Читать книгу "Искатель - Тана Френч"

– Что б ты сделал, окажись оно не так?

Мало-помалу показывается куртка Брендана – черный бомбер с оранжевой полоской, все еще яркой на рукаве, молния расстегнута, под курткой худи, когда-то, наверное, серое, но болото перекрасило его в ржавый рыжий. Брендан лежит не плашмя, слегка повернут набок, голова под неестественным углом. Солнце озаряет его безжалостно.

Рука лежит у него на груди. Кел прокапывает вдоль нее вглубь. Торф рядом с телом ощущается иначе, он влажнее. Ноздри забивает насыщенный, спекшийся запах.

– Он тут не один, – говорит Март. – Папаня мой нашел человека в этом болоте, еще когда молодой был, лет сто назад, может. Сказал, человек тот лежит тут с тех пор, как святой Патрик змей гонял. Плоский, как блин, вот как есть, вокруг шеи веток накручено. Папаня зарыл его обратно и ни слова полиции не сказал. Оставил человека в покое.

Кел поднимает руку Брендана из болота. Боится оторвать от тела, но нет, держится. У нее тот же красно-бурый оттенок, что и у лица, она гнется и болтается, словно без костей. Болото преобразило Брендана в нечто новое.

Запястье изгибается, как ветка, под собственным весом. Эта рука Келу и нужна: отодвинув тяжелые от воды слои рукавов, видит часы. Ремешок кожаный, сросся с рукой. Кел расстегивает ремешок и начинает предельно бережно отделять часы от руки, но плоть скользит и лопается, под нею нечто невообразимое – осклизлая беловатая масса.

Сознание Кела движется отдельно от него. Руки в перчатках – словно чьи-то еще, возятся с часами, осторожно снимают их, вытирают мокрый торф и что похуже о траву, тщательно. Кел совершенно отчетливо замечает, что трава здесь жестче на ощупь, чем на полях внизу, а штанины у него ниже колен промокли насквозь.

Часы старые, есть в них вескость и достоинство: обрамленный золотом кремовый циферблат, тонкие золотые штрихи вместо цифр и тонкие золотые стрелки. Болото пропитало ремешок, но у золота по-прежнему тусклый благородный блеск. На обратной стороне буквы: Б-П-Б, потертые, с завитками; ниже свежие и без наклона: Б-Дж-Р.

Кел вытирает перчатки о траву, извлекает из кармана пакет-струну. Хотелось бы не уносить с собой ничего с этого болота, но как ни вытирал, мелкие частицы почвы и брызги пачкают пакет изнутри. Кел убирает пакет в карман.

Смотрит на Брендана и не представляет себе, как можно положить на него обратно весь этот торф. Это противоречит всем инстинктам, какие у него есть, до самых мышц и костей. Руки хотят работать дальше, расчистить торф, открыть мальчика холодному солнцу. В горле битком слов, какие сказать по телефону и запустить мощную знакомую машину, чтобы защелкали фотоаппараты, открылись пакеты для сбора улик, посыпались вопросы, пока вся правда не прозвучит вслух и все не окажутся там, где им место.

Он почти уверен, что мог бы уронить телефон так, чтобы Март не заметил. Отслеживание по спутнику приведет достаточно точно.

Кел вновь ощущает невесомость, болото размягчается у него под коленями, сила тяжести отпускает его. Он поднимает взгляд и видит, что Март наблюдает за ним, глаз не сводит, голова чуть наклонена; ждет.

Кел смотрит на Брендана и понимает, что на Марта ему, в общем, насрать. Он в силах заставить Марта проводить его с горы. Он в силах защитить и себя, и Трей, пока не пристроит ее в заведение опеки; она будет сопротивляться, как камышовый кот, и возненавидит его до глубины души на всю оставшуюся жизнь, но зато будет вне угрозы. И сам он в мгновение ока сможет оказаться очень далеко и от нее, и от кого бы то ни было, там никто не сможет бросить ему в окно кирпич.

Мысли перескакивают на Алиссу – ее голос у самого его уха, серьезный, как в ту пору, когда она была ребенком и объясняла ему что-то о перипетиях у плюшевых зверей. “Та соседская девочка – ей сейчас необходимо постоянство. Меньше всего ей сейчас нужно, чтоб кто-то из ее жизни внезапно исчез”.

Ни за что не понять, какой тут путь правильный и есть ли такой вообще, но Кел смекает, какой путь к правильному ближе всего. Склоняется к Брендану и укрывает его землей. Кел хотел бы упокоить как полагается, но даже будь он уверен, что сможет это проделать, не нанеся еще большего урона, понимает, почему Март и остальные не поступили так сразу. Если какой-нибудь браконьер-торфорез наткнется на это тело, все должно выглядеть так, будто произошел несчастный случай. Вскоре болото растворит кости Брендана, и никто не прочтет по ним его увечий.

Кел осторожно кладет руку покойника ему на грудь и поправляет воротник куртки. Набирает горстями вынутый торф и укладывает его вокруг тела и головы Брендана, покрывает лицо как можно бережнее, пока оно постепенно не исчезает в болоте. Затем берется за лопату и возвращает вырезанные куски торфа на Брендана. Быстро не получается, здоровая рука дрожит от усталости. Наконец черед дерна. Кел кладет его на место, прижимает так, чтобы сровнялись края и трава выросла и затянула шрамы.

– Помолись над ним, – говорит Март. – Раз уж его потревожил.

Кел встает – выпрямиться удается не сразу, за несколько секунд. Никаких молитв он не помнит. Пытается представить, что бы хотела сказать или сделать Трей над погребенным братом, но не получается. В голову приходит одно – на том дыхании, что в нем осталось, спеть ту же песню, какую он пел на похоронах у деда.

Я лишь чужак, бродяга нищий,Один тут мыкаю беду,Но ни забот, ни мук не сыщешьВ краю чудном, куда иду.Иду туда обнять любимых,Иду туда найти покой,За Иордан свой путь держу я,Иду своим путем домой[65].

Голос тает в бескрайнем холодном небе.

– Сойдет, – говорит Март. Натягивает шапочку поглубже на уши и выдергивает клюку из земли. – Пошли уже. Не хочу я, чтоб нас темень тут застала.

С горы он ведет Кела другим путем, сквозь череду густых ельников, вниз по такому крутому склону, что Кел временами вынужден переходить на бег, и это зверски отдается в колене. Проходят мимо остатков осыпавшихся каменных стенок между полями, мимо овечьих следов в жидкой грязи, но ни единого живого существа не попадается им по дороге. Этот день так заморочил Келу голову, что он ловит себя на мысли, уж не предупредил ли Март всех и каждого в округе, чтоб спрятались на сегодня, или не забрели ли они с Мартом в некое пространство вне времени и сейчас выйдут в мир, проживший без них сотню лет. Теперь понятно, почему Бобби немножко свихнулся на пришельцах, если подолгу торчит на этой горе.

– Ну что, Миляга Джим, – говорит Март, прерывая долгое молчание. Он всю дорогу не пел. – Ты добыл то, что хотел.

– Ага, – отзывается Кел. Интересно, ждет ли Март от него благодарностей.

– Ребенок может показать это матери, если хочет, и сообщить ей, откуда оно. Больше никому.

– Птушта Шила уж всяко, блин, приглядит за тем, чтоб малая держала рот на замке.