Читать книгу "Алхимия единорога - Антонио Родригес Хименес"

Глядя на заболоченную поверхность обширного водоема, некогда служившего бассейном этого поместья с романтическим садом, я подумал о смерти другой женщины, о случившейся четыре года назад трагедии, подробности которой мой рассудок отказывался восстановить. Мне помнились только рыдания и скорбные вопли; человек, распростертый на земле в луже крови рядом с худеньким тельцем юной, очень юной девушки, в слезах повторяющий:

— Я не убивал ее! Это не я!

Человек, лежащий на лестнице в саду, в измятом перепачканном костюме, без галстука, со спутанными волосами, в запыленных ботинках; его глаза, покрасневшие от ярости и боли, воспаленные от ужасных воспоминаний… Эльвира. Кто она такая, Эльвира? А потом — ослепительная вспышка света.

* * *

Тишина, полная тишина. Фосфоресцирующие, бумажно-белые стены.

— Где я?

— Успокойтесь, друг.

Женщина, похожая на Виолету, но наверняка не она, делает мне в руку укол. Я засыпаю и снова вижу сон.

XXXVII

Шоссейная дорога из Бадагоса в Лиссабон — очень длинная, широкая, ее не охватишь взглядом. Прямая линия, которой нет конца. Мне необходимо оказаться в Синтре. Я полон ожидания; время от времени я бросаю взгляд на соседнее сиденье, где лежит сумка с «Книгой еврея Авраама», изумительной копией, в которой описаны все шаги к обретению философского камня. С каждой прожитой минутой я все больше приближаюсь к нему, каждое пролетающее мгновение дарит мне ласку бессмертия. Меня переполняет эйфория. Я никогда не останусь один.

XXXVIII

Женщина, похожая на Виолету, говорит с другой женщиной, похожей на Джейн. Разумеется, всего лишь похожей. Входит доктор. Голос его слегка напоминает голос Жеана, но я знаю, что это не Жеан.

— Доктор, пульс слабеет.

Их голоса далеко-далеко, страшно далеко, почти неразличимы. Переплетение проводов, гудение компьютера. Я скитаюсь по какой-то странной металлической местности, где перемешаны свет и тени. Мне холодно, очень холодно.

— Вот он и приходит в себя. Пульс восстанавливается. Ошибка с чипом чуть его не убила. Она вживила ему чип другого пациента. Через час, когда ее смена закончится, я хочу видеть ее у себя в кабинете.

— Да. Он возвращается, ему уже лучше.

XXXIX

25 апреля я торжественно переезжаю мост. Воды Тежу[109]в этом месте текут воистину величаво.

Я понимаю, что свершается нечто важное. В моей голове теснятся образы лиссабонских друзей; я увижу Рикардо Лан-су, Луиша Филипе Сарменту, Фернандо, Инеc. Ах, красавица Инеc Алмейда!

— Меня зовут Рамон Пино.

— Проходите. Добро пожаловать в Регалейру. Вы алхимик?

— Да.

— Мне сказали, что вы прибыли из Музея изумрудной скрижали.

— Да, правильно, из Амстердама.

— А откуда вы родом?

— Из Испании.

— Наверное, из Андалусии?

— Да, из Кордовы.

— В прошлом году приезжал господин из Эдинбурга, в позапрошлом — из Барселоны, еще раньше — из Лиона. Мне очень понравился миланец с бразильскими корнями.

— Что, алхимики приезжают сюда каждый год?

— Да, каждый год появляется один новый. Полагаю, и вы приехали сюда за тем же, за чем они. Эти люди проводят взаперти больше двух месяцев, ни разу не глотнув свежего воздуха. Мне-то кажется, что работу можно чередовать с удовольствиями, с прогулкой, выпивкой, с чем-то более человеческим — я хотел сказать, с более земным… Надеюсь, сеньор Пино, вы поступите так же, как остальные.

— А что делали остальные?

— Ничего особенного, просто угощали меня этой жидкостью, эликсиром.

— Не волнуйтесь, я поступлю так же.

Этот человек слегка напоминал Канчеса, но был моложе, любезней и симпатичней.

Лаборатория оказалась просторной, в ней нашелся весь необходимый инструментарий. Рядом с лабораторией, на втором этаже, находилась комната с большой кроватью, а еще — кладовка и ванная. Кухня и столовая располагались внизу. Дом был мне знаком, я бывал здесь в качестве туриста, но жить в нем оказалось совсем другим делом.

Потянулись счастливые дни. На ночь мой помощник раскидывал на улице льняные полотнища, а перед рассветом выжимал их, чтобы добыть росу, с которой и начинался весь процесс. С помощью формул и прозрачных комментариев Фламеля все выглядело очень просто.

Я очистился, совершенно очистился. Дух мой освободился от грязи.

Рикардо искал меня, но безуспешно — ему сказали, что здесь нет никакого Рамона Пино. Даже Адриао, даже сам Канчес потеряли надежду меня найти, хотя перевернули Синтру вверх дном.

— Этот седовласый господин просто рвал и метал. Говорил, вы его надули с какой-то книгой.

— Меня здесь не было и вы, понятное дело, меня не знаете.

XL

В мае я добыл философский порошок. В начале июня — универсальное снадобье.

Теперь я стал философом. Я был счастлив.

Время от времени меня навещала Инес. Она объяснила, что не имеет никакого отношения к неприятности с книгой и что все время хранила мою тайну. Мы целовались, занимались любовью и говорили про ее работу. Однажды Инес спросила:

— Кто такая Эльвира?

— Не знаю, — ответил я.

— Ты выкрикивал во сне ее имя.

В другой раз она спросила о Виолете и Джейн.

— Мои подруги. Джейн погибла в авиакатастрофе. Виолета — особенное существо.

Я не вдавался в подробности.

Непрестанно думая о Виолете, я знал, что связь с Инес ничуть ее не обеспокоит — так бывало всегда.

Я мечтал обосноваться вместе с Виолетой в Кордове. Мы бы устроили там филиал Музея изумрудной скрижали, а главным сокровищем этого храма искусств и алхимических наук стала бы моя копия «Книги еврея Авраама». Наверное, к Виолете уже вернулся здравый смысл. А Джейн, конечно, не погибла — ее «смерть» была очередной уловкой Николаса с целью обмануть израильтян. Да, именно так. Только Виолета про это не знает, но я ей напишу.

XLI

Сейчас июнь, и мое Великое делание завершено. Мне исполняется сорок один год. Я наконец-то бессмертен. Об этом никто не знает — кроме Виолеты, естественно, Николаса, который обещал ко мне приехать, а еще Жеана и моих друзей Фернандо и Клаудии.

Сегодня я встречался с Големом — Раймундо Веласко, моим приятелем-художником. Он собирается написать мой портрет, потому что сейчас я очень молодо выгляжу и он хочет запечатлеть меня именно таким. Веласко говорит, что у него больше не болит голова, а его психиатр рассказал, что голландцы проводят поразительные опыты по духовному перемещению пациентов.