Читать книгу "Лицо отмщения - Владимир Свержин"

— Он предложил королю Франции сделку. Людовик Толстый признает Роже герцогом Нормандии, тот приносит оммаж[78]и в тот же день уступает герцогство королю за сто двадцать тысяч турских ливров серебром.

— Отвилль… — тихо проговорил король Англии, и в его устах это имя прозвучало куда мрачнее, нежели самое грязное ругательство. — И все из-за какого-то лекаришки… — Он замолчал, в упор глядя на ждущего распоряжений Фитц-Алана.

Тот стоял, не смея проронить ни слова и с душевной скорбью понимая, каково сейчас его королю. Он понимал, что подмоги из Нормандии ждать не приходится. Что-то подсказало ему умолчать о том, что неустрашимый граф де Лоран осажден в замке Фекана, и что, возможно, за время, пока гонец окольными тропами добирался до Британии, а затем и до кочующего по ее просторам короля, крепость уже могла пасть. В конечном итоге, что это меняло? Ждать помощи было неоткуда. И его король, храбрый, мудрый король это понимал. Не мог не понимать.

— Фитц-Алан, — Генрих Боклерк наконец прервал молчание, — если Господь будет милостив, я приду в Нормандию во главе войска и заставлю сицилийского выскочку сожрать его собственные кишки. А заодно с ним и толстяка Луи. Пока же забудь, что я тебе говорил, ничего уже не надо писать. Передай командирам отрядов, что мы выступаем немедля.

— Но, мой государь, — глаза секретаря расширились, — но вы, как же вы?

— Не городи чушь, песий выродок! Ты что же, не уразумел? Мы выступаем! — оборвал его король.

— Я повинуюсь, мой господин. Но… куда?

— О Господи! — удерживаясь за стол рукой, чтоб не упасть, процедил король. — Зачем ты послал мне этого юродивого? Мы выступаем против моего нечестивого ублюдочного племянника Стефана Блуаского, что же тут непонятного?

— Но русы, свеи…

— Если они имеют толику думательного вещества между ушей, то пойдут за нами следом. К несчастью, свеи хорошо знают дороги Британии, а потому нам следует не просто спешить, а лететь, как птица.

— Быть может, следует начать переговоры с русами…

— Фитц-Алан, Господь велик, и быть может, кто-нибудь из твоих потомков тоже станет королем. Вот и оставь ему свои поучения. Нынче мы должны разгромить Стефана. И если после этого я буду все еще жив, верю, что Господь дарует мне силы придумать, как поступить дальше.

* * *

Комендант Джиллингема хмуро глянул сквозь прорезь бойницы на подступающую к городу разношерстную толпу. Среди крестьянских вил и цепов, среди перекованных кос и шипастых дубин виднелось несколько рыцарских значков, развевавшихся на ветру.

— Мразь! — процедил комендант. — Как они могли связаться с этим сбродом? Хотел бы я знать, о чем они думают, пытаясь штурмовать крепость с этаким быдлом!

— Они полагают, что их ведет в бой перст Господень, и ни высокие башни, ни острые стрелы, ни сталь, ни пламень не страшат их. Как говорит их предводитель, «когда Господь не хранит стены, напрасно бодрствует стража», — негромко произнес командир лучников, наблюдающий картину приближения вражеского отряда.

— Вот сейчас и посмотрим, что там за персты. — Ухмылка коменданта не предвещала ничего хорошего. — Лучникам изготовиться пустить стрелы! — скомандовал он и повернулся к пожилому рыцарю, стоящему от него по левую руку. — Сэр Томас, пусть твои всадники будут готовы ударить по этим паршивым тварям, как только лучники обратят их в бегство.

— Все будет сделано, милорд, — склонил голову начальник оставленного в крепости небольшого конного отряда.

— Милорд! — Командир лучников, из-под ладони наблюдающий действия противника, не отвлекаясь от созерцания, позвал коменданта. — Похоже, они желают вступить с нами в переговоры.

— Мне не о чем с ними переговариваться, — отрезал комендант. — Но им следует выслушать меня. Велите трубить в рог. Пусть твои люди, Майкл, пустят стрелы, да объяви, что те, кто ступит за них хоть шаг, будут убиты.

— Будет исполнено, — склонил голову командир лучников.

— Затем вели кому-нибудь поголосистей прокричать, что тем, кто сейчас, сейчас, а не потом когда-нибудь, — повторил комендант, — сложит оружие, я сохраню жизнь. Те же негодяи и разбойники, что не пожелают воспользоваться моим христианским милосердием, будут развешаны вдоль дороги вместо желудей на окрестных дубах. Да пусть скажет, что это одинаково касается как голодранцев с вилами, так и тех мерзавцев, кто обрядился в броню или же сутану.

— Как вам будет угодно, сэр.

— Поспеши же. Подпусти их на короткую дистанцию так, чтоб они расслышали, какой выбор я им предлагаю. И накрепко запомни, а заодно и расскажи своим парням, что первая нога, заступившая за линию стрел, — сигнал к началу боя. Убивайте всех. И если у святого Петра нынче будет полно работы, это уже не моя вина.

Оперения стрел косо торчали из притоптанной травы, образуя вполне заметную границу. Гуго де Пайен смерил взглядом дистанцию от линии дрожащих на ветру усеченных гусиных перьев и чуть заметно покачал головой.

— Святой отец, — склонился он в седле к стоящему рядом Бернару Клервоскому, — как вы сами видите, крепость не намерена сдаваться. Нам следует отступить и приготовиться к бою. У людей почти нет щитов, нужны хоть плетеные корзины с сеном. Можно использовать захваченные возы, чтобы сделать манталеты.[79]Иначе нас всех перестреляют еще до того, как мы дойдем до куртин.

— …Если же кто-нибудь, — ревел со стены чей-то густой бас, — осмелится заступить за обозначенную черту, смерть да будет ему наказанием!

Бернар Клервоский с сожалением поглядел на родственника.

— Гуго, неужели ты полагаешь, что мы будем штурмовать стены?

— У нас нет ни малейшего шанса взять город осадой.

— Мы войдем в ворота, — ничтоже сумняшеся объявил настоятель Клервоской обители и спокойно шагнул за обозначенную стрелами линию. — За истину страждущие, — возгласил Бернар, неспешно, точно прогулочным шагом направляясь к воротам, — не почтут себя несчастными и не устрашатся врага рода человеческого и слуг его.

— Изогнуть луки, — послышалось со стены. — Пускайте стрелы.

Несколько десятков стрел, со свистом рассекая воздух, помчались в сторону неспешно шагающего аббата. Одна из них вонзилась в дюйме от того места, где только что была его нога, все же прочие пришли в землю в окружности трех ярдов от него, не причинив вреда никому, кроме, пожалуй, подъеденной общинным стадом травы. Прекраснейшие британские лучники, на лету сбивавшие жаворонка, казалось, не в силах были попасть в столь крупную мишень.

— Цельте лучше, косорукие! — послышалось со стены.

Бернар продолжал идти столь же неспешно, казалось, и не замечая грозящей ему смертельной опасности.