Читать книгу "Украинский фронт - Федор Березин"

Майор Шмалько решительно, но мягко доворачивает тубус РПГ до нужного ракурса. Он прикладывается к оптике…

– Твою в качель! – вслух удивляется Ладыженский, ибо тоже видит: глаз танкового наводчика устроен не сложней, чем у прочих приматов, но тут уж кто на чего учился.

– Кто ж это? – спрашивает Шмалько, не веря одному глазу, и вскрывая избыточный для прицеливания левый.

– Вфиндолили прямо в локатор, – поясняет наблюдаемое в бинокле Ладыженский. – Как думаете, пан…

– Козлы, – не сдерживает эмоций Шмалько, и сливает далее: – Долбо…бы! Что ему будет-то? Это ж решетка фазированная. Вот же…

Все правильно. Он переваривает то самое знание, коего так не хватает орудующему с другой стороны площади Ленина «полуснайперу» Тиграну Григорьевичу. Будь они сейчас с глазу на глаз, знакомы, и за кружечкой пивка, Шмалько бы пояснил, что к чему простыми словами:

– Понимаете, уважаемый, тут не просто локатор с одинарным облучателем. Тут целая система – тысячи волноводов. Если вы выводите из строя один-два, пусть даже, десяток-два – не случится ровным счетом ничего. Это как в голографии. В обычном фото, если вы оторвете кусочек снимка, исчезнет часть изображения. А в голограмме будет вовсе не так. Просто, понизится четкость всего кадра. Все станет чуть меньшего разрешения. Зернистость, как бы, увеличится. Причем соотносительно размера ущерба. Тут такая же петрушка. Вот что такое десяток штырей, по отношению к двум-трем тысячам? Менее процента! Именно на столько и понизится мощность луча. Если до этого штуковина давила вкруговую на пол км, то тепереча будет на метр меньше. Вас это спасет? Стоит ли…

Наблюдая за изменениями на площади, майор Андрей Валентинович внезапно приходит к выводу, что…

– Стоит! – произносит он вслух, и все рядом возлежащие понимают, о чем речь.

На площади Ленина уже началась свалка. Вначале турки из оцепления машины с перепугу впулили в небо над головами пару-тройку быстротечных рожков. Затем…

– Твою бого-мать! – удивляется кто-то. – Это…

– Включились, наверное, – комментирует Шмалько, ощущая по всему туловищу странный жар. – Далеко добивает… сука.

Похоже, кто-то из командировочных спецов «семь-восемь-девять» не выдержал, врубил-таки свою «хаммеровскую» тачанку. Теперь миллиметровая гребенка лупит по окружающей местности, по людям, зданиям, спокойно сунувшему руку в карман Дедушке Ленину – здесь, в исключительно рабочем некогда городе, Владимир Ильич, в повадках и в ширине плеч, мимикрировал под работягу. Весьма вероятно, поставленный в круговое сканирование луч рубит и по высоченному обелиску, установленному комсомолом лет эдак сорок назад, на столетие присутствующего тут Ульянова. Где-то под обелиском нержавеющая капсула с посланием. Эдакий «Пионер-11» несущийся к звезде Альдебаран в созвездии Тельца. Правда, здесь не к инопланетянам – к собственным потомкам: «Наши далекие праправнуки! Вы, ныне живущие при коммунизме, в обществе без страданий и войн…». Совершенно в молоко! Нострадамусы хреновы. Лучше бы отправили эту капсулу куда-то на Марс, к Аэлите, подальше от позорища. Просто стыдно за предков. Такой наивняк!

Иностранное «ноу-хау» буравит все и вся в округе. Наверняка мощность в красном секторе, клистроны с магнетронами разогрелись в ритме танго. Майор Шмалько, подрядившийся простым гранатометчиком, не наблюдает общей картины, ибо левый глаз снова прикрыт, а у правого ограненный оптикой сектор. Но на площади интересно. Модель вершащегося имитируется запросто. Заводите тараканов. Цикл воспроизводства у них пара месяцев, зато потомство многочисленно. Еще через цикл у вас полная комплектация для эксперимента. Собираете их на обеденном столе под скатертью, пожертвовав протухшую селедку. Теперь, взяв в каждую руку по флакону дихлофоса – большие пальцы на кнопках, на морде противогаз – резко отдергиваете скатерть и давите на спуск. Лепота! Конечно, модель есть модель – всей прелести эффекта не передается. Мало того, что в реале объекты воздействия о двух ходовых конечностях, так еще тараканы совершенно не одеты. Никак не посчастливится узреть, как они в панике скидывают шмотъё. В реальности на площади дождь из пуговиц разного фасона. Но ведь мы собирались имитировать только эффект разбегания! Тут все как надо. Но масштабная составляющая накладывает лапу. Таракашечки, хоть сто штук на соседа заберутся, никак его не раздавят. Люди… Эту лоботомию разума, эксперимент обращения homo sapiens в нечто тараканообразное, следует немедленно прервать. Палец Шмалько…

По всей видимости, загранкомандировка спеца седьмого класса прервалась неожиданней некуда. Можно завидовать – он умер в состоянии эйфории. Всевластие – вещь обалдевающая. Он как раз вздернул полог, вскрыл клапаны распылителей, узрел, как струя ударила в самую смачную часть толчеи…

Масса гранаты РПГ-16 одна целая шестьдесят пять сотых кг.

– Уходим! Скоренько! – говорит Шмалько и для надежности толкает Ладыженского локтем. В данный момент все они несколько глуховаты.

135. Арсенальные байки

Процесс досконально отработали еще во временя поминаемой ныне всуе Перестройки. Так что те, кто корректировал действие теперь, просто пользовали старую доброкачественную кальку. Их номинальные папы, или крестные отцы сотворили шикарные лекала – накладывай на новый объект и радуйся. Всякие же винтики, кои конкретно осуществляли процесс, на то и значились всего лишь винтиками, чтобы ничегошеньки не понимать. Возраст исполнителей не имел никакого значения. То, что сейчас это делали молодые ребята, было сущей случайностью. Хотя конечно, по иному не могло и быть, ведь дело происходило в армии. Однако здесь же имелись всяческие курирующие процесс полковники, и им бы уже по возрасту надо было бы понимать для чего то или сё. Но возможно долгая служба в вооруженных силах приучает к некой механичности мышления – шаги в сторону по нейронной сети в строевых частях, избалованных мирной жизнью многих десятилетий не поощрялись. Но конечно никак не получится признать кретинами всех участвующих в деле старших офицеров. Наверняка, кое-кто из них вполне догадывался для чего и зачем. Тем более, повод!

Официальный повод для объяснения проводимой акции такой: «В связи с участившимися случаями пропажи в армии огнестрельного оружия». Никакая статистика не дается, вот просто так – «участившимися» – и весь сказ. Из данного объяснения автоматическим, методом самозарождения мышей в старых тряпках вперемежку с зерном, вытекает повод: «Для обеспечения надежности хранения». В самом деле, хотя на первый взгляд, и тут, на отдельном дивизионе, и там, в центральном арсенале стоит часовой с тем же автоматом, все ж разница наличествует. Нет, не в званиях! Там ведь тоже возле опечатанного замка не маршал с «Калашниковым» замер. Такой же рядовой, ну, может, младший сержант. Но зато штатный караульный – рота охраны. Более ничем не занимается, как только данную дверь стережет пуще глаза. Этот ефрейтор внутренних войск уже все трещинки с наплывами краски на той двери до конца дней не забудет, просто как другой какой-нибудь, родившийся в куда более тяжкие времена, свою первую атаку. Однако, здесь свои нюансики. Там где все приелось, разум уж совсем спит. Вполне можно, в конце концов, продремать настоящее нападение. Очнуться только, когда ворота нараспашку, а сам аккуратно спеленут веревочками у стеночки: что разумеется, в лучшем случае. То ли дело, часовой в дивизионе, где караул раз в три денька единожды. Есть вероятность, что с непривычки ночного бдения расшатанные нервишки не позволят заснуть. Хотя не факт, далеко не факт.