Читать книгу "Преступный режим. "Либеральная тирания" Ельцина - Руслан Хасбулатов"

Кристофер — Ельцину: «Мы восхищены вашим мужеством!..»

Еще не успели власти в Москве убрать трупы невинно убиенных, расчистить от крови, грязи и баррикад улицы и площади, как президент Клинтон 5 октября направил своего госсекретаря Кристофера для поздравлений убийцы и пре­дателя Ельцина. Он сказал: «Мы восхищены вашим мужест­вом, господин президент! Вы отстояли демократию/»

Политикан, восхищающийся главарем бандитской шай­ки, которая только что совершила массовые убийства, и кровь еще не высохла на останках невинных жертв. И все это — напоказ всему миру, по TV. Чему же удивляться, ко­гда террористы атакуют «цивилизованные государства», если их возглавляют такие, с позволения сказать, «лидеры», абсолютно отвергающие мораль, честь, совесть, сострада­ние? Благодаря им, этим «лидерам», совершенно чуждым интересам народов, озабоченных лишь сохранением своей личной власти, впереди человечество ждут неисчислимые беды. Затем прибыл Тэлбот Строуб, заместитель Кристофе­ра, «курирующий Россию» и фактический шеф министра иностранных дел Козырева. Худой, с неестественно длинной шеей и маленькой головкой, бесцветными глазами (призна­ки дегенерата), Кристофер шагнул вперед с протянутой для пожатия рукой и какой-то ужасной гримасой на лице (это он пытался улыбнуться!). «Примите поздравления от аме­риканского народа», — сказал этот прохвост Ельцину. Тот самодовольно строил гримасы — это у него улыбка такая.

Почему американский президент не запретил кровавую расправу злодея с Законодателем? Да по простой причи­не — ему были глубоко чужды интересы и чаяния народов России. Ему был нужен «свой человек в Кремле». Другой президент США когда-то сказал о кровавом диктаторе Ни­карагуа: «Сомоса, конечно, сукин сын, но он наш сукин сын». Очевидно, и Клинтон исходил из той же посылки: «Ельцин, конечно, сукин сын, но он наш, американский, сукин сын». Собственно, так же рассуждали и другие «лидеры свобод­ного мира» — Гельмут Коль, Миттеран, Мэйджор и прочие. А «лидеры» стран СНГ были просто напуганы, как пугается обычный обыватель. В их страхе проявилось их ничтожест­во, историческая игра случая, вознесшая их на незаслужен­ный пьедестал власти.

Ельцин, весь опухший, с маленькими глазками-щелка­ми, напоминавший нечто среднее между крупным боровом и бегемотом, рявкнул в ответ: «Я признателен президенту Клинтону! Моему другу, который поддержал нас в борьбе с подавлением мятежников, выступивших против моих демо­кратических реформ. Позиция Америки вдохновила меня на борьбу до победного конца!..» Слуга благодарил господина — что здесь комментировать. А «господин» благодарил слугу, будучи в полной уверенности, что отныне покоренная, под­чиненная Россия будет находиться в надежных руках ма­рионетки Ельцина, «победителя» российского парламента.

...На приеме в честь «гостя» все только и говорили о величии Ельцина, который окончательно «отправил в ис­торию» остатки «империи зла»[18], расправившись со столь ненавистным Верховным Советом «навсегда» (то есть с парламентаризмом). «Гость», Кристофер, производил впе­чатление человека «изменчивого Хамелеона», как писал о таких типах людей Платон, обещал «всяческую поддержку на пути продвижения демократических реформ президента Ельцина...».

«Что было бы, если бы в 1993 году победил Хасбулатов?»

Этот вопрос постоянно, в течение многих лет после тех трагических событий, ставят лукавые политиканы и некоторые бездарные отечественные политологи (вчераш­ние «спецы» по «научному коммунизму», типа Ю. Дани­лова. — См.: Политический журнал, 21 мая 2007 г., с. 28). Уже в самом этом вопросе подразумевается нечто негатив­ное. Почему? Разве я не показал на всем протяжении почти четырехлетнего своего пребывания у власти в Российской Федерации все необходимые качества государственного деятеля? Разве общество не убеждалось (и неоднократно!) в моем профессиональном и интеллектуальном превос­ходстве над «людьми Ельцина»? Разве я не показал, что являюсь твердым приверженцем укрепления российского государства, реформатором — сторонником «мягкого» раз­вития российского капитализма, когда реформы должны были бы стать благом для народа, а не средством его под­чинения нуворишам-мошенникам? Разве было не ясно, что я не допущу растаскивания колоссальной государственной собственности, накопленной многими поколениями людей? И разумеется, я не допустил бы никаких войн на Северном Кавказе, обуздал бы преступность в зародыше, общество чувствовало бы себя уверенно. Разве не Верховный Совет сыграл выдающуюся роль в истории новейшей России, по­казав гибельность пути, избранного Ельциным для ее раз­вития? И кто знает, что стало бы со страной, если бы не та моя решительная позиция на пути гибельных политических и экономических реформ? Вспомните его слова: «Глотайте суверенитета столько, сколько проглотите», обращенные к российским автономиям.

У меня достаточно оснований полагать, что деятельность ельцинистов сразу же после подавления августовского пут­ча привела бы к распаду уже самой России (на 15—20 «са­мостоятельных» квазигосударств, о чем они открыто писали в печати в тот период). Поэтому их «победа» стала пирровой победой, ельцинисты оказались сильнейшим образом дис­кредитированы в мнении народа, их режим («либеральная тирания») был слаб и неустойчив, держался исключительно на традиционной лояльности народа к Власти. Поэтому они не решились расчленить страну... Если вести речь конкрет­но, то я предполагал следующий практический сценарий развития события — после подавления нами ельцинского путча.

• Восторжествовал бы Закон, государство стало бы дей­ствовать не хаотически, разрушая самое себя, экономику, со­циальные структуры, а как упорядоченная Система власти, организатор крупных прогрессивных перемен.

• Реформы приобрели бы совершенно определенный, предельно открытый характер, через общественные дискус­сии и учет народного мнения. Социальная ориентация эво­люции государства стала бы реальностью.

• Для этого было бы сформировано Правительство на­ционального согласия, как это было рекомендовано «круг­лым столом» в июле 1993 года (когда был достигнут компро­мисс между парламентом и правительством по экономиче­ской реформе). Премьером правительства был бы назначен известный ученый и организатор, знаменитый Святослав Федоров. Российский капитализм стал бы изначально развиваться не как мошенническое порождение порочной ельцинской власти с его органическими (врожденными) изъянами, а на своей естественной основе — развитие че­рез конкуренцию, предоставляя обществу товары и услуги. Экономический рост в стране начался бы уже в 1994 году — началось бы улучшение материального и социального поло­жения народа.

• Президентом через 3 месяца (как того требовала Кон­ституция), «после моей победы», был бы избран, скорее все­го, Валерий Зорькин (в Верховном Совете мало кто всерьез рассматривал на этом посту Руцкого).