Читать книгу "Справедливость для всех, т.I "Восемь самураев" - Игорь Игоревич Николаев"

величию. Однако древнему камню редко доводилось быть свидетелем столь необычных и многочисленных собраний.

«Галерея» была огромна и в то же время проектировали ее так, чтобы ненавязчиво подавлять зрителя. Гость должен был чувствовать себя малым и слабым в окружении граненых колонн, сложноорганизованных сводов, чем-то похожих на ребра гигантского зверя. Ноги в изящной обуви ступали по плитам серого цвета из слегка шершавого, будто не до конца отполированного камня. Черно-зеленые стены из базальта скрывались когда-то под свитками ординарий с перечислением благородных семейств, а также трофейными знаменами эпохи завоевания королевств и превращения их в провинции единой Империи. Отсюда и пошло название. Знамена давно уж сгинули, не пережив эпоху распада и хаоса, но камень остался и вновь немо слушал раздающиеся под высоченной крышей воинственные призывы…

Бономы и приматоры кружились в сложнейшем танце, словно экзотические насекомые, облаченные в многоцветье богатых одежд, усыпанные драгоценностями, закованные в золото, серебро и платину. И как насекомые же, они с предельной чуткостью ощупывали друг друга усиками слухов, намеков, сплетен. Пытались торговать небытием предположений, словами пустых обещаний, тысячекратно превосходя в этом искусстве любых фокусников и жуликов. Воздух, пропитанный ароматом чистейшего масла из ламп, благовоний и духов, за одну лишь каплю которых простолюдин мог бы купить себе год пристойной жизни, буквально содрогался и вибрировал от скрытого напряжения.

Каждый старался принять вид уставшего декадента, утомленного жизнью всезнайки, для которого не осталось тайн у Двора и Престола. Каждый выглядывал из-под этой маски, жадно ловя обрывки теней лживых слухов. Никто не знал всего — и каждый имел завершенное мнение обо всем.

Мужские и женские голоса звучали приглушенно, возносясь к высоченным сводам, обрезали друг друга, перебивали, сталкивались, порождая Звук — низкий рокот, похожий на рычание предгрозовых волн.

— Его Величество…

— Цены вновь растут…

— Укротить скотскую сущность навозных червей! Привязать к земле, приковать, если понадобиться. Каленым железом и плетью указать мужичью его Богом назначенное место…

— Ох уж эти утонченные пристрастия средней дочери…

— Говорят, что Безземельный…

— Да что вы говорите⁈..

— Церковники совсем потеряли уважение к сильным мира сего, этот сброд уже позволяет себе жаловаться Императору…

— Тише, умоляю, в наше время даже сквозняк и пламя свечи обзавелись чутким слухом…

— Тако же и с городскими вольностями надлежит поступить, ибо дух попустительства суть яд, отравляющий здоровую плоть Империи…

— Трупы сбрасывают в реку без голов и рук… Поистине это дочь самого Ювелира, подменыш в колыбели…

— Все-то десяток монастырей разорили на все герцогство… Зачем попам земля и ценности?..

— Замолчите, ради Господа нашего и собственной жизни! Вы же знаете, кто нынче ее…

— И я ответил, что скорбеть о покойном — моя забота, как брата. Вдове же найдут нового мужа, и если эта баба продолжит выть, отведает плетки…

— Вроде бы платят золотом старой чеканки…

— И тут она берет фрелессу за рукав и увлекает в покои, представляете⁈..

— Говорят, он просил ее руки… Конечно, выскочка и вообще вряд ли графа можно поименовать человеком чести… но Его Величество благоволит этому мяснику…

— Неужто благородный человек вновь сможет обрести достоинство в бою с равными? И обогатиться выкупами, а также честным грабежом…

— Предатель предал дважды, как оригинально и ново…

— С этакой будоражащей властностью, словно алчущий хищник невинного ягненка. И там, за закрытыми дверями, благородные дамы изволили пребывать от заката до полудня. Этакая восхитительная непристойность, доложу я вам!..

— Она заявила, что, дескать, следует вести учет всему, что есть в Империи…

— Закупают солонину?.. это любопытно, у меня доля в свиноводстве…

— Разве в Свитках написано, что церковники должны копить богатства. словно купцы или благородные люди? Нет, их удел — молитвы, а чтобы молиться, серебро не нужно!..

— Ловагам обещают платить серебром, а не вознаграждать хлебным пайком…

— Какая непристойная гадость! Однако, друг мой, я требую подробностей…

— Человек достойного происхождения не станет пачкать себя низменным трудом…

— Говорят, штаны снова будут в моде, какой позор! Мужчины вновь одеваются как пешие оборванцы…

— В то время как истинно благородные фамилии, чья кровь гуще меда, вынуждены совать каким-то чинушам прошения, долгими неделями домогаться аудиенции…

— Тем более мзда с разведения вонючих тварей… Я решительно осуждаю…

— Только чулки! Единственно удобная и достойная кавалера одежда…

— Напрасно Император приблизил безродного выскочку… тем более этот мужик настоящий калека!..

— Какой изысканный, оригинальный фасон! Это и есть загадочный «новый взгляд» с юго-запада? Разделение платья на юбку и укороченный кафтан… дьявольская дерзость, бесстыдный вызов общественной морали… и божественное вдохновение!..

— Все-лишь оприходовал служанку, а криков было столько, будто мальчик по меньшей мере обесчестил графиню…

— Король ведет себя крайне вызывающе… Он провокатирует…

— Конечно же, распутную девку немедленно вышвырнули на улицу. Пусть скидывает ублюдка в скотном дворе, из которого выползла на свет…

— Вартенслебены слишком уж потяжелели, сразу трое в фаворе…

— Его высочество Чайитэ можно понять, ведь Малэрсид находится, по сути, на землях королевства, но все ярмарочные доходы идут в императорскую казну, почти все приличные леса тоже принадлежат Его Величеству…

— Турнир Веры, это любопытно. И, быть может, весьма прибыльно…

— Одна убила пятерых на круговой дуэли? А, так их было уже девять… Любезный, это же смешно, кто в здравом уме доверит слабой женской ручке настоящий клинок? Слухи, всего лишь досужие слухи…

— Маги затаились подобно крысам. Их и раньше-то почти не было заметно, теперь же приходится искать эту нечисть, чтобы заплатить ей. Не оскверняют взор богобоязненного человека, это хорошо, но, Господи, как же неудобно…

— Полемарх ныне трудится над посланием-энцикликой в осуждение мужской одежды на женских телесах. Штаны и особливо чулки, обтягивающие то, чему надлежит быть сокрытым от взглядов, наполненных грехом и похотью…

— Не стоит указывать Его Величеству, что он может и чего не может… Даже за глаза. Сие чревато…

— Да, да, рушатся устои… время, какое тяжкое время…

— Усобицы начинают портить всяческую торговлю… Разумеется, труд есть удел низших, но чем заполнять наши скарбницы, если нет арендных платежей и даров?..

— У короля положение то ли самовластного правителя, то ли наместника при Его Величестве. Треволнения «Псов» можно понять…

— Поделом горделивой стерве, развратнице, что служит дурным примером для благовоспитанных дочерей из хороших семей…

— Ха, островной выродок сбежал, кто же и кому донесет на меня, спрашиваю я вас?..

— Король был зарезан презренным бретером? Я