Читать книгу "Мир Элайлиона - Саражаков Давид"

мира вполне нормально и привычно осознание того факта, что все они подчиняются лишь одному могущественнейшему существу — Элайлиону. Скорее, для них является странным то, что на земле существуют страны, управляемые разными людьми, ведь у них — терры, правитель на которые выбирается могущественнейшим владыкой.

— Да уж…

И в итоге получается, что весь этот мир — Мир Элайлиона.

Он принадлежит ему.

На следующий день мы начали собираться… Ну, как начали. Нести нам с собой-то особо нечего.

Таури, светлая душа, добыл пару поняг — один в один те, с которыми мы на болото ходили и успешно там потеряли. Также дал два вязаных мешка.

Сначала положил в карман серых штанов зажигалку. Таури, снова светлая душа, на днях подошёл ко мне и сказал, что хочет взять на время мой нож, чему я не противился. Через пару дней он сам сделал для ножа чехол и пояс, на который его можно повесить. Так что он ещё и мастер на все руки. Теперь под рукой у меня висит нож.

Корзину с пастельной Анаэль помещу в один мешок, корзину с консервными банками в другой. Должны поместится.

— Лин спрашивает, а почему бы просто не выбросить это? — сказала Анаэль, переведи слова духа. Сейчас я помещаю в мешок нашу ещё не до конца высушенную одежду. Нужно было раньше стираться…

Поворачиваюсь к девочкам: Лин сидит, а на её плечах Анаэль, обвившая шею. Обе смотрят на меня любопытствующе.

Я ответил:

— Да как-то лес засорять не хочется. Донесём до города и может быть даже сможем сдать. Металл ведь.

— А если не сможем?

— Ну, что поделаешь? — пожимаю я плечами, — Найдём свалку.

В этот момент запихиваю в другой мешок корзины.

— Понятно, — кивает змейка и вслед за ней дух.

Привязав мешки к поняге, встаю и, уперев руки в бока, оглядываю комнату. Куполообразный потолок (или стены?), созданный умелыми руками, гладкий и аккуратный. В центре комнаты находится углубление, в котором растут цветы, создающие свет и приятный аромат. Окна маленькие, но через них струится свет, словно проникая в комнату из другого, более светлого, мира.

Закидываю понягу за спину и смотрю на дверь. Простая и хорошо заметная, будто приглашает нас покинуть это место. Но спешить как-то не хочется. Не то чтобы оно сильно запало мне в душу, просто я отчётливо осознаю, что больше никогда не вернусь сюда.

Повернувшись к девочкам, говорю:

— Анаэль, а может тебе забраться в мешок, пока мы будем идти по деревне?

— Хорошо, — ответила змейка и Лин помогла ей туда забраться.

Я открываю дверь и мы выходим на улицу. Солнце в зените, небо голубое. Воздух свежий и тёплый, наполненный ароматами цветов и трав. Я остановился на пороге, разглядывая окружающую зелень, после чего посмотрел на небо, где плывут облака, словно кораблики по речке.

Лин тут же пробегает мимо, её стопы утопают в мягкой траве и вскоре она скрывается за деревьями. Я же пошагал в сторону деревни, где меня уже ждёт Таури. Когда подхожу к нему, он просто покачивается и, хромая, ведёт меня дальше.

Вскоре мы оказываемся в нужном месте, в части деревни в которой до этого я ещё ни разу не был. Впервые я увидел грунтовую дорогу в этом лесу, а не просто узкую тропинку. Но дальше она не уходит и просто кончается на этой деревне. Ещё четверо аргилэ, с пустыми понягами за спинами, стоят тут, видимо дожидаясь нас.

— Анаэль, можешь выбираться. — сказал я за спину.

Змейка тут же вылезла из-за спины, оказавшись на моей шее.

— [Яз. Нерейдий] Привет! — и помахала всем рукой, — Меня Анаэль зовут!

Аргилэ ответили тем же, что-то сказав. Видимо, представились. В этот же момент за их спинами из-за дерева выглядывает Лин, однако тут же скрывается: просто девочка хотела так показать, что всё ещё с нами.

— Уооо~… — обрадовалась Анаэль, — Мне кажется, они относятся ко мне гораздо лучше…

«Лучше, чем жители этой деревни», — видимо, это она не договорила.

— Это хорошо, — кивнул я.

Потом обратил свой взгляд к Таури.

* * *

— «Тебя не будут провожать?» — вот что спросил Анвил. — перевела Анаэль слова человека.

— Я уже попрощался. — ответил Таури.

Услышав ответ, человек устремил взгляд вперёд, на дорогу и окружающие её деревья.

— Что ж… — тихо сказал он, — Тогда… В путь?

После того как Анаэль передала, что они готовы, все двинулись вперёд.

Пускай и хромой, Таури идёт уверенным шагом, оставляя позади себя родителей, свою единственную семью. Он обернулся лишь раз, бросив взгляд на деревню, которая уже скрывалась за деревьями. Лес словно замер, наблюдая за ним. Ветви деревьев слегка покачиваются, будто перешёптываясь между собой: они знают, что этот аргилэ больше никогда не вернётся домой.

Таури всегда был немногословен, поэтому даже сейчас, когда он покидает своих родителей, он не сказал им и слова. Его молчаливое прощание было настолько глубоким, что могло бы разбить любое любящее сердце. Но, несмотря на это, он продолжает идти вперёд, не останавливаясь.

Деревья — свидетели его молчания. Они стоят неподвижно, наблюдая, а их ветви качаются от лёгкого ветерка, создавая шелестящий звук, напоминающий шёпот. Таури даже начинает казаться, что они пытаются сказать ему что-то важное, но он не обращает внимания.

Он знает, чего хочет. И потому спешит вперёд и улыбается. Улыбка эта превращает и без того жуткое лицо в оскал, за которым даже не видно прежних черт — именно так улыбаются люди, обманув свои души в преддверии нового дня, однако вскоре корят себя за вчерашнюю глупость и начинают шарить по закромам памяти, вспоминая и бесконечно жалея.

* * *

Вдалеке слышен шум приближающегося поезда. Платформа, на которой ждёт парень, впечатляет своей красотой. Она вымощена гранитной плиткой, которая переливается на солнце всеми оттенками серого. По обеим сторонам платформы расположены скамейки, выполненные из дерева и металла, на одной из которых сидит Игорь. Он одет в джинсы и футболку, его светлые волосы зачесаны назад, а глаза смотрят вдаль, пытаясь увидеть приближающийся состав.

Раздаётся женский голос:

— Что ж, Игорь, видимо нам пора прощаться.

— Да, — кивнул парень.

Келли, розоволосая девушка, стоит рядом, тоже высматривая приходящий поезд.

— Печально, конечно, что у тебя так ничего и не вышло. — вздохнула она.

Игорь не может не согласится: сколько бы ни писал, сколько