Читать книгу "Сердце Дракона. Том 20 - Кирилл Сергеевич Клеванский"

певучим названием Меч Небесного Огня.

Небольшой, размером с руку взрослого мужчины, он обладал столь чудовищной силой, что одно его появление было бы способно разрушить весь Даанатан, а малейшее продвижение — превратить целую страну в очередное Море Песка.

Хаджар, запуская собственное испытание Небес и Земли, подспудно надеялся, что край, лишенный притока энергии Реки Мира как-то повлияет на испытание и то окажется чуть проще, чем обычно.

В конечном счете — генерал не успел накопить каких-то особенных артефактов; его маг, способный наложить чары и заклинания, сейчас был не более полезен, чем простой смертный; а времени на тщательную подготовку попросту не имелось.

Так что вся надежда была на особенность Северных Земель. И то, что испытание окажется…

Что-то вспыхнуло и гром, сродни тому, что могут издать расколотые небеса, прокатился по Твердыне. Обычно серое и невзрачное небо запылало пожаром и алые всполохи волнами разошлись по облакам, обращая их в кровавый пар.

Откуда с высока на землю постепенно опускалось нечто, размером превышавший самый высокую из скал, а его пламя пылало с такой силой, что мигом обратило ледяную пустошь в… пустошь каменную.

Всеобъемлющее огненное явление разом поглотило собой все сущее вокруг — чудовищный меч, ожившее олицетворение ярости и гнева, небес, рассерженных тем, что простой смертный решил восстать против уготовленного ему рока и скинуть с себя неприступные оковы времен.

Аура непостижимого веса клинка давила на землю так, что та трещала и раскалывалась; непостижимая сила, которая бросала вызов самим законам природы; казалось, что меч буквально сжимает окружающий воздух, будто реальность прогибается под его волей. Охваченный пламенем клинок прорезал вечерние небеса, и его яростное сияние превратило полночь в яркий день, а затем, когда полыхнули далекие горизонты — обратно в ночь, а само небо — в истерзанное вулканическом пеплом полотно скорби.

— Длиной с руку, да? — процедил Хаджар.

Он поднялся на ноги и встал в центре разом пересохшего пруда.

Он не сводил взгляда с острия меча Хаджар. Острие… это скорее напоминало падающую на него скалу, чем действительно — острие. И все же глаза генерала были полны решимости. В его позе, в том, как он держал перед собой Синий Клинок читался вызов брошенному на него оружию небес.

И несмотря на то, что на фоне чудовищного пламени фигура Хаджара выглядела подобна камешку, бросающему вызов цунами, он, все же, стоял на своем. Каждое мышечное волокно его тела напряглось в готовности, каждая йота его существа была направлена в сторону предстоявшего столкновения.

Вторая ослепительная вспышка света, за которой последовал оглушительный рев, пронзила воздух. Энергия клинка раскалила кожу и обожгла глаза, но Хаджар не отвернулся и не опустил руки. Ничто не могло заставить его сойти со своего пути. И как бы ни был грозен враг, он не отступит.

И клинок, словно чувствуя решимость противника, начал движение. Когда он опустился, волна жара, которому не было ни сравнения, ни равных, подобно невидимому шторму, прокатилась впереди, испепеляя все, что находилось на ее пути.

Хаджар взмахнул мечом и на встречу волне жара понеслись потоки ветра. Две невидимые силы схлестнулись посередине, порождая незримый торнадо противоборствующих начал.

На генерала упала тень, и палящий силуэт надвигающейся гибели раскинул прожженные перья, но тот все так же остался непоколебим. Пальцы крепко обхватили рукоять его собственного меча, казавшегося едва ли не зубочисткой на фоне небесного исполина.

Хаджар стиснул зубы и с вызывающим ревом поднял потяжелевший от давления Синий Клинок над своей головой. Лазурное лезвие, на поверхности которого сияли звезды и среди облаков парила птица Кецаль, казалось, засветилось в тусклом свете пылающего неба, когда огненный меч обрушился на его плоскость.

Когда сталь встретилась с пламенем, то звук, заставлявший бы слова о “грозном грохоте разбитой вселенной” померкнуть и исчезнуть в своем реве, эхом разнесся по полю боя. Под гнетом чудовищной мощи, ноги генерала разом пробили высохший камень и по колено погрузились в породу, но тот, с ревом раненного зверя, держал. Костяшки пальцев побелели, мышцы напряглись, вены пульсировали на лбу, а энергия горными потоками покидала ядро силы.

Весь его мир охватило пламя; обжигающий жар и едкий дым заполнили его легкие. Руки Хаджара все сильнее дрожали, когда он, сцепив зубы, сдерживал огненное исчадье и каждая мышца буквально кричала в агонии.

Вес Меча Небесного Огня давил на него с мощью и остервенелостью, которой прежде генерал не знал равных. Он бился не просто с явлением природы, зверем или адептом. Нет — сама реальность восстала против его желания отринуть время.

И все же, сжимая зубы до хруста десен, не сводя взгляда с цели, он держал. Единственное, что для него в данный миг имело значение, — это держать перед собой собственный клинок. Чего бы это ему ни стоило.

А затем произошел сдвиг, почти незаметное движение его собственного меча и огненный исполин приблизился к груди генерала пусть и на незначительное расстояние, незримое невооруженному взгляду, но давление тут же выросло десятикратно, а мир вокруг поддался воли огня и горы начали оплавляться.

Хаджар, терзая свою глотку таким родным и знакомым боевым кличем, высвободил терну и вложил её в руки. Огненный меч едва заметно дрогнул под ответным натиском и вернулся в исходную позицию и на краткую долю секунды давление ослабло.

Это была короткая передышка, мимолетный момент триумфа, который дарил надежду изможденному сердцу. Однако передышка была недолгой.

Небесный Меч раскалился до бела и языки снежного пламени заплясали на его кромке. Тот шипел и брызгал искрами, размером с падающие звезды, а жар был настолько сильным, что генералу пришлось задержать дыхание, но лицо он так и не отвернул, пусть и чувствовал, как сгорают волосы и плавиться кожа, прилипая к обожженным костям.

Вновь взревев, генерал в очередной раз зачерпнул энергию и терну и вновь дал отпор противнику.

Этот цикл ударов, больше напоминавших перетягивание каната, не смолкал ни на мгновение.

Каждый раз, когда пылающий меч с грохотом обрушивался с небес, принося с собой испепеляющий жар, грозивший превратить противника в горстку пепла, Хаджар наносил ответный удар, дотягиваясь до нитей встревоженного ветра, которые кружились вокруг него. Он повелевал ими и те впитывались в его Синий Клинок, заставляя тот сиять яркой лазурью.

Это был какой-то недвижимый танец неповиновения, состязание двух источников непреклонной воли. В этом смертельном объятии с пылающим мечом Хаджар не просто сдерживал натиск небесного оружия; он сдерживал сам приказ судьбы — оставаться на пути смертных.

И в миг, когда, казалось, мир окончательно погрузиться в пылающее