Читать книгу "Достающее звено. Книга 2. Люди - Станислав Дробышевский"

Все красиво. Но я не был бы собой, если бы не сказал своих решительных но…

Для начала в статье есть некоторые этнографические странности. Например, поминается группа Tofalar Negidal, живущая, судя по карте, на нашем Дальнем Востоке. Я, конечно, понимаю, что при взгляде из Германии и Китая нечего различать каких-то диких северных варваров, все одно – что негидальцы, что тофалары (которые вообще-то живут в Туве, на пол-Азии западнее; характерно, что тубалары упомянуты с правильной локализацией на карте). Да и словосочетания “тайваньские аборигены” и “жители побережья Папуа – Новой Гвинеи” тоже мало что значат. Узбеки, по мысли авторов статьи, судя по всему – типичные монголоиды. Население Центральной и Южной Азии рассматривается как, по большому счету, родственное. Спишем на глобальный подход…

Важнее другое. Каждому антропологу (возможно, в отличие от большинства генетиков) немножко бросается в глаза, что результат кластеризации групп по мтДНК, опубликованный в статье, оказался слегка сумбурным. Негидальцы оказались ближайшими родственниками никобарцев, узбеки – тайцев, буряты – индейцев пима, киргизы – корейцев, а меланезийцы братски смешались с полинезийцами. А уж если начать вникать в расширенную версию кладограммы, приведенную в приложении… Лучше туда не смотреть! По большому счету анализ показал лишь существование азиатско-американской и восточноэкваториальной рас (это если не учитывать расширенную версию, в которой все еще смешались с европеоидами) и не смог отделить монголоидов от американоидов и меланезийцев от полинезийцев. Таким образом, разрешающая способность метода, строго говоря, крайне низка. Если бы такие результаты были получены с использованием классических антропологических признаков, то был бы сделан вывод, что либо признаки никуда не годятся, либо метод. Хочется верить, что генетические признаки не столь безнадежны, как следует из приведенных в статье результатов. Что же касается статистического метода обсчета, давно известно: кластерный анализ что дышло – какой алгоритм применишь, туда и вышло. В данном случае из такого анализа следует лишь то, что человек из Тяньяня был очень древним и в целом родственным всем людям, живущим восточнее Каспийского моря, включая Америку.

Результат анализа 21-й хромосомы оказался более внятным, но, думается, лишь потому, что количество задействованных групп – 11 современных – крайне мало. Из него действительно следует, что человек из Тяньяня ближе к “азиатам”, чем к “африканцам” и “европейцам”, но проблема в том, что в число “азиатов” попадают и папуасы. Думается, сюда же попали бы и австралийские аборигены, будь они включены в анализ. Да и родство Тяньяня с этими “азиатами в расширенном смысле” не слишком запредельное, меньшее, чем между папуасами и китайцами, а то и ближе к папуасам, разница с которыми заключается в отсутствии или наличии денисовской примеси. Впрочем, в приложении к статье приведен иной вариант той же кладограммы, в коей папуасы оказываются отодвинуты на боковую ветвь.

Таким образом, можно с удовлетворением отметить, что наши знания о древнейших сапиенсах пополнились. Если не говорить о том, что было известно и без генетического анализа, можно подчеркнуть два вывода. Первое: теперь мы точно знаем, что 40 тыс. лет назад денисовская примесь на севере Китая была очень малой или вообще отсутствовала. Второе: изоляция восточноазиатских групп от более западных восходит как минимум к началу верхнего палеолита, а население того времени с большой вероятностью является предковым для современного. Остальное – выяснят будущие исследования.

Много их, древнейших настоящих сапиенсов, несть им числа. В Африке это Назлет-Хатер 2 (Египет, 30–45 тыс. лет назад) и Хофмейр (Южная Африка, 36,2 тыс. лет назад), на Ближнем Востоке, кроме помянутых, – Геула-Кейв (Израиль, 42 тыс. лет назад), в Восточной Азии – Турубун-Хангсугул и Рионггок (Корея, 40–50 и 46–48 тыс. лет назад), в Индонезии – Ниа (Калимантан, 37 тыс. лет назад), в Европе – Пештера-ку-Оасе и Байя-де-Фьер (Румыния, 42, 34–36 и 35 тыс. лет назад). Про любого из них можно сложить свою сагу, история открытия и достоинства каждого достойны воспевания. Но будем умеренны, иначе вся глава превратится в перечисление самых-пресамых.

Известнейшие из ранних сапиенсов – несомненно, кроманьонцы из Кро-Маньона. Найденные еще в 1868 году пять скелетов и отдельные кости еще семи индивидов, а также сопровождавшие их вещи настолько впечатлили антропологов, что название грота стало нарицательным. Сейчас мы знаем, что они были погребены 27,7 тыс. лет назад. С этого момента начались бесчисленные открытия людей верхнего палеолита.

Первые из кроманьонцев несли еще немалый заряд примитивности, а многие – откровенной неандерталоидности. Так, древнейшая сапиентная челюсть из Европы – из Пештера-ку-Оасе – содержит ДНК, на 5–11 % неандерталоидную (а в 12-й хромосоме так и вовсе половина неандертальская). Не исключено, что смешение происходило всего за 4–6 поколений до жизни Пештера-ку-Оасе 1! Несмотря на это, основная часть генетики у этого человека схожа с таковой современных жителей Евразии, а из кроманьонцев – человека с Маркиной горы.

Морфологическое строение подавляющего большинства кроманьонцев уже вполне современное. Конечно, древнейшие представители имели в среднем более тяжелые вытянутые черепа, зачастую развитые надбровные дуги, крупные лица с большими зубами, но все это – в пределах изменчивости современного человечества. Более того, кроманьонцы разных времен и регионов отличались друг от друга значительнее, чем представители самых несхожих современных рас. Это и не странно, ведь одно дело, когда мы говорим о людях, между которыми десятки тысяч лет, а другое – о синхронных популяциях. Вместе с тем верхнепалеолитических сапиенсов никак не удается отнести ни к одной современной расе, так как рас этих в то время еще не было. Популяции различались, их комплексы можно назвать верхнепалеолитическими расами, но они своеобразны; за прошедшие тысячи лет комплексы признаков многократно поменялись – из-за адаптаций, смешений и генетико-автоматических процессов. Поэтому найти прямых предков кого-то современного в верхнем палеолите малореально: один и тот же человек того времени мог передать свои гены представителям самых разных рас, а любой современный человек имеет гены самых разных кроманьонцев.

Крушение концепции “европейских папуасов”: “человек мира” – мужчина с Маркиной горы

Интерпретация морфологических признаков ископаемых людей – в своем роде искусство. Например, о чем говорит широкий нос, прогнатизм, развернутость скул вперед и небольшие размеры долихокранного черепа при повышенной массивности? Конечно же, перед нами несомненный австралоид! А если мы находим такого “австралоида” в Воронежской области? Это следы миграции из Африки на восток! Ну, заблудился маленько гражданин, с кем не бывает. Примерно такая картина до сих пор вырисовывалась с кроманьонцем из Костенок XIV, или с Маркиной горы.

Скелет мужчины был найден еще в 1954 г. А. Н. Рогачевым. Маркина гора, или Костенки IV, – одна из примерно трех десятков стоянок, расположенных в окрестностях деревни Костенки в Воронежской области. Это истинная мировая сокровищница культуры древних людей. Уже более ста лет эта местность раскапывается, и конца-края открытиям не видать. Трудно сказать, чем древним охотникам нравилась именно эта точка планеты, но люди тут активно жили тысячи лет – со времен неандертальцев по наши дни. Конечно, это не значит, что население было непрерывным и преемственным: кто-то приходил, потом уходил, на их место заселялись новые жильцы. В итоге Костенки представляют собой уникальный археологический “пирог” из слоев, содержащих остатки множества разнообразных культур, а также кости животных – добычи древних охотников. Неспроста и современная деревня называется Костенки: местные жители часто находили в оврагах и собственных погребах следы прошлого.