Читать книгу "Я жду тебя - Рангея Рагхав"

— В какой крепости, доченька? — как можно спокойнее спросил он.

— Неужели ты забыл? Мы ведь ходили в старую крепость.

— Что ты, дитя мое! Ты спала, тебе снился сон.

Чанда задумалась. Она села на кровати.

— Дада, мне кажется, мы с тобой ходили туда. Там несметные богатства! Мы уже почти подошли к ним, но что случилось потом, я не помню. Прошу тебя, идем еще раз!

— Нет, хватит об этом, — вздрогнув, возразил Сукхрам. — Ты совсем с ума сошла. Какие только сны тебе снятся! Если ты не будешь меня слушаться, я расстанусь с тобой.

— Отошлешь меня опять к Нилу?

— Нет, сам куда-нибудь уйду.

— Без меня?

— Да, один. Что мне еще остается?

— В чем же я тебя ослушалась? — удивилась Чанда. — Ты приказал мне не встречаться с Нарешем, я и не хожу к нему.

— Вот и хорошо, умница, — похвалил ее Сукхрам.

— Но, дада, мне все кажется, что я — тхакурани, — проговорила Чанда.

— Ты сама не знаешь, что говоришь! — прикрикнул на нее Сукхрам. Но в душе он весь содрогнулся.

Костер в шатре весело потрескивал, и пламя его поднималось высоко вверх. Сукхрам закурил бири.

— Хочешь курить? — спросил он Чанду.

— Нет, — отказалась она. — Ты сам говорил, что бири курят только натни.

— А ты кто?

— Нет!!!

— Стало быть, ты не моя дочь?

— Нет, твоя. Ты ведь тхакур, — ответила Чанда.

Рука Сукхрама, державшая бири, бессильно опустилась, и сигарета упала на землю.

Порывы холодного ветра то и дело врывались в шатер.

— Тебе не холодно? — спросил Сукхрам.

— Дада, почему волосы у меня мокрые? — в свою очередь спросила она.

— Может, ветром сюда занесло косые струи дождя. Посуши их, — сказал Сукхрам. Он встал и сам стал расплетать ей косы.

Чанда не ответила. Она молча покрыла лицо краем покрывала и опять уснула. Сукхрам успокоился, но ненадолго. «Значит, она все забыла? Что с ней происходит? Неужели у нее помутился разум? Нет! Только не это!» Он так бережно растил ее, заменил ей родную мать, отдал ей всю свою любовь!

— Тхакурани! Зачем ты преследуешь нас? — бормотал Сукхрам. — Ты мстишь мне, твоему потомку! За что? Неужели за то, что я не вернул тебе твою крепость? А как поступила ты сама? Ты, недостойная, опозорила весь наш род! Это все равно, что подпалить собственный дом! А теперь ты явилась, чтобы уничтожить свою же семью! Ты задумала погубить девочку, похожую на цветок, вселить в нее свою безумную гордыню! Вспомни, как ты сама, сгорая от гнева, стерла в порошок брильянты и жемчуг!

Сукхрам взглянул на Чанду. Она спокойно спала. Как нежно и красиво ее лицо! Как похожа она на мэм сахиб! Белое лицо с розовым румянцем и огромные глаза, такие же, как у матери. Чанда — дочь англичанки. Что общего у нее с тхакурани?

Но тут же Сукхрам вспомнил: англичанка однажды тоже назвала себя хозяйкой крепости. Значит, и она стала жертвой ненасытной души тхакурани! Сколько людей она еще погубит, чтобы утолить свою жажду? Смилуйся, Всевышний, неужели ей нужно столько жертв?!

Я отдам тебе свою кровь, только пощади Чанду. Убей меня, но не губи мою девочку!

Сукхрам достал из шкатулки портрет тхакурани и фотографию мэм сахиб. С портрета на него смотрела тхакурани, а с фотокарточки — мать Чанды.

Значит, тхакурани приходила сюда сперва в облике англичанки, а теперь явилась к нему в облике ее дочери? До каких пор ему ждать, до каких пор она будет преследовать его?!

Сукхрам взглянул на портрет. Тхакурани улыбалась. «Смеешься, коварная? — пробормотал Сукхрам. — Ты еще смеешь злорадствовать?!»

Сукхрам перевел взгляд на фотографию.

Англичанка как бы говорила ему: «Сукхрам! Моя дочь должна жить во дворце. Не случайно тебе выпало на долю растить Чанду, ведь в прошлой жизни мы были из одного рода раджей».

Сукхрам смотрел то на портрет, то на фотографию, то на спящую Чанду. Ему казалось, что теперь все трое на одно лицо и улыбаются одинаково. У них, наверно, одна душа, одна судьба. Никто из них не знал счастья. Одна была богата, но полюбила бедняка, другую обесчестили и лишили радости материнства, а третья, нищая без роду без племени, любит богатого.

Чанда — дочь англичанки. Но выросла она в доме ната, несчастного ната, за которым мусорщик не поднимет листа из-под еды; ната, при виде которого даже низшие из низших презрительно кривят губы; ната, у которого нет ни клочка земли; ната, над которым безнаказанно измывается полиция, ната, который по сей день считается самым презренным человеком на земле…

Но ведь Чанда — тхакурани!

Тхакурани!!!

Слово это стало расти и шириться, пока не заслонило от Сукхрама весь мир. Да, тхакурани никогда ни перед чем не останавливалась. Ради своей прихоти она осквернила свою касту, спуталась с привратником. Что ей нужно теперь? Ведь и так все уже пошло прахом. Она все бросила тогда и ушла! Зачем же снова возвращаться? Почему там, в крепости, до сих пор скитается ее дух?

Пламя мести истребило все живое. Она всех уничтожила — от ребенка до старика. И все еще не угас огонь ее мести!

— О Чанда, тхакурани, ты хочешь утолить ненасытную алчность своей души, снова обернувшись человеком? Вот уже три поколения твои потомки рождаются из чрева натни, а ты злорадствуешь. Они мучаются и страдают. Отчаяние охватывает их, когда они глядят на свою крепость, а ты улыбаешься и молчишь. Они терпят нужду и бесчестье. Мои предки, тхакуры, став натами, своими глазами видели, каким надругательствам подвергалась их честь. Они плакали кровавыми слезами, но ты смотрела и смеялась.

И вот теперь ты опять вернулась. Ты явилась в облике этой девочки. Если тебе надо было вернуться, то почему ты не вернулась раньше, еще до рождения Чанды?!

Сукхрам пришел в ярость. Он схватил портрет и фотографию и бросил их в огонь. Они вспыхнули ярким пламенем.

— Сгинь, сгори дотла! — проговорил он. С сегодняшнего дня я больше не тхакур. Я — нат! Мать моя была натни, и Пьяри была натни, и Каджри тоже! Это ты превратила меня из тхакура в собаку, а теперь еще смеешься! Я дрожал над твоим призраком, оберегая его, а ты, как молния, испепелила все, что мне дорого. Вон отсюда! Прочь с моих глаз!

От портрета и фотографии остался один пепел. У Сукхрама кружилась голова. Как он ни старался забыть тхакурани, у него ничего не получалось. В пламени костра перед ним вновь заплясал ее страшный облик.

— А! Ты мне все еще грозишь? — гневно воскликнул он. — Но я не боюсь тебя! Я не живу в крепости, где бродит твоя алчная душа. Уходи, говорю тебе! Ты нигде не обретешь покоя, если будешь преследовать мою девочку!

Вдруг Сукхраму показалось, что на кровати у костра лежит совсем не Чанда, а тхакурани…