Читать книгу "Хорошее настроение - Наталья Нестерова"

Доктор и медсестра пили чай. Повернули головы и с досадой посмотрели на Анну.

– Сейчас она скажет, – с набитым ртом сказал доктор, – что будет жаловаться.

– Да, я буду жаловаться! – подтвердила Анна. – Это больница или приемная морга?

– Имеется и морг, – поднялся врач, – но вашему знакомому туда еще рановато.

Доктор вышел в коридор, подошел к Эду:

– Как самочувствие?

– Вроде нормально.

– Можете идти домой.

– Как домой? – опешила Анна. – А лечить противоядием?

– При укусах гадюки, – ответил доктор, – лечение симптоматическое. Никаких симптомов интоксикации мы не наблюдаем. Три часа – достаточный срок, чтобы проявились осложнения.

– Но его рука! – настаивала Аня. – Она же вспухла.

– Попейте антигистаминные средства. Димедрол, тавегил, супрастин, кларитин – любое, – устало перечислил доктор. – Но и без лекарств дня через два отек спадет. До свидания!

Обескураженные Аня и Эд не успели попрощаться и поблагодарить – доктор скрылся за дверью.

Когда вышли за больничную ограду, Эд пожал плечами:

– Зачем мы вообще сюда приезжали? Врач «скорой» мог бы сказать, что опасности нет.

– Кто же мог знать, – не согласилась Анна, – что у тебя организм, легко переваривающий гадючий яд. В серпентарии тебе цены бы не было. Кусайте Эда кобры-аспиды! В цирке еще можно выступать. Входишь в большой стеклянный аквариум, со всех сторон тебя гадюки да гюрзы жалят. А тебе – хоть бы что. Зрители аплодируют.

– Ага! У меня опухают ноги-руки, выкатываются глаза – и все это на потеху сытой публике. Нет уж, спасибо!

Они несли ерунду, потому что расставаться не хотелось, а повода продолжить общение не находилось.

Наконец Эд спросил:

– Метро далеко отсюда?

– Три минуты тихим шагом до «Сокольников». Но метро откроется через два часа. Куда поедешь?

– На вокзал. Билет вчерашний пропал, куплю новый. А ты?

– Поймаю такси, мне недалеко.

– Давай провожу? Все равно время есть.

– Ну, если все равно и время есть…

Они шли по Стромынке, подтрунивая друг над другом. Проще говоря, флиртуя. Ночь была прекрасной: летней, теплой, с запахом зелени, который источала даже чахлая городская растительность. Редкие автомобили, проносящиеся мимо, не отравляли своими выхлопными газами веселый ночной дух.

Улица Стромынка переходила в мост над Яузой. На середине моста Эд неожиданно затормозил.

– Аня! – сказал он тревожно.

– Что?

– Сейчас будет авария.

И тут они увидели, как мчащаяся под ними по набережной машина вильнула в сторону, к ограждению, которое уберегло автомобиль от падения в реку. Машина пропахала ограждение, сбивая его, как деревянный штакетник, наконец остановилась.

Эд и Аня замерли, облегченно вздохнули, когда увидели, что водитель не пострадал, выбрался через пассажирскую дверь.

– Как ты догадался? – тихо спросила Аня.

– Не знаю, – так же тихо и растерянно ответил Эд. – Вдруг картинка перед глазами. Может, это яд так странно подействовал?

– Ну и ну! – поразилась Аня.

– Сам в шоке.

– А еще что-нибудь видишь? – спросила Аня, когда сошли с моста.

– Да. Какая-то женщина пожилая, звонит тебе давно, сильно тревожится.

– Бабушка! – хлопнула себя по лбу Аня. – Я не выходила на вечернюю связь. Дай, пожалуйста, телефон!

Сначала бабушка только радовалась, что Аня жива-здорова, потом говорила, что внучка ее в могилу сведет, подозрительно спрашивала, что за шумы (автомобиль проезжал) и где вообще Анна находится? Дома, конечно, врала Аня, это телевизор работает. Устала, пришла домой, уснула в кресле перед телевизором, извини, пожалуйста, ложись спать, не волнуйся, больше не буду забывать звонить и вовремя заряжать телефон.

– Бабушка увидит незнакомый номер, – предостерег Эд, когда Аня закончила разговор.

– Она не настолько продвинутый пользователь, чтобы отслеживать чужие номера. Слушай, а сейчас что-нибудь видишь?

– Ага. Метро… Погоди, сосредоточусь. – Эд закрыл глаза. – Метро «Сокольники», а рядом… кафе работает… что-то китайское, нет, японское.

– Там «Якитория», – подтвердила Аня. – Но она не может работать в четыре часа ночи!

– Точно работает, – сильнее зажмурился Эд, – вот табличка… с одиннадцати до шести открыта. – Слушай, давай поймаем машину, рванем туда, перекусим?

– Давай! – автоматически согласилась Аня, пораженная вдруг открывшимися способностями Эда.

Они перешли на другую сторону, чтобы ехать туда, откуда только что пришли. Эд снова продемонстрировал чудеса: сказал, что сейчас из-за угла выйдет дядька с собакой, и тот действительно вышел. Полусонный, бурчащий, ругающий своего пса, поджавшего хвост, за то, что наелся какой-то дряни, и теперь его несет.

Про три машины Эд сказал, что не остановятся, а про четвертую – это наша. Автомобиль остановился, взял их, довез до Сокольников. В «Якитории» чудеса продолжались: Эд предсказал, что официантка уронит поднос и что он, Эд, сейчас получит эсэмэску. Тут же пиликнул телефон: пришла эсэмэска. У официантки с подноса посыпались на пол тарелки.

– Ты стал экстрасенсом! – с восхищением, замешанном на испуге, сказала Аня.

– Зачем мне это нужно?! – скривился Эд, макая суши в блюдце с соевым соусом. – Не хочу быть экстрасенсом! Может, когда яд рассосется, пройдет? – с надеждой спросил он.

– Что ты! Это же здорово – все наперед знать. Скажи, а зачет по римскому праву я сдам? Какой вопрос мне попадется?

– Сейчас, – вытер Эд рот салфеткой и зажмурился. – Нет, подучить надо, с сегодняшним уровнем знаний тебе зачет не светит.

– Так я и знала, – вздохнула Аня.

Они прощались у метро, ехать им в противоположные стороны. Эд предложил переписываться. Аня быстро согласилась, мол, интересно, как его вдруг открывшиеся способности будут дальше развиваться.

В выходные, когда Аня приехала на дачу, бабушка сразу заметила перемены во внучке:

– Новый ухажер?

– Нет, просто познакомилась с необыкновенным человеком.

– Сразу-таки необыкновенным?

– Да! Он, бабушка, экстрасенс. Его укусила гадюка, и появился дар, он живет в Костроме.

– Кто, дар?

– Нет, молодой человек, экстрасенс.

– Только экстрасенса из Костромы нам не хватало! Задурил тебе голову! Гадюка его укусила!

– Да, я сама видела! В «Новом континенте», я туда зашла хлеба купить. После занятий, уже поздно было, – оправдывалась Аня.