Читать книгу "Dragon Age. Империя масок - Патрик Уикс"

Бриала оглянулась на вход в подземелье. Она больше не дрожала от холода. Быть может, Фелассан, уходя, оставил ей частицу своей магии, чтобы охранить ее от зимней стужи, или же ее согревало осознание того, что теперь ее жизнь обрела цель и смысл.

Она прошептала тайные слова, и вход сомкнулся за ней, словно никогда и не существовал.

«Фен’Харел энансал», благословение Ужасного Волка.

Она справится.

Морщась от колдовского света, Селина сделала последний шаг по тропе и прошла через элувиан.

Она просила Бриалу отправить ее в Вал Руайо. В конце концов, именно такую цель Селина ставила перед собой с самого начала, когда у нее еще были защитник и возлюбленная. Добраться до столицы раньше Гаспара, объявить, что его нападение не увенчалось успехом, и, собрав всю мощь орлесианской армии, сокрушить мятежников.

И все вышло бы так, как было задумано.

Вот только Селина видела лицо Бриалы, когда излагала ей свою просьбу. Видела, как в глазах Бриалы едва заметно блеснул расчетливый огонек. И конечно же, знала, как бы она сама поступила на месте Бриалы.

И потому нисколько не удивилась, когда, пройдя через элувиан и на краткий миг содрогнувшись от объявшей тело чуждой силы, оказалась в скромной трапезной зале, украшенной эльфийскими реликвиями.

Селина порой завтракала в этой зале, поскольку из окон открывался прекрасный вид на сады.

Она стояла в своем Зимнем дворце близ Халамширала.

Селина вздохнула и покачала головой. Что ж, могло быть и хуже. По крайней мере, у Бриалы хватило милосердия не обречь ее на медленную смерть в каком-нибудь заброшенном склепе. Обернувшись, она с ненавистью взглянула на элувиан и увидела, как багряная пелена на поверхности зеркала померкла, сменившись прежним голубовато-серым отливом.

У нее нет ни войска, ни защитника, ни главного лазутчика. Она далеко от столицы, возле города, уже наверняка захваченного Гаспаром.

Сердце ее разбито, и она еще долго будет оплакивать потерю. И все же сейчас в самой глубине ее отчаявшейся души вопреки всему раскатился торжествующий хохот. Селина вновь ощутила себя шестнадцатилетней девчонкой, одинокой сиротой в огромном Вал Руайо… и в последний раз, когда ей довелось испытывать подобное чувство, она победила.

Она подозревала, что теперь уж, хотя бы какое-то время, будет крепко спать по утрам, пускай даже в одиночестве.

Селина прикрыла глаза, напряженно вслушалась, а затем, бесшумно ступая, выбралась из трапезной в коридор. В детстве она проводила здесь все зимы, а потому наизусть знала укромные ходы, где никто не заметит ее раньше времени.

Несколько минут спустя Селина добралась до своей спальни. Взяв с ночного столика серебряный колокольчик, она громко позвонила и стала ждать.

Вскоре в спальню вошла дородная пожилая служанка и, увидев Селину, остолбенела от изумления.

Селина – в кожаном доспехе, снятом с мертвеца, вся в грязи и без маски – хладнокровно ждала.

Переведя дух, служанка торопливо присела в реверансе:

– Ваше великолепие!

Как и всегда, ключом к успеху оказалась уверенность в себе.

– Доклад по Халамширалу, ванна, чашка крепкого чаю, – распорядилась Селина и спрятала улыбку, когда служанка со всех ног бросилась выполнять повеление.

Пока наполняли ванну, Селина содрала с себя доспех и приказала сжечь его. Отмокая в горячей воде и отскребая грязь, она слушала доклад дворцового сенешаля, долговязого тощего старца, которого знала с малых лет. Сидя за ширмой, сенешаль докладывал о том, как лорд Пьер сдался Гаспару и как потом регулярно посылал страже Зимнего дворца требования последовать его примеру и сложить оружие.

– Отправьте гонца в Халамширал и попросите лорда Пьера лично явиться сюда для обсуждения условий капитуляции, – сказала Селина и жестом велела камеристкам не жалеть лавандового мыла.

Первый глоток чаю она сделала, пока служанки затягивали ее в корсет и облачали в платье. Платье было насыщенного лилового цвета и расшито по краю золотыми львами – геральдическим символом ее семьи и в то же время самого Орлея. Чай был божественен – крепкий, обжигающе горячий, и Селина допила его, вздыхая от наслаждения. Затем выпрямилась с неподвижным лицом, чтобы горничная, старуха-эльфийка, нанесла на него привычный грим.

О прибытии лорда Пьера объявили в тот самый миг, когда Селина отыскала свою старую маску. Она проворно надела маску и на миг ощутила, как чуждо лицу ее прикосновение, как ограничивают обзор узкие прорези для глаз. Немало лет минуло с тех пор, как Селина позволяла себе так долго обходиться без маски.

Стоя наверху белоснежной винтовой лестницы, что весьма кстати скрывала ее от посторонних глаз, Селина ждала появления лорда Пьера. Вот раздались его шаги, сопровождаемые мерным лязгом доспехов, – звук, который, скорее всего, исходил и от дворцовой стражи, и от спутников самого Пьера. Он приветствовал сенешаля со всей утонченной учтивостью, присущей гордому орлесианскому лорду.

– Я прибыл согласно вашей просьбе и готов отнестись со всей возможной снисходительностью равно к вам и к вашим подчиненным. Воистину, для империи настали тяжкие времена, о чем свидетельствует состояние самого Халамширала, и нет ни малейшего бесчестья в том, чтобы признать поражение перед лицом столь превосходящих сил.

С самым началом его речи Селина начала спускаться по лестнице. Многолетний опыт участия в придворных церемониях позволил ей безупречно рассчитать время – и появиться пред взорами присутствующих ровно в то мгновение, когда лорд Пьер умолк.

– Милорд, – обратилась она к остолбеневшему аристократу, – я рада слышать от вас столь благородные речи, и хотя в мрачном прошлом какой-нибудь император за столь изменнический поступок велел бы казнить своего вассала на месте, ваши слова воистину тронули мое сердце.

Селина улыбнулась, сойдя с лестницы, и дворцовые стражники тотчас же встали справа и слева от нее.

– И потому я принимаю вашу капитуляцию.

Лорд Пьер, граф Халамширал, был хорошим, добрым человеком, но никогда не отличался силой характера. Ему не хватило духу самолично подавить бунт эльфов, он не нашел в себе смелости отринуть власть Гаспара – и все это нисколько не удивляло Селину.

После долгого молчания лорд Пьер припал на одно колено – и это Селину также не удивило.

– Ваше императорское величество…

Селина вернулась лишь пару часов назад – и уже взяла свой первый город.

Пыхтя, отдуваясь, Мишель и Гаспар кое-как выбрались из руин крохотного древнего капища, куда забросил их элувиан, и снова оказались в мире людей. Они стояли посреди заснеженной, продуваемой ветром со всех сторон равнины, на которой кое-где торчали низкорослые деревца. Закат придал снежному покрову красноватый оттенок, что напомнило Мишелю поверхность элувиана. Он подумал, что не огорчится, если до конца своих дней больше не увидит этого цвета.