Читать книгу "Прочь из моей головы - Софья Валерьевна Ролдугина"

class="p1">Она покрутила руками, поставила одну ногу на мысок и оглядела себя со всех сторон, и коротко сказала:

– Удобно. Я красивая?

– Очень, – улыбнулся Йен, осторожно пригладив ей волосы. – Ты ведь знаешь, что про симпатичных девушек так и говорят – «куколка»? Ты изначально создана очень красивой, но характер делает тебя ещё и милой.

Я испугалась на секунду, что Салли взбесится от упоминания о её происхождении, но она внезапно подвисла, как компьютер.

– Милая? – спросила она, и на щеках у неё медленно-медленно стал проступать румянец. – Я – милая?

Йен усмехнулся и легонько щёлкнул её по лбу.

– Разумеется. Хорошенькая младшая сестрёнка, которой стоит гордиться.

– А я? – жадно поинтересовалась Тильда. – Меня тоже разденешь?

– С тобой уже всё, – ответил он, широко улыбаясь, и тут я обратила внимание на то, что одежда её и впрямь переменилась.

Чёрная кожаная «косуха», джинсы с заклёпками, мощные ботинки с ремешками – и шёлковый струящийся топ цвета лаванды с нежным вырезом-лодочкой.

– Издеваешься? – мрачно предположила Тильда и заглянула в вырез. Брови у неё поползли вверх. – Точно издеваешься.

– Я? – искренне удивился Йен и, подумав, добавил ей ещё и чокер. – Вот так идеально. Баланс между внешним и внутренним, гармония противоположностей и всё такое. Хильда точно оценит, если я правильно помню её вкусы.

– Хильда? – непонимающе переспросила я.

– Бабуля, – обречённо пояснила Тильда, немного сгорбившись. Йен несильно хлопнул её по лопаткам, заставляя выпрямиться.

– Бальдехильда Непентес, точнее. Переводится как «смелая в битве», если мне не изменяет память, но я бы, скорее, сказал, что «яростная», – пояснил он и небрежно встрепал Тильде только что приглаженные волосы, добавив: – И если бы она была недовольна тобой, то никогда не сделала бы тебя наследницей. Так что выше нос, Росянка.

Когда Йен обернулся ко мне, сердце, признаться откровенно, ёкнуло. Я как-то рефлекторно отступила, едва не сверзившись с хрустального моста в бездну, и скрестила руки на груди в бессознательном защитном жесте.

– Может, обойдёмся? – голос предательски дрогнул. – Вроде бы у меня не лохмотья… и не грязные…

– Урсула, – произнёс Йен с мягкой укоризной и плавно, как маньяк-расчленитель в фильме ужасов, засучил рукава. – Неужели ты меня боишься?

Глаза у него смеялись.

– Нет, – неубедительно соврала я.

И, сменив направление, отступила ещё немножко, и ещё, и ещё… пока не упёрлась спиной в Салли, которая ловко взяла меня под локти и коротко отрапортовала:

– Держу. – И добавила: – Раздевай.

– Это не по-сестрински, – попыталась я возразить, но все мои надежды разбились о её взгляд – спокойный, преисполненный уверенности в том, что она стоит за правое дело.

– Ты же Куница, – внесла свою ехидную лепту Тильда. – Ты меня должна вдохновлять своим примером. И ободрять. И вообще, Лойерозу никто не может противостоять, не порти ему репутацию.

– Да, не порти мне репутацию, мне ещё нужно сегодня всех победить, – охотно подхватил Йен. И склонился к моему лицу почти вплотную: – Итак?

На одну бесконечно долгую секунду появилось ощущение, что сейчас он меня поцелует, и я инстинктивно разомкнула губы, слегка подалась вперёд – и только затем сообразила, что делаю.

И внезапно поняла, что нервный озноб, который начался ещё утром, исчез без следа.

– Давай, – улыбнулась я. – Действуй, герой.

А Йен вдруг положил мне руки на плечи и действительно поцеловал – коротко, нежно, так, что это было похоже на иллюзию.

– Не удержался, – усмехнулся он без следа угрызений совести. – Кстати, нравится?

«Что, поцелуй?» – хотела я сострить, но тут сообразила, что этот… этот.. удивительный мастер на все руки успел меня переодеть.

Он выбрал платье – вполне ожидаемо. И не то чтобы вразрез с моими собственными желаниями: за две недели вынужденного аскетизма джинсы из «любимых» превратились сперва в «бессменные», затем в «надоевшие» и вплотную приблизились к отметке «ненавистные». Но цвет, но фактура… Это было кремовое, плотное, чуть блестящее даже кружево, которое облегало меня, как футляр – шею, грудь, руки почти до самых пальцев, талию, бёдра. Длина юбки и разрез позволяли ходить, как обычно, не замедляя шаг. В глубине души я боялась, что Йен напялит на меня какой-нибудь эротический кошмар с чулками и подвязками, а вдобавок переобует в туфли на каблуках – и зря. Обувь он мне оставил примерно такую же, только сделал кеды кружевными и более лёгкими, а что касалось общего впечатления, то, к моему удивлению, за счёт узора кружева платье выглядело холодно и агрессивно – как доспехи.

«Точнее, как нечто среднее между подвенечным нарядом и доспехами», – пронеслось у меня в голове, стоило вспомнить, как мы вместе с ним разглядывали свадебные платья на сайте, так безумно давно по моим внутренним часам.

– Тебе идёт, – мягко произнёс Йен и поправил неизменное чёрное пальто на моих плечах. – Только, знаешь, я тебя обманул, – добавил он вдруг и, прежде чем я напряглась и стала выискивать подвох, приколол к корсажу маленькую веточку олеандра. – Цветы. И к тому же розовые.

В этом простом жесте было нечто такое трудноописуемое, не укладывающееся в точные формулировки, очень личное, очень… очень… Я сглотнула, чувствуя, как грудь сдавливает от нахлынувших чувств, и суховато ответила:

– Сойдёт.

Надо, наверное, было добавить хотя бы «спасибо», но снова заговорить никак не получалось. Но Йен, кажется, и так понял – и довольно, по-щегольски зачесал пальцами свои волосы назад, откровенно рисуясь.

– О, на таком фоне даже я сам бледно выгляжу, – пошутил он и, оглядев себя, одёрнул простую светлую водолазку, меняя её на приталенный пиджак глубокого серо-синего цвета. Тёмные джинсы, правда, остались на месте, и мокасины тоже, а под распахнутым пиджаком маячила белоснежная футболка с зубастым смайлом кислотно-розового цвета. – Что ж, теперь мы точно не останемся незамеченными.

– Нас бы и так заметили, – хмыкнула Тильда, приглядевшись к точке выхода, до которой оставалось каких-то пятьдесят шагов. – Значит, центр Арены?

– Угадала, – подтвердил он и улыбнулся, показывая слишком много зубов. – Прямо как в старые добрые времена.

Мост мы проскочили гораздо быстрее, чем я снова успела разволноваться – и очутились посреди площадки величиной с