Читать книгу "Соратники - Олег Юрьевич Рой"

ломанулась новая волна пёсьеглавцев, Кощей крикнул:

– Твой выход, Иван!

И Ваня «вышел», точнее, как раз напротив, отступил назад, прижался спиной к стене и стал, подражая Кощею, размахивать своим самодельным топором. И снова, как и когда-то в парке, он вскоре почувствовал, как внутри что-то взорвалось и по жилам словно потёк жидкий огонь. А потом, как и тогда, всё вокруг застыло, и один только он сохранил способность двигаться. Чем и воспользовался, рубя направо и налево и попадая топором по ногам, бёдрам и животам Монстров. Он не считал, сколько врагов сумел уложить, да это было и не важно. Потому что эффекта от вспышки внутри, как и в прошлые разы, хватило ненадолго. В какой-то момент Ваня вдруг почувствовал, что резко ослаб, будто силы в один миг покинули его. Голова закружилась, ноги подкосились, Ваня покачнулся…

И как раз в этот момент перед ним выросла огромная фигура Тигра в сверкающем нагрудном доспехе. Сделав попытку отступить, Ваня просто грохнулся и сел на землю, как-то особенно чувствительно ударившись о стену спиной. Он оглянулся в надежде позвать Кощея на помощь, но тот был далеко, да ещё как раз рубился сразу с тремя Львами и просто не видел, что происходит. Морду нависшего над Ваней тигроголового исказила злобная усмешка. Он замахнулся кривым мечом, Ваня закрыл глаза, и в этот момент перед ним, в точности, как пишут в книгах, пронеслась вся жизнь: детский дом, универ, Алёнушка…

Вдруг послышался звук тупого удара, неприятный хруст, и что-то тяжёлое рухнуло Ване на ноги, пребольно их отдавив.

Он открыл глаза – как раз вовремя, чтобы увидеть очень красивую молодую женщину, темноволосую, с чёрными, густыми, сросшимися на переносице бровями. Та держала в руках тяжёлую, похожую на посох, палку, которой только что огрела по башке Тигра, убив его одним ударом.

– Мама! – тихо ахнул Ваня.

Но прежде чем он успел сказать ей ещё хоть слово, мама исчезла.

А вместе с ней пропала и усталость, и боль ото всех полученных сегодня ударов и ран.

Ваня приложил руку к груди и вытащил из-под ворота футболки мамину подвеску. Береста была тёплой, даже, скорее, горячей, будто её только что сняли с огня. А нарисованный на подвеске символ, который когда-то удалось расшифровать Алёнушке, светился почти так же ярко, как ещё недавно светилась в небе Вещая звезда.

* * *

Лёжа на крыше, Перун уже почти ничего не чувствовал. Всё виделось как в тумане или будто сквозь слёзы, торжествующий рык Левса и шум каких-то других далёких битв еле слышался, словно сквозь вату. Громовержец уже не мог заставить себя даже пошевелиться, но тут рука непроизвольно сжалась в кулак, и Перун ощутил на пальце тепло от заговоренного Василисой и Ягой колечка. Из последних сил открыл он глаза и увидел, как колечко растёт и темнеет на глазах, будто наливаясь кровью. Вдруг в какой-то миг стало чуть легче, а потом ещё, и ещё… С каждой минутой колечко капля за каплей впитывало в себя его боль, вытягивая из тела отраву, пока, наконец, не вобрала в себя её всю. Вспыхнуло оно тогда на пальце огнём, но не рыжим, а голубым, холодным, не обжигая. И исчезло, будто его и не было, а тотчас после этого и рана от отравленного кинжала на плече затянулась.

Резво, точно молодой, вскочил Перун на ноги и, поигрывая топором, двинулся на оторопевшего Левса. Тот заметался было, пытаясь найти хоть какое-то оружие, но безрезультатно. Тогда и Перун аккуратно прислонил свой волшебный топор к ограждению крыши.

– Видишь, я честен с тобой, – усмехнулся он. – Раз на то пошло, будем драться на равных, как…

Левс не дал ему договорить, напрыгнул стремительно, как огромная кошка на добычу, но тут же угодил в крепкие руки Громовержца. Тот не стал с ним бороться, просто сжал противника, как в тисках. Левс пытался ответить тем же, он тоже был силён, но всё же надолго его сопротивления не хватило. Раздался хруст ломаемых рёбер, глаза у Левса помутнели и закатились, он ослабил хватку и обмяк. Перун бросил его к своим ногам. Монстр не шевелился, и Громовержец, отступив несколько шагов, поднял руку к небу и резко опустил её вниз.

В тот же миг с небес сорвалась молния, ударила в крышу. Всё вокруг вздрогнуло и загрохотало. Где-то со звоном посыпались стёкла. Резко запахло озоном и костром. А на том месте, где только что лежал вожак Монстров, осталась только дымящаяся кучка пепла. Перун подобрал топор и щит, выдернул из щита перчатку Левса, презрительно отбросил её в сторону. Одним движением руки подозвал к крыше грозовое облако, вскочил на него и полетел по небу. Вещая звезда, на которую он держал путь, была уже почти неразличима на небосводе. Но зато Медальон Повелителя, особенно светлая его часть, с каждым мгновением становился всё ярче и ярче.

Эпилог в Прави

В чертогах Перуна Алёнушка никогда не бывала, и ни на каких картинах дворец ей тоже не попадался. Что же касается фото или видео, то о них, понятное дело, в Прави речи и вовсе не шло. Но стоило переступить порог просторного каменного терема, как она почувствовала себя дома. По-настоящему дома, а не как в комнате общаги, которую делила с Бэллой, и даже не как в той московской квартире, где провела первые дни своей жизни, которые сама воспринимала как годы. Сейчас казалось, что детство и всё связанное с ним было невероятно давно – столько всего произошло с тех пор…

Да, именно здесь её настоящий дом. С этими сводчатыми потолками, искусно расписанными узорами из диковинных цветов, с изразцовыми печами, с небольшими окнами в нишах, где особенно видно, насколько толсты белёные стены, с затейливыми решётками на цветных мозаичных стёклах, с крутыми узкими лестницами, с высоким крыльцом, с балконами, башнями и крытыми переходами между ними. И горница в одной из этих башен, именно горница или даже светёлка, а никак не спальня, – это её комната. Массивная кровать с бархатным балдахином на дубовых столбиках, с высокой периной, стёганым одеялом и вышитым белоснежным льняным постельным бельём, бархатные покрывала и занавеси, тяжёлые дубовые стулья, резной туалетный столик тонкой работы – всего этого она никогда в жизни не видела, но в то же время будто сразу узнала.

Первое, что сделала Алёна, войдя в свою комнату, это достала наконец из кармана куртки полевую гвоздику, аккуратно расправила лепестки и поставила цветок в маленькую вазочку