Читать книгу "Остракон и папирус - Сергей Сергеевич Суханов"

К вечеру отряд уже плыл по землям бога Хнума. Миновав город Та-Сни, лодки достигли города Нехен, где почиталась мумия Хора, а затем города Нехеб, вотчины белого коршуна Нехбет.

Путники переночевали в Эдфу возле храма Хора Бехдетского под крики священных соколов из питомника. А утром быки втащили лодки в ущелье Джебель Сильсила, где среди скал чернели порталы часовен бога Хапи.

На пятый день плаванья показалась россыпь скалистых островов. Самый большой из них — Элефантина — утопал в зелени. Над кронами деревьев поднимались пилоны храмов: владыки нильских порогов бараноголового бога Хнума, его жены Сатис, стоящей на страже у входа в Дуат, дочери Анукет, покровительницы острова Сехель, а также Хатхор Ибшек, богини эфиопского племени абисков.

Трехступенчатая усыпальница фараона Хуни из розового гранита своей высотой затмила даже стрелы обелисков. Храм иудейского бога Яхве пестрел разноцветными каменными плитами. С нубийских верфей доносился стук деревянных молотков. В воздухе пахло смоляной гарью.

На Элефантину пришла большая вода. Грузовые лодки теперь причаливали прямо к гранитным скалам. Нагруженные слоновой костью и эбеновым деревом нуггары тяжело осели в воду.

Рыбаки таскали по каменной лестнице ниломера корзины с утренним уловом. Речной мусор колыхался в подобравшихся к самому городу затонах. Дети ныряли с камней в плес и тут же гребли обратно к берегу, опасаясь воронок.

Священные ихневмоны покидали норы, перетаскивая в зубах выводок на сухое место. Однако кладбище священных баранов на вершине холма было в безопасности.

Сопки на западном берегу Нила расцветились чернильными и светло-желтыми пятнами. Скальные гробницы чати нома Ta-Сета смотрели на реку глазами замурованных входов. Огромные валуны в воде казались спинами купающихся слонов.

Над крепостью «Открытые врата» реял флаг с фаравахаром. Персидские триеры уткнулись кормой в причал. С мачт иудейских оний свисали вымпелы колен Звулона, Дана и Ашера.

Заметив увитые цветными лентами сикоморы, Тасуэи радостно заявила, что отряд прибыл в святое место как раз накануне праздника Исиды и Осириса.

О предстоящем торжестве говорят зеленый и красный цвет материи. Зеленый — это символ возрождения Осириса, а красный — цвет крови Исиды. После праздника жрецы снимают ленты, чтобы снова развесить их через десять дней.

Когда Геродот узнал, что в крепости поселились персидские военачальники, то наотрез отказался делить подворье Элефантины с расквартированным гарнизоном наемников из Эфиопии и Иудеи. Воспоминания о застенках Дафны все еще жгли галикарнасцу память.

Сиена пряталась за высокой кирпичной стеной на восточном берегу. На причале Тасуэи взяла клятвенное обещание с Геродота, что он не станет разыскивать арулу Геры, пока она будет находиться на празднике. Не хватало еще, чтобы в ее отсутствие галикарнасца схватил персидский патруль.

И пусть даже не пытается попасть на Филэ или Бигэ, потому что чужестранцам въезд на священные острова запрещен. Геродот неохотно согласился, тогда она, Хети и Анхере отплыли на пароме к Элефантине, где их ждали жрецы в храме Хатхор Ибшек.

Ранним утром галикарнасец уже стоял перед пристанью Сиены. Настес и Лид держались рядом, настороженно осматриваясь. Карийцам не нравилось, как маджаи пропускают паломников сквозь строй, шаря глазами по их лицам и одежде.

А Геродот и не надеялся на то, что ему удастся прорваться сквозь плотную храмовую охрану. Просто хотел понаблюдать за паломниками, чтобы вечером записать свои впечатления.

Египтяне целыми семьями отправлялись к островам на папирусных паромах, поэтому на причалах царило столпотворение. Геродот еще в Саисе понял, что в период ахет, когда земледелие прерывается из-за паводка, египетские праздники становятся особенно многолюдными.

Вот пожилая египтянка ворчливо требует от чернокожей рабыни, чтобы та лучше держала опахало из страусовых перьев. Девушка скривилась — еще солнце как следует не взошло, а хозяйке уже душно.

Рядом рассерженный египтянин, проверив корзинку со снедью, дал совсем юному ойкету подзатыльник за то, что тот забыл взять трубочки для пива. Испуганный мальчишка бросился в заросли тростника за свежими стеблями.

Зажиточные горожане были одеты с шиком. Мужчины щеголяли в плиссированных схенти с красивыми застежками на поясе. Леопардовая шкура накинута так, что голова и передние лапы зверя свисают за спиной, а связанные лентой задние лапы перекинуты через левое плечо на грудь.

Женщины красовались в разноцветных каласирисах, благоухали намасленными париками из человеческих волос. У тех, кто побогаче, на запястьях и щиколотках звенели золотые браслеты.

Бедные крестьянки надели бронзовые украшения. Дорогое ароматическое масло деревенским труженицам заменяли гирлянды из свежесорванных цветов. Мужья чувствовали себя неплохо и в простых, но чистых схенти. Пусть кичиться нечем, зато сегодня жена позволит вдосталь набраться пивом.

Одни паломники плыли на остров Филэ, чтобы присутствовать при выносе из храма Исиды и ее сына Хорпакрата статуи этой богини. Другие направлялись сразу на остров Бигэ, где в святилище Осириса хранился саркофаг с его левой ногой.

Заметив пристальный взгляд маджая, Геродот сказал Настесу, что будет лучше, если они вернутся на подворье. Друзья выбрались из толпы, после чего не торопясь направились в Сиену.

При этом галикарнасец обратил внимание на эфиопку, которая разговаривала с таким же чернокожим мужчиной в овчине и с длинной завитой бородкой-хебесут как у фараонов на храмовых фресках.

Увидев Геродота, она замерла на полуслове. Галикарнасца поразило выражение ее глаз — холодных, ненавидящих, колючих будто шип хвостокола. И этот черный каласирис, эти хищные бусы на шее.

Когда он проходил мимо, незнакомцы пристально смотрели на него. Потом отвернулись...

Тасуэи вместе с Хети сопровождала идола Исиды до острова Бигэ. Позолоченную ладью из древесины сикоморы несли двенадцать голых по пояс жрецов хему-нечер.

Золотые диски в обрамлении коровьих рогов на носу и корме ладьи сверкали на солнце. В центре возвышался наос из слоновой кости и перламутра. По бокам ладьи семенили дети с букетами цветов.

Носильщики мерно вышагивали в белых плиссированных схенти с передником, положив длинные шесты на