Читать книгу "Провинциальная история - Карина Демина"

— Отбиваться стану, — предупредил он на всякий случай. — Но договоримся, я барана приведу.

— Каждой.

— Каждой, — согласился он. — Сделаете дорогу к тому острову? И обратно…

— Туда.

— Обратно нет.

— Заклятый.

— Ночь скоро.

— Ночью людям нельзя.

— Болото.

Это Ежи и сам понял. И согласился, потому как и вправду вечерело.

— А этого… человека… вы…

— У него злое.

— Тут, — водяница коснулась груди.

— И тут, — вторая ткнула себя щепотью в лоб.

— Везде.

— Умрет, болото грязным будет, — завершили они хором. — Договор?

— Договор…

Ежи коснулся многострадального запястья, кровь выпуская.

— Вы проводите меня к этому острову, а взамен я, коль жив останусь, приведу каждой по барану.

— Бусы.

— Нити.

— Иглы…

— И прочего всего, чтобы для рукоделия надобно, — договорил он.

Капли крови, сорвавшись с руки, до мха не долетели, были пойманы удлинившимся вдруг языком, который и кожи коснулся, опалив. Правда, следом пришла немота, а царапина затянулась.

— Хороший, — сказала водяница.

— Ведьминский… — добавила вторая, тоже щурясь сыто, хотя ей-то ни капли не досталось. И видно, недоумение Ежи было так велико, что третья рассмеялась и пояснила:

— Одна.

— Мы.

— Одна.

— Понятно…

Понятно не было, но зато под ногами, раздвигая мхи, легла темно-зеленая трясинная тропа, по которой обыкновенному человеку ходить не стоит, если, конечно, он не заключил договора с нежитью.

…в Академии не поверят.

И штрафу дадут.

Нежить ведь уничтожать надо, а не… Ежи мрачно подумал, что этот момент он в отчет вносить не станет. Ну его… бюрократию.

Лилечка сидела тихо.

Долго сидела.

Время шло-шло. Кажется, она опять уснула, потому что когда открыла глаза, то поняла, что в доме темно. Раньше она темноты, говоря по правде, побаивалась. Но теперь та была не густой, напротив, такой вот полупрозрачною, позволяющей разглядеть, что комнатенку эту, что одежу в ней.

В ногу ткнулось что-то теплое, заурчало.

И Лилечка поймала Фиалку, посадив на плечо. Коготки тотчас пробили ткань, и Фиалка ткнулась мокрым носом в ухо.

— Темно, — сказала Лилечка зачем-то. Наверное, затем, что молчать она уже немного устала.

— Мяу, — согласилась Фиалка.

— Голодная?

— Умры.

И Лилечка поняла, что голода Фиалка не чувствовала, напротив, она была сыта и довольна. Поймала… что-то поймала, совсем даже на мышь не похожее.

И это что-то было вкусным.

— Тогда хорошо… он ушел?

— Мря.

Ушел.

Но вернется.

— Надо и нам уходить.

— Мру, — возразила Фиалка.

Темно ведь.

А Лилечка слабая. И дороги не знает. Вокруг болота. Но… тогда что получается? Ей надо тихо сидеть…

Фиалка потопталась по плечу.

Сидеть.

Ждать.

Чего? Папенька заплатит выкуп. Конечно, заплатит. Он Лилечку любит и отдаст за неё все, что только ни попросят. Но вот этот человек…

— Он очень злой, — сказала Лилечка, сняв котенка с плеча. И Фиалка поспешила устроиться на коленях, сочтя, что так тоже неплохо. — Он нас убьет.

В темноте глаза Фиалки отливали синевой.

— Поэтому уходить надо, но… если темно, он ведь тоже не станет возвращаться? По темноте. А там… на рассвете если? Когда светло, но не совсем чтобы…

Лилечка задумалась.

Идти по болоту было страшно. Оставаться еще страшнее. И что ей делать? Она бы что-то решила. Или решилась бы, но Фиалка, лежавшая смирно, подняла вдруг голову и повернулась к двери.

А в следующее мгновенье Лилечка поняла, что за этой дверью стоит человек.

Знакомый.

И…

— Тише! — верховный маг города Канопень, человек в высшей степени приятный, куда приятнее Дурбина с его привычкою трогать Лилечкину шею холодными пальцами, успел подхватить её.

И Фиалку.

И прижал к себе крепко-крепко. Так, что Лилечка взяла и расплакалась. От счастья. И еще, наверное, от страха, потому что маленьким девочкам положено бояться.

От всего сразу тоже.

— Я тут… все будет хорошо, все будет… хорошо, — Ежи гладил её по волосам и успокаивал, а Лилечка хотела бы успокоиться, как подобает взрослой барышне, но вместо этого только всхлипывала часто-часто.

И сопли в носу появились.

А слезы так и вовсе сами собой текли, никак не желая останавливаться, хотя Лилечка и старалась. Очень старалась…

— Ну все, дорогая, все…

Наверное.

Только… она всхлипнула и уткнулась в пахнущий болотом камзол. И затихла… ненадолго.

Стася его не узнала, человека, который лежал на подводе, глядя на нее почти бесцветными глазами. И она точно знала, что человек этот отлично понимает, что происходит с ним.

С его телом.

Что чувствует он разъедающую черноту, что хотел бы бороться с нею, да сил нет. И не доехал бы, если бы не бледная девушка, которая держала Дурбина за руку. Он больше не казался ни смешным, ни нелепым, хотя лицо его и покрывали потеки краски. Парик сбился. И свалился, когда Дурбина подняли.

Огромный звероватого вида мужик с легкостью подхватил мага на руки и уставился на Стасю, ожидая распоряжений.

— В дом, — велела Стася, не очень понимая, что делать дальше.

Дрожь в руках унялась, а та самая, подхватившая ведьмину силу, уже не чесалась, а горела, того и гляди вправду вспыхнет.

…внесли.

И положили на пол.

Подумалось, что мраморный и лежать на таком должно быть холодно, но мысль пришла и ушла. А на Стасю посмотрела девушка, которая теперь казалась совсем уж юной, вряд ли старше Баськи.

— Спасите его, — сказала она и добавила уверенно: — Вы можете!

Нет.

Ничего-то она не может.

Не умеет…

— Вода, — Баська сама принесла серебряный таз, над которым поднимался парок. — И соль.

— Мать-и-мачеха, — сунула Маланька пучок мягких листочков. — И ромашка…