Читать книгу "Жупочка стреляет на поражение - Натали Лавру"

брату у меня дружеские чувства. Без вариантов!

***

Не успели мы с Риком наговориться, как пришёл лекарь и занялся своим пациентом. А меня сморило, словно я трое суток разгружала вагоны. Наверное, это как-то связано с моей энергетической кутерьмой.

И снился мне влюблённый Аристарх, читающий стихи со сцены. Удивительно реалистичный был сон, будто я вновь пришла на концерт в дом культуры Сарайска. Будто и не уезжала.

Аристарх со свойственной ему петушиной манерой вдохновенно вещал:

Для меня ты – воздух и вода,

Без тебя всё равно, «нет» иль «да».

Твои глаза, твой голос, твой смех –

Жупа, ты затмеваешь всех!

Обнимать, целовать и ласкать

Я желаю тебя днём и ночью.

Я желанье не в силах скрывать!

Я хочу тебя. И многоточье.

Ты единственный мой огонёк,

Моя страсть, роковая подруга,

Мой прекрасный любовный порок,

Без тебя одиноко и туго.

Умоляю тебя – будь со мной,

Не оставь погибать в одиночку.

Угости ты рагу, пирожочком,

Накури ты кайфовой травой.

Я тебе буду верность хранить!

И забуду я имя Дануты!

Нам с тобой будет сказочно круто!

Если будем друг друга любить!

Как думаете, Аристарх изобрёл способ телепатической передачи своих перлов прямо мне в голову? Не мог же мой мозг такое выдумать? Или мог? Кажется, кое-кто заразил меня своей поэтической дурью...

К чему мне это вообще снится? Неужели я скучаю по бывшему другу? Или это его флюиды передались мне на расстоянии?

Эх, Аристарх, придётся разбить твоё сердце... Но не волнуйся, я тебя не забуду. Такое, как говорится, не прощается, не забывается.

***

Лжеродерик исчез сразу, как только заподозрил опасность. Его не успели схватить. Но я попой чую, что он остался где-то во дворце, чтобы завершить своё гадкое дело.

Гедеона я видела от силы полчаса в день, остальное время они с отцом проводили расследование.

Меня же малодушно оставили под присмотром лекаря, который приходил в ужас от одного взгляда на мою ауру. Мол, пора готовить похороны, скоро деточка взорвётся. Бабах!

А меня впервые волновало не моё будущее, а расправа над вражком. Ибо не могу я спокойно смотреть, как он водит за нос самого короля!

В душевных метаниях и возлежаниях в постели прошла неделя. Как можно догадаться, я не взорвалась, хотя кушала за себя, за Вторую и за того парня – Рика (шучу).

Чтобы не ёкнуться со скуки я развлекала принца загадыванием желаний:

– Хочу, чтобы шкаф мяукнул!

«Фьюить!» – просвистело голубое облачко и из шкафа тут же раздалось:

– Мяу!

– А про меня что-нибудь загадать можешь? – спросил Рик.

– Могу, – я игриво посмотрела на него. – Хочу, чтобы у принца Родерика... – драматическая пауза. – Выросли сиськи!

– Не-е-ет!!!

«Фьюить!» – облачку было глубоко всё равно на мнение Рика.

– Жу, убери это! А-а-а, кошмар какой, смотреть не могу!

– А убрать никак, извини, – пошутила я.

– Что?!

И я вернула всё, как было. Эх, фантазия моя неугомонная...

А что поделать, если энергия из меня бьёт ключом? Надо куда-то её девать.

***

Потом кронпринц встал на ноги и всё поменялось! И начались перемены с его:

– Показать тебе тайный ход?

«Дерьмо-вопрос, чувак! Я тут с тоски уже плесенью покрылась, мхом заросла! С тобой – хоть на край света!» – обрадовалась Вторая.

– А ты в состоянии идти? – обеспокоилась я.

– Двигаться придётся медленно, с передышками. Я справлюсь, – Рик, небритый и от этого кажущийся брутальным, тепло улыбнулся мне и отодвинул белую деревянную панель справа от камина. – Идём!

– Куда он ведёт?

– Много куда. Но мы пойдём в покои моей бывшей невесты.

– Разумно. А она может знать про этот лаз?

– Нет. Знаю только я и дюжина рабочих, которые принесли смертную клятву о неразглашении.

– Даже отец с Гедеоном не знают?

– Даже они.

– Оу. Но ты решил показать его мне...

– Ты спасла мне жизнь. Кроме того, я сразу почувствовал в тебе родственную душу. А в таких вещах я не ошибаюсь.

«Таю-у-у...» – стонала на всё готовая Вторая.

– Спасибо за доверие, – ответила я и украдкой улыбнулась.

Чтобы поместиться в проход, мне пришлось надеть костюм Рика. Брючный, ага. В груди он оказался мне мал, штанины слишком длинные, а в области ширинки образовалась мужская выпуклость, словно я принадлежу к сексуальному меньшинству под кодовым названием «леди с сюрпризом».

В общем, вид – отпад! Что называется: молись, чтобы никто не увидел.

В моём случае наряд оценил только Рик, и ему, судя по лицу, всё понравилось.

Проход оказался не только тёмным и узким, но ещё низким, и мы, боком и пригнувшись, крались друг за другом.

– Здесь можно разговаривать только шёпотом, – предупредил Рик. – Если вдруг попадётся крыса, постарайся не кричать.

– Тут водятся крысы?! – не то чтобы я перепугалась, но почему-то вдруг отчаянно захотелось покричать, так, для профилактики.

– Нет. Тут их быть не должно. Я пошутил.

Зря он так. Потому что мне показалось, что моей ноги коснулось что-то живое и зубастое. У меня, знаете ли, воображение ого-го! Как напридумываю монстров, да как воплощу их в жизнь!

Шучу-шучу...

Спустя не один десяток мудрёных поворотов, спусков и подъёмов мы остановились у стены, за которой кто-то ругался.

В ухо мне тихонько шепнули:

– Это окошко над изголовьем кровати Нотеши. Это единственное место в её покоях, где снята защита купола тишины. Сейчас я открою, и будем слушать молча. Готова?

– Да.

Как только маленькое, размером с книжный корешок, окошко открылось, на нас хлынул шквал звуков от скрипа кровати до криков.

– Я так и знал, что ты задумала променять меня на него! – уже знакомый мне голос мужика, который устроил жаркий секс с Нотешей в кладовке в столичном дворце в Галлии.

– Да потому что ты бездушный чурбан, одержимый властью! – Нотеша, чем-то всерьёз напуганная, лежащая на постели с раздвинутыми ногами, между которых пристроился тот самый тип.

– Мне плевать на твои чувства. Твой обожаемый принц будет вывешен на всеобщее обозрение с выпущенными из брюха кишками! Вот и посмотрим, что станет с твоим обожанием.

– Заткнись! – визг.

Дальше Нотеша замахнулась подушкой, но её любовник с лёгкостью отбил атаку. Однако со стороны принцессы это был лишь отвлекающий манёвр, ибо теперь она целилась кинжалом в сердце трахающего её мужика.