Читать книгу "Темная симфония - Кристин Фихан"

Антониетта поцеловала Ташу в щеку.

— Это идеальный день для всех нас познакомиться с его детьми. Я хочу, чтобы вокруг меня была вся моя семья и, конечно, все те, кого они любят.

Франко потянулся и дотронулся до завитков волос своей кузины.

— Это действительно то, чего ты хочешь, Тони? Этого мужчину на все времена?

— Я абсолютно уверена в этом, Франко, — Антониетта так и ощущала счастье, излучаемое ею. — Он создан для меня. Он все, о чем я мечтала всю жизнь. Разве не то же самое ты испытываешь к Марите?

— С самого первого момента, как я увидел ее, понял, что она моя вторая половинка. Я не дал ей ни единого шанса избавиться от меня. Я неделями ухаживал за ней и, думаю, испугал ее своей настойчивостью, — повернув голову, он посмотрел на свою жену.

Она ответила ему робкой улыбкой, так как была занята, сражаясь с волосами Маргариты. Кельт стоял, уткнувшись носом в колени маленькой девочки. Марита не ругалась, позволяя ребенку теребить шелковистые уши пса.

Антониетта понизила голос.

— Я знаю, что мы понесли потери из-за сбивания компанией Демонизини цен на последних трех торгах, Франко, и что ты беспокоишься по этому поводу, но не стоит этого делать. Это заставило их продать свои акции в надежде окупить потери полученным доходом, но nonno потихоньку скупил их. Мы разрушим его компанию шаг за шагом. Мне не хочется ничего говорить Марите, поскольку она, кажется, снова, наконец-то, счастлива. Какой ужас ей пришлось перенести.

Франко осторожно поцеловал кузину, памятуя об ее одежде.

— Grazie за твое сострадание. Мы вместе, и так будет всегда, — он в свою очередь тоже понизил голос, — нижний этаж был полностью перестроен под особенности Байрона. Пол и я будем следить, чтобы твои приказы всегда исполнялись, Тони. Ты и Байрон будете полностью защищены на протяжении дневных часов, когда, по словам Байрона, вы наиболее уязвимы.

Не было такого способа, каким она могла бы выказать переполнявшую ее радость, поэтому Антониетта и не пыталась. Как же легко все трое ее кузенов восприняли то, кем она стала. Она знала, что Байрон давал им выбор и что он мог, если бы захотел, следить за ними, но они с готовностью приняли это условие. Она не потеряла свою семью и свою жизнь, которую так любила.

— Байрон? Не помню, говорила ли я еще тебе сегодня вечером, но я тебя люблю.

Он мгновенно оказался рядом с ней. Его тепло окутало ее, притянуло ее ближе.

— Я чувствую твой смех. Что ты делаешь в такой торжественной ситуации?

От поддразнивающего голоса Антониетты по телу Байрона пробежало тепло.

— Мы говорили о Джозефе. Влад застукал его за еще одной попыткой изобразить Спайдермена. Ему опять ничего не удалось и он свалился в цветочный горшок. Судя по тому, как быстро он восстановился, я думаю, Элеанор посадила его под домашний арест.

— Как это похоже на нашего Джозефа. Родственники говорят мне, что пора отправляться в часовню. Вскоре увидимся.

Наш Джозеф. Байрону понравилось, как это звучит. Где-то по ходу дела его ужас от выходок племянника превратился в истинное удовольствие и любовь. Он понятия не имел, где и когда это произошло.

Элеанор поднялась со своего кресла возле окна и поцеловала Байрона в щеку, поражая его и приводя в чувство.

— Из-за всего этого волнения и травмы, я честно не припоминаю, чтобы благодарила Антониетту за спасение жизни Джозефа. Он полностью восстановился и снова на ногах.

— Мир в безопасности? — поддразнил Байрон.

Жак внезапно рассмеялся.

— Я никогда не забуду его выступления перед моим братом. Каких же сил мне стоило, чтобы удержаться и не свалиться на пол от смеха при виде выражения лица Михаила, когда Джозеф исполнил свой рэп.

Влад закрыл лицо рукой.

— Не напоминай мне.

Байрон подтолкнул Жака.

— У Антониетты есть звукозаписывающая студия. Держу пари, мы смогли бы убедить Джозефа записать для Михаила целый CD-диск своего рэпа. Я был бы не против иметь копию и для себя, только для того, чтобы время от времени ставить его, лишь бы увидеть лицо Антониетты, когда она услышит его стихи.

— Блестящая идея, — согласился Жак. — Как раз то, что нужно, брат мой.

— Байрон! Жак! — Элеанор пребывала в ужасе. — Не смейте поощрять Джозефа.

Байрон обнял ее.

— Полагаю, поощрение искусства — замечательная черта.

— Вы ответите передо мной, если поступите так, — суровым голосом сказал Влад.

Байрон и Жак обменялись усмешками. Шиа спрятала понимающую улыбку, качая головой на их кривляние, счастливая, что они смогли вернуться к своим старым товарищеским отношениям.

Раздался стук в дверь и, не дожидаясь ответа, Франко просунул голову комнату.

— Пора, Байрон.

Байрон сделал глубокий вдох.

— Кто-нибудь заметил, как трудно здесь дышать?

Элеанор поцеловала его в щеку.

— Не позорь нас, ведя себя как ребенок. Увидимся в часовне.

— Не вздумай сейчас сбежать, — предупредила Шиа. — Твоя Спутница жизни выглядит невероятно, — и она последовала за Элеанор.

Байрон посмотрел на Жака.

— Есть что-то такое в том, чтобы стоять перед целой толпой людей. И почему женщины так это любят?

— Чтобы помучить нас, — ответил Жак.

— Ты прав, — Влад распахнул дверь и поманил своего зятя.

Ночь была ясной, спокойное море сверкало словно стекло. Вдоль всей тропинки цвели ночные цветы, чья яркая окраска освещала весь путь. Часовня стояла в центре небольшой рощицы. Благодаря внутреннему освещению, Байрон мог видеть витражи во всей их живописной красоте. Легкий ветерок прикоснулся к его лицу, охлаждая кожу, неся с собой запах и вкус моря. Карпатец сделал глубокий вдох, ценя, что Антониетта предпочла близость к природе, к его миру. Трое мужчин шли через сад по тропинке, ведущей прямиком к алтарю.

Байрон вошел через боковую дверь, Жак и Влад прошли за ним. Сотни свечей освещали часовню мягким светом.

Они все были здесь. Ее семья. Его семья. Люди, о которых он привык заботиться. Франко с Винсенте и Маргаритой. Элеанор сидела рядом с детьми, что-то нашептывая на ушко девочке. Диего сидел вместе со своими маленькими детьми, с восторгом глядя на Ташу, которая уже стояла вместе с Маритой у алтаря, поджидая невесту. Пол и Жюстин держались за руки. Байрон был особенно рад видеть, что Шиа сидела в непосредственной близости от Джозефа, и что бы такого она ни сказала ему, это стерло порочно-поддразнивающую насмешку с его лица. При виде их всех, сидящих рядом и не делающих между собой различий, сердце Байрона сжалось.

Послышалась музыка, но Байрон слышал лишь дикий грохот своего собственного сердца. Он стоял, сложив руки перед собой. Ожидая. У входа в часовню раздался тихий шорох одежды. Второе сердце забилось в одном ритме с его. Он повернулся, в то время как все их гости встали на ноги.