Замятина, Гречки – в них народу побольше! Выступайте прямо сейчас!!!

Соколов с названными командирами эскадронов бегом припустился к своим людям. На востоке показалась розовая полоска зари. Звезды начали бледнеть. Еще час, и станет совсем светло. Но за это время нам нужно сделать очень много.

– А нам нужно уплотнить походное каре, – повернулся я к оставшимся офицерам, оторвав взгляд от неба. – И поступим мы так…

…Второй день мы пятимся по выжженной солнцем, пыльной степи, прикрывая многотысячные колонны беженцев. Почти четыре тысячи бывших рабов составляют сейчас пешую часть моего отряда. Я выстроил их в две четырехшеренговые колонны, закрывая боковые стороны нашего каре, которое изрядно вытянулось в длину и теперь напоминало скорее прямоугольник. Три эскадрона улан шли впереди. Два прикрывали тыл. Остальные уланы составили резерв под моим личным командованием. Все тачанки были развернуты по периметру нашего построения.

Пехотинцев вооружили пиками и татарскими копьями. Им же раздали все наличные запасы трофейного огнестрельного оружия. Но основная масса пехоты вооружена трофейными саблями, малопригодными в бою против конницы. Татары налетают по два-три раза в час. Они успевают выпустить по пять-семь стрел, пока пулеметчики разворачивают тачанки. А щитов у нас нет… Поэтому наш путь отмечен телами ополченцев. Однако мы продолжаем держаться в основном за счет того, что татары хорошо уяснили боевые преимущества пулеметов.

Вчера они, перерезав нам путь к Днепру, уже предвкушали добрую резню, позабыв уроки авианалетов месячной давности. Выстроившись полумесяцем, татары с диким гиканьем пошли в лобовую атаку на отряд Соколова. Максим хладнокровно подпустил их на двести метров и только потом приказал открыть огонь. Восемь пулеметов в упор – это не шутка. Полумесяц мгновенно превратился в беспорядочную конную толпу, оживления в которую добавили четыре миномета.

Первая схватка закончилась в нашу пользу. Растерявшихся от неожиданной встречи татар выкосили в упор. Они потеряли несколько тысяч одномоментно. Мы прорвались. Потерь среди моих людей не было. Но татары быстро поняли, что противостоящие им русские весьма малочисленны, и принялись атаковать беспрестанно. После пары массированных атак, позволивших нашим пулеметчикам показать все, на что способны, татары держались в километре от нашего каре, перейдя к тактике нападения малыми группами.

Несколько раз в час два-три десятка лучников на полном скаку подскакивали к строю и выпускали стрелы. Доставалось в основном нашим ополченцам. В колонне падало два-три человека. Поначалу подбирали и относили на телеги и раненых, и убитых. Потом количество раненых стало настолько большим, что для погибших в обозе уже не было места. Иной раз тачанки успевают развернуться, да и уланы не жалеют патронов. Снова и снова татары откатывались назад, теряя по три-пять человек. Так продолжалось весь вчерашний день.

А вечером, когда за самыми тяжелыми ранеными прилетел на турболете Крюков, стало известно, что мои друзья ведут тяжелые бои за Керчь и несут потери. Поэтому я решительно отказался от поддержки с воздуха, посчитав, что в Керчи «Филин» гораздо нужнее. А мы справимся и так.

Около полудня командование противника сообразило, что Днепр уже недалеко, и стало действовать решительней. Атаки мелких групп резко участились. А когда в боковой колонне ополченцев возник небольшой разрыв, туда немедленно устремилось тысячи три татар. Пулеметчики отреагировали с небольшим опозданием, и этого хватило татарам, чтобы прорваться внутрь каре.

Я с резервными эскадронами немедленно рванул наперерез. Уланы открыли беглый огонь метров со ста. Прицельно на полном скаку не постреляешь, но все-таки конная лава – довольно большая цель, да и четыре сотни винтовок в сумме давали неплохой процент попаданий. Татарские сотни превратились в кровавую свалку людей и лошадей. И в эту массу мы врубились на полном скаку. Уцелевшие татары повернули назад. Но нашлись среди них и стойкие бойцы, которые выдержали обстрел и первый удар. Завязалась ожесточенная рубка. Место схватки заволокли густые облака пыли. Видимость упала до трех-четырех метров. Находясь в самом центре побоища, я едва успевал отбивать направленные в меня удары появляющихся из серых клубов всадников. Своих и чужих в этом мареве можно было различить только по деталям одежды и характерным уланским шлемам. Несколько вражеских клинков скользнули по наплечникам, пара стрел ткнулась в зерцало. Я сумел завалить трех или четырех татар и вступил в поединок с очередным, оказавшимся умелым фехтовальщиком. Ловко отбив несколько моих выпадов, татарин контратаковал. Я едва успел откинуться на круп коня, уклоняясь от жалящей полоски кривой сабли. Обменявшись еще несколькими ударами, резко меняю ритм и ловлю противника на прием из арсенала кендо[54]. Не отбивая, а отводя его саблю, переворачиваю кисть руки и обратным движением своего клинка рассекаю татарину горло. Он, хрипя, падает под копыта коней. Больше на меня никто не нападает.

Две или три минуты пытаюсь выбраться из пыльного облака, постоянно натыкаясь на горы трупов. Наконец вырываюсь на простор. На первый взгляд кажется, что общая обстановка не изменилась. Сбежавшие татары, провожаемые выстрелами, почти достигли своих основных сил. Но несколько десятков прорвалось к телегам с ранеными. К счастью, Соколов успел на помощь с двумя десятками улан и не допустил резни безоружных.