Читать книгу "Охота. Я и военные преступники - Чак Судетич"

Тем же вечером видеозапись показало сербское телевидение. На следующий день я посетила Коштуницу поскольку именно в это время совершала заранее запланированную поездку по странам бывшей Югославии с целью составления доклада для Совета безопасности ООН. Коштуница выглядел, как всегда усталым и несчастным, словно груз всей его огромной страны лежит на его плечах. В начале разговора он, как водится, указал на прогресс, достигнутый Сербией со времени моего последнего визита. Он заметил, что стратегия добровольной сдачи приносит свои плоды, и добавил, что ценит продемонстрированное мной понимание. Он сказал, что решение судебной палаты об условном освобождении, а также обвинения, выдвинутые трибуналом против высокопоставленных представителей «других» национальностей (конечно, он имел в виду албанцев), сыграли важную роль. Коштуница подтвердил, что «работает» над делом Младича, ясно понимая его значимость. Он заметил, что этот арест стал бы огромным облегчением для всех. Только после этого Коштуница заговорил о видеозаписи: «Все мы были шокированы тем, что видели вчера по телевидению. Мы немедленно провели операцию и арестовали шестерых членов подразделения «Скорпионы»…» Он назвал казнь гражданских лиц жестоким и позорным актом. Коштуница сказал, что правительство готово разыскать всех преступников и достойно наказать их. И это было все… Коштуница говорил спокойно, без эмоций. Он не упомянул никого из командиров, словно мир мог удовлетвориться арестами рядовых палачей, тупых исполнителей приказов.

Во время монолога Коштуницы в кабинет вошел руководитель правительственной разведывательной службы Раде Булатович. Он был в голубых джинсах и футболке. Булатович извинился за свой внешний вид и сказал, что всю ночь работал для того, чтобы выявить и задержать членов подразделения «Скорпионы» в Белграде и других районах Сербии. После демонстрации видеозаписи по телевидению, один из этих людей, абсолютно уверенный в том, что его никогда не арестуют за убийства мусульман, пришел в сербскую полицию с требованием обеспечить ему защиту, вероятно, от мусульман и правозащитников. Мне показалось, что Коштуница чувствовал себя обязанным предпринять какие-то действия до моего приезда. Он был обижен тем, что международное возмущение, связанное с этой видеозаписью, заставило его произвести аресты вместо того, чтобы дожидаться, пока убийцы сдадутся добровольно. Аресты «скорпионов» показали, что сербская полиция может действовать только после получения прямых приказов с самого верха.

Я упомянула о том, что трибунал по-прежнему разыскивает семерых сербов, оставшихся на свободе. Двое из них, предположительно, скрывались в России. Мы потребовали от сербского правительства, чтобы все они были арестованы в течение двух месяцев. Кроме того, я настаивала, чтобы Младич был арестован до десятой годовщины резни в Сребренице (то есть до 11 июля). Коштуница, несмотря на свои громогласные заявления о том, какую пользу арест Младича принесет сербской политике, не стал давать никаких обещаний, но все же согласился, что его нужно арестовать до поставленного Евросоюзом срока, то есть до 5 октября.

На следующий день я была в Сараево, где встречалась со вдовами и матерями убитых в Сребренице. Я сказала этим женщинам, что прокурорская служба сделает все для того, чтобы арестовать Караджича и Младича до 11 июля. Я сообщила, что Младич находится в Сербии, и что у нас есть веские основания полагать, что Караджич скрывается в православных монастырях. Сообщила я и о том, что Коштуница наконец-то согласился сотрудничать с трибуналом. Я сказала, что буду бойкотировать церемонии по поводу десятой годовщины резни в Сребренице, если Младич к тому времени не будет арестован. Я уже насмотрелась на публичные проявления скорби правительственных лидеров и чиновников. Но церемония этого года должна быть особенной — на ней будут присутствовать президент Сербии Борис Тадич и глава Всемирного банка Пол Вулфовиц. Собирался приехать и Хавьер Солана, который назвал Сребреницу «колоссальным, коллективным и позорным провалом». Представлять Международный трибунал будет президент Теодор Мерон. Делегацию Саудовской Аравии собирался возглавлять шейх Салех аль-Шейх. На церемонии должны были присутствовать посол Ричард Холбрук, автор Дейтонского мирного соглашения, и посол Пьер Проспер. Отказавшись занять место среди этих людей, я могла выразить протест против неэффективных действий сербских властей и международного сообщества. Мое отсутствие напомнило бы миру о том, что Младич и Караджич до сих пор не оказались там, где должны быть.

13 июня я выступала перед Советом безопасности. Я сообщила членам совета о том, что отношение белградских властей к трибуналу заметно изменилось. С конца декабря 2004 года было арестовано 14 обвиняемых, причем шесть — в связи с причастностью к событиям в Сребренице. Семь разыскиваемых сдались добровольно. Улучшилась ситуация с доступом к свидетелям. Легче стало получить доступ к документам, в том числе и к военным. Все это свидетельствует о позитивных сдвигах. Однако я не могла быть удовлетворена неспособностью властей Белграда и Загреба арестовать других разыскиваемых, в том числе Радована Караджича и Ратко Младича. Семь обвиняемых находились в прямой досягаемости сербских властей.

8 августа 2005 года мы радовались новому аресту. Трибуналу передали Милана Лукича, одного из самых зловещих палачей боснийской войны. Его досье в нашей службе носило красноречивое название «Люцифер». Власти Аргентины отследили его мобильный телефон и выследили жену Лукича, которая вместе с дочерью прибыла из Боснии. Родственник генерала Лукича, Милан Лукич, командовал армией, которая терроризировала мусульман, проживавших в боснийском городе Вышеград и его окрестностях. Свидетели, которые знали Лукича с детства, утверждали, что он принимал участие и в резне в Сребренице. Я встречалась с некоторыми жертвами Лукича. Одна женщина заявила, что никогда не простит меня, если трибунал не воздаст Милану Лукичу по заслугам. Она рассказала, как Лукич ворвался в ее дом и изнасиловал ее на глазах двоих детей, которым было всего девять и двенадцать лет. Потом Лукич привел ее в кухню и велел выбрать острый нож, а потом этим ножом перерезал детям горло. У меня прошел мороз по коже. Я вспомнила, как после доставки Лукича в Гаагу он пришел в мой кабинет, одетый, как бизнесмен, и уверял меня, что все это — ошибка и он, конечно, сможет это доказать. Я поднялась, чтобы показать, что наш разговор закончен. И вздрогнула, когда он наклонился и поцеловал мне руку.

Двоюродный брат Милана Лукича, Средое Лукич, был арестован 16 сентября в белградском аэропорту. Он прибыл из России. Через две недели арестовали Драгана Зеленовича, которого ошибочно, по нашему мнению, арестовала русская милиция в Ханты-Мансийске, городе нефтяников, расположенном за Уралом. Зеленович признал себя виновным в пытках и изнасилованиях мусульманских женщин, в том числе и 15-летней девочки, которая летом 1992 года находилась в тюрьме в Фоче. Его приговорили к 15 годам заключения.

Я вернулась в Белград 29 сентября 2005 года. На этот раз мне предстояло решить вопрос о том, как добиться более эффективного сотрудничества в деле ареста Младича. Надежным аргументом был срок, установленный Евросоюзом. Коштуница упоминал об этом во время нашей встречи в июне. Я снова подтвердила достигнутый в этом году Сербией и Черногорией прогресс. Список лиц, разыскиваемых трибуналом, сократился до шести: Младич, Караджич, Хаджич, генерал Властимир Джорджевич, генерал Здравко Толимир (заместитель Ратко Младича, которого разыскивали по обвинению в причастности к этническим чисткам в Сребренице и Жепе и к убийствам пленных после падения этих анклавов) и Стоян Жуплянин (командир службы безопасности в Западной Боснии, которого обвиняли в геноциде и казнях, этнических чистках, а также в жестоком обращении с мусульманами, удерживаемыми в лагерях). Не было никакого смысла настаивать на соблюдении срока, установленного Евросоюзом, и я предложила, чтобы сербы арестовали Младича к концу года. Я упомянула тревожную информацию об отсутствии координации действий между гражданской и военной разведками Сербии. Коштуница ответил, что во всем мире гражданская и военная разведки соперничают друг с другом. Он сказал, что о добровольной сдаче говорить больше не приходится, и что следует производить аресты. Однако местонахождение Младича по-прежнему оставалось неизвестным. Коштуница сказал, что для Сербии очень важно пройти эту дорогу до конца, и что Белград вскоре столкнется с установленными Евросоюзом конкретными сроками.