Читать книгу "Рожденный дважды - Маргарет Мадзантини"

Сажусь на скамейку. Кладу ребенка рядом, спокойно надеваю сначала свитер, потом куртку.

Подходит молодой человек, лет двадцати или чуть больше, похож на Сандро, моего лицейского друга. Такие же мясистые и слишком красные губы, такие же круглые, как орехи, глаза. Кто это? Чего он хочет? С какой стати Сандро вышел из-за парты, где он написал: «УРА, СИСЬКИ! УРА, ЧЕ ГЕВАРА!» — и теперь направляется ко мне?

— Извините, синьора, куда вы едете?

Чуть наклонился ко мне, стоит, смотрит. Это не Сандро, у него южный акцент и форма рядового карабинера.

— Не знаю…

Молодой человек показывает на дверь, там виднеется силуэт… мужчина из туалета застыл на пороге.

— Капитан велел спросить, не нужно ли вас подвезти куда-нибудь?

— В тюрьму?

Парень смеется, показывая зубы, слишком мелкие для такого крупного рта: ему понравилась шутка.

— Я везу капитана в Рим, в Челио.

Едем вместе в мощном черном автомобиле с надписью «КАРАБИНЕРЫ» и красными полосками, означающими принадлежность к вооруженным силам, по бокам. В салоне царит ни с чем не сравнимое спокойствие, сиденья приятно пахнут новой кожей. Этот черный душистый лимузин подобрал меня и везет домой по аккуратно заасфальтированной дороге, без ям, без заграждений, гладкой, как атласная лента. И на минутку я кажусь себе сбитой косулей, которую добросердечный автомобилист везет в ветеринарную клинику. За рулем — лже-Сандро в берете. Капитан сидит рядом с ним, без фуражки, читает газету, включив подсветку салона.

Прежде чем я села в машину, он сказал:

— Вашему сыну нужно специальное кресло для новорожденных, есть такие, как яйцо, без кресла нельзя ехать…

На моем лице появилась кривая, глупая улыбка.

— Вы правы, — ответила. Сделала паузу. — И что теперь?

Тогда он сказал:

— Что с вами поделаешь, садитесь.

Внутри меня клокотал дикий безумный смех — горькое веселье, окрашенное черным юмором, как анекдоты сараевцев. Этот ребенок, точно доисторический краб, благополучно выбрался из войны, а оказавшись на этих гладких, как масло, дорогах, уже нуждается в детском кресле в форме яйца, чтобы выжить! Какая же все-таки идиотская жизнь в мирное время.

Капитану не понравилась моя улыбка… он что-то почувствовал, отголосок моего злого смеха. Включив свет, положил фуражку с золотой кокардой на панель приборов и принялся читать. Возможно, пожалел о своем великодушии. Наверняка сейчас, в закрытом пространстве, почувствовал, что от меня несет, как от цыганок, которых он иногда задерживает, а они орут в машине и осыпают всех проклятиями.

Смотрю, как выглядит свобода. Промышленные здания окраин, дома с идеально ровными крышами, дорожные знаки, не продырявленные пулеметными очередями.

Потом ребенок на мне задвигался, зашевелился, как краб. Сколько у него клешней? Сколько нервов?

Пробую снова засунуть ему мизинец в рот, но на этот раз не срабатывает. Капитан оборачивается:

— Он, наверное, голодный.

Останавливаемся в кафе на трассе, автомобиль въезжает под навес парковки. Лже-Сандро остается в машине, капитан выходит со мной, мы в темноте направляемся к месту отдыха. Я ныряю в туалет. Там есть приспособление для пеленания младенцев — белая пластиковая панель, прикрепленная к стене. Кладу сверток, ищу в рюкзаке куски ваты и марлю, которые мне дали в больнице, разворачиваю одеяло, нащупываю пуговицы вязаного комбинезончика, жесткого, как картон. Беру ребенка за ножки. Такие малюсенькие — в жизни не видела ничего подобного. Приоткрываю подгузник: вата вся мокрая, какашки желтые, будто он напился настоя шафрана, хотя запах нормальный. В первый раз я вижу тело ребенка так близко, держа в собственных руках. Надутый животик, как у курицы. Плачет, крепко прижав ножки к телу, как лапы. Тяжело дышу. Не смогу сменить подгузник, заверну обратно, в одеяльце, и все. Марля, прикрывавшая пупок, упала, и кусок черной кишки открыто болтается. Я наклоняюсь понюхать, не воняет ли от него, но пахнет все еще спиртом. Нечего раздумывать, за дело. Открываю кран, мочу кусок ваты, обтираю между ножками. Заворачиваю оставшуюся вату в марлю, отрывая ее зубами. Ребенок не прекращает кричать, нужно развести молоко, покормить. Наклоняюсь за упавшим на пол комбинезончиком. И слышу сухой треск, на спине надет рюкзак, а я слишком резко нагнулась. Открываю — так и думала: стекляшка из Сараева, стекляшка без будущего!

Выбрасываю все, что осталось от бутылочки, в мусор. Слышу стук в дверь.

— Вам помочь?..

Беру сверток на руки, открываю дверь, за которой стоит почти лысый капитан.

— Я разбила бутылочку.

Съезжаем с автострады в поисках дежурной аптеки.

Капитана тронул за душу этот голодный краб еще и потому, что у Пьетро такой голос, что уши раскалываются, настырный, мрачный, как сирена воздушной тревоги.

— Съезжаем, — сказал он своему ординарцу, — надо купить бутылочку, соску…

Лже-Сандро без лишних слов включил стрелку и направил машину во тьму. Что это за съезд? Никаких домов, одни поля.

Капитан перестал читать газету и, кажется, даже не злится. Разворачивается ко мне, смотрит на меня дольше, чем положено.

Я улыбаюсь ему, вытаращив глаза пойманной косули.

— А у вас нет молока?

Тыкаю пальцем в рюкзак:

— Есть, но не так много, всего полкоробки.

Не поворачивается обратно, впился в меня глазами:

— В груди, я имел в виду… у вас своего молока нет?

Инстинктивно прикрываю пустую грудь запеленатым свертком, прижимая его к себе, к своим костям:

— Нет, своего нет.

— Жаль. — Капитан снова смотрит на дорогу. — Было бы намного легче.

Аптеку мы находим в городке, раскиданном по обе стороны узкой дороги. Но зеленый крест выключен. В баре мужчины играют в карты, капитан заходит, спрашивает у них. Его довели до дома аптекаря, который после недолгих переговоров по домофону оделся и вышел. Тщедушный человечек с крашеными волосами, похоже местный денди. Мы пробираемся среди темных шкафов; лампы неожиданно загораются, освещая мундир, фуражку с золотым пламенем. Капитан советует мне взять пластиковую бутылочку.

— Вам лучше эту, — смеется.

Аптекарь спрашивает, какой тип молока мне нужен.

— Для грудничков.

— Какой фирмы?

Я смотрю на капитана, по сторонам, потом на аптекаря:

— Что есть. Какой-нибудь хорошей.

Капитан подходит к прилавку:

— Покажите нам.

Аптекарь выкладывает банки на прилавок. Капитан надевает очки, потому что шрифт очень мелкий, читает.

— Возьмем это, не вызывает аллергии… — Смотрит на меня: — Как ты думаешь?