Читать книгу "Две горсти песка. Мату-Гросу - Антони Смит"

довольно быстро теряет значительную часть коричневой окраски и становится голубовато-бледно-лиловым.

Во время этой процедуры рыльце кажется невосприимчивым, оставаясь коротким и зачастую спрятанным в длинных тычиночных волосках. Однако выпрямившиеся после высвобождения тычинки начинают отклоняться до тех пор, пока полностью не откроют рыльца. Возможно, что тычинки в этом положении служат посадочной площадкой для прилетающих пчел, что позволяет передавать пыльцу на рыльце. Наконец пыльники окончательно отклоняются, тычинки к этому времени значительно удлиняются, и через несколько часов венчик опадает.

В условиях, преобладающих во время наблюдений, цветы нормально раскрывались между восемью и одиннадцатью часами утра, и их механизм срабатывал довольно быстро после раскрытия. Ни в одном из наблюдавшихся случаев цветок с несработавшим механизмом не оставался в таком положении дольше шестидесяти минут с момента раскрытия, а обычно этот период был значительно короче. Этим объясняется, почему наблюдалось очень мало цветов с несработавшим механизмом».

К сожалению, никто в базовом лагере не имел возможности для глубокого изучения вопроса о том, действительно ли пристрастие к выжиганию местности дает благотворные результаты. Однако Дэвид Филкокс полагает, что травянистые растения в этом случае проигрывают в борьбе за существование. У деревьев и кустарников имеется толстая губчатая кора, которая практически огнестойка, поэтому они теряют только вегетативную часть, а травы должны рассчитывать только на свою корневую систему в отношении сохранения всех питательных веществ, необходимых для повторного роста и случаев потери надземной части растения. Поэтому неудивительно, что встречалось очень мало многолетних трав и общее количество собранных видов многолетних трав было крайне невелико по сравнению с коллекциями собранных в умеренном поясе.

Если находиться в центре пожара, движущегося по серрадос, то сначала покажется, что вряд ли что-нибудь выживет в столь яростном шквале пламени. Ковер из листьев и высохших веток позволяет огню ползти по земле, но когда он добирается до пучка сухой травы или другого легкого воспламеняющегося предмета, то разгорается яростнее. Примечательно, что почти сразу же после того, как огонь уйдет, стволы деревьев и земля становятся сравнительно прохладными. Исследования на юге Африки, да и в других районах этого континента показали, что температура в горящей степи поднимается высоко, но сохраняется недолго. Температура почвы у поверхности поднимается в зависимости от ветра и сорта травы от 100 до 850 градусов Цельсия, но уже через несколько минут снижается до температуры окружающей среды. Температура почвы на глубине двух сантиметров возрастает самое большее на четырнадцать градусов, а иногда всего лишь на три-четыре градуса.

Выжигание трав, несомненно, вызывает озабоченность во многих местах земного шара. Вот что, например, писал Дункан М. Портер об этой же проблеме в другом районе Латинской Америки.

«На протяжении столетий сельское хозяйство (в Панаме) зависело от вырубки и выжигания, широко осуществляемых в тропиках. Земледельцы и скотоводы во всем мире используют этот метод, нанося ущерб всей окружающей среде. Деревья и кустарники надрубают, дают им засохнуть и потом сжигают. Образующаяся зола дает удобрение для выращивания хлебных злаков. Такое высвобождение питательных веществ особенно заметно в тропиках, где живая растительность связывает большую часть этих веществ, вследствие чего почва бедная. После сгорания естественной растительности на вновь удобренной земле сеют зерновые. Через несколько лет плодородие почвы опять истощается, и фермер движется дальше в лес, чтобы повторить этот цикл».

«…Пожары не только уничтожают растительный покров, но и наносят неисчислимый вред самой земле. Лиственный слой и гумус уничтожаются, и почвы становятся практически стерильными. Тропические почвы весьма истощены, несмотря на пышные леса, которые могут расти на них».

Географ Эрик Браун, имевший возможность побывать на крупных фазендах, вырубленных в джунглях в непосредственной близости от базового лагеря, был весьма озабочен будущим этой местности. Он говорит: «Научные данные, имеющиеся повсеместно во всем мире в международных агентствах и в программах развития, в данной местности не используются, и это мне кажется трагичным». От нетронутого мира базового лагеря, где ученые соблюдали величайшую осторожность, как в садах Эдема, до огромных фазенд вдоль дороги было так близко. Эдем превращают в фазенду чуть не за одну ночь.

Глава седьмая

Богатый и бедный

Как гласит поговорка, «Бог сотворил мир, а голландцы создали Нидерланды». Действительно, довольно значительная часть этой страны находится сегодня ниже уровня моря. Вся территория Нидерландов составляет всего лишь около 34 000 квадратных километров, а площадь земель, созданных голландцами, около 5000 квадратных километров. Поэтому европейцам трудно представить размеры земельной бонанцы, которую Бразилия продолжает осваивать с минимальными усилиями, причем в пределах своих границ. Штат Мату-Гросу занимает площадь около 1 000 000 квадратных километров, а штаты Пара и Амазонас — еще больше. Поэтому каждый из них, по крайней мере, в тридцать раз больше Нидерландов, не говоря уже о землях, отвоеванных ими с громадными трудностями у моря. Колоссальные размеры внутренней бразильской империи необходимо усвоить, прежде чем удастся ее понять.

Единственная дорога от Шавантины до Сан-Фелиса протяженностью 520 километров открыла территорию, превышающую Нидерланды и даже Великобританию. Ее, пожалуй, лучше бы сравнить с дорогой из Англии на континент через Северное море, которое в результате некоего искусного голландского плана внезапно превратилось бы в сушу. Более того, вышеупомянутая дорога — не первая, построенная бразильцами через девственные места, которая служит для них полезным подъездным путем и открывает километр за километром новые земли. Тем или иным способом бразильцы осваивают новые территории с самого момента возникновения страны. Подобно некоему богатому наследнику, они всегда имели возможность расходовать капитал, если им недостаточно было дохода с него. Только русские и канадцы могут иметь представление о том, что означает владение такими огромными лесными богатствами, но ни Россия, ни Канада не владеют столь щедрым тропическим лесостоем, как Бразилия.

Вследствие этого можно было бы ожидать, что у бразильцев имеется разработанная позитивная политика использования своих ресурсов. Они ведь знают, что землю нельзя эксплуатировать вечно и что ее надо осваивать. Они знают, как и каждый наследник, что капитал иссякнет, но доход с него можно сделать вечным. Их страна нуждается в продуктах питания, особенно для жителей северо-востока, которые находятся на грани голодания, и дополнительная земля может дать им необходимое. Население Бразилии возрастает ежегодно больше чем на три процента, и в необжитых местностях хватит места для всех. Поэтому в стране, располагающей необжитыми землями, которые позволят решить столь многие проблемы, можно было бы ожидать наилучших проектов использования этих великолепных даров природы.

На самом же деле ничего подобного нет. Как сказал нам один английский дипломат в Рио-де-Жанейро: