Читать книгу "Маски Черного Арлекина - Владимир Торин"

Сэр Джеймс поднимался по Пылающей лестнице второй раз в жизни. Первый подъем обязателен для каждого из паладинов – это одно из условий при посвящении в братья ордена. Когда ученик успешно исполняет все обеты и клятвы и завершает свое Паломничество, ему объявляют о конце его обучения. Тогда брат-гаэнан встречает соискателя на вершине башни, где озаряет молодого человека огненным мечом, опаляя волосы и посвящая тем самым в рыцари. Случается, что прошедший все обучение и не спасовавший перед Испытаниями и Паломничеством соискатель оказывается не в силах взойти по Пылающей лестнице до самой вершины. Тогда брат-гаэнан вынужденно объявляет, что Дебьянд и Хранн не позволили свершиться ошибке, и недостойного изгоняют из замка. Его не клеймят позором, не заставляют отрабатывать кров, питание и обучение, но ни один из братьев-паладинов никогда не подаст руки тому, кто сломался, не дойдя до вершины. Ибо сами боги отвергли его, и не во власти смертных оспаривать волю богов.

Джеймс с трудом переставлял ноги по каменным ступеням, заставляя себя идти ровно посередине лестницы, не касаясь стены. Сегодняшний подъем отнюдь не был легким – сильный ветер и моросящий дождь, как могли, усложняли и без того непростую задачу. Но отступать рыцарь не привык. Он упрямо оставлял за спиной ступени и при этом словно вновь преодолевал барьеры внутри самого себя, отрекаясь от страха и сомнений. Как и тогда, при посвящении. То и дело взор его устремлялся ввысь, к шипящему на далекой вершине пламени. «Вниз смотрят лишь трусы, а истинно верующий паладин всегда идет к своей цели, не глядя ни вниз, ни назад», – сказал ему как-то его гаэнан-наставник, сэр Локхард. Затем старый рыцарь добавил: «Только не думай, что я говорил о башне. Башня лишь символ нашей веры, но жизнь – гораздо более сложная дорога». Сэр Локхард вообще любил выражаться туманно. Однажды, будучи еще младшим послушником, Джеймс спросил у него:

– Сэр, а правда ли, что священный огонь на башне никогда не погаснет?

– А знаешь ли ты, аманир Доусон, что всемогущие боги уготовили для тебя? – вопросом на вопрос ответил наставник. – Так и огонь не знает, сколько ему предначертано гореть, но он, в отличие от тебя, не задает глупых вопросов. Впрочем, ты всегда можешь взять в руки ведро воды, влезть на башню и попробовать погасить пламя. Или же броситься оттуда вниз, оборвав свою ничтожную жизнь. И хотя и то и другое будет против воли богов, но как ты считаешь, что они выберут для тебя?

Нынешний Доусон, уже вовсе не ученик, а посвященный рыцарь, тяжело выдохнул, поднимаясь по последнему витку спиральной лестницы. Да, сейчас бы ему пригодилась пара подобных советов. Хотя бы на тот случай, чтобы не терзаться сомнениями и угрызениями совести, чувствами, непозволительными истинно верующему паладину.

Наконец он оказался перед железной дверцей, украшенной затейливой ковкой, изображающей регалии и символы ордена: окруженный металлическими языками пламени, каждый из которых напоминал сердце, из огня восставал, словно гордый феникс, меч с гардой-крестовиной и прямым клинком. От площадки выше отходила лесенка, еще более узкая, нежели та, которую только что преодолел сэр Джеймс, – она вела к Лампаде, где ревел негасимый огонь, облизывая стены ниши в остроконечной крыше.

Сэр Доусон толкнул дверь, и она открылась перед ним с громким скрежетом. Сидящие в зале тут же обернулись. Их было семеро, могущественных паладинов, командоров ордена Священного Пламени. Каждый из них сидел в своем кресле вокруг огромного круглого стола, выполненного из цельного куска белого камня. Перед каждым из командоров в специально предназначенное для этого отверстие в столе был воткнут его меч, так, что наружу торчала лишь богато украшенная рукоять. Восьмое кресло пустовало. Оно предназначалось для главы ордена – великого магистра, избрать которого и был призван собравшийся конклав. Посреди стола стояла одинокая свеча, которая была не в силах развеять царящую в зале тьму.

Затворив за собой дверь и тем самым вновь укутав помещение во мрак, молодой паладин нерешительно застыл на месте.

– Приветствую вас, святые отцы! Да пребудут с вами Хранн и Дебьянд! – Сэр Джеймс поздоровался с присутствующими, про себя отметив хмурость и недоверие обращенных на него лиц. Оно и понятно – мальчишка, который вот-вот станет их повелителем.

– Sanctum et Flammos, брат Джеймс, – слегка кивнул новоприбывшему сэр Кевин Дэйли по прозвищу Погибель Драконов, старейший и самый уважаемый из командоров. Волосы его были белы как мел, но взгляд по-прежнему пылал яростным огнем. В молодости этот рыцарь сразил самого Кривобокого Эрга, одного из сильнейших драконов на южных пустошах.

– Мы ожидали вас вчера, – с недовольством добавил сэр Стивен Рэй, прозванный Сокрушителем Щитов, немногословный суровый воин с лицом, будто высеченным из камня, на котором застыло множество полученных в былых сражениях шрамов.

– Нехорошо заставлять конклав ждать, – кивнул командор Бенджамин Ракслен, смерив сэра Доусона не предвещающим ничего хорошего взглядом. Сэр Бенджамин Святой являл собой образец морального благочестия и чистоты веры, многие паладины в ордене боялись одного его взгляда, в котором сквозил вечный укор.

– Благородные сэры, святые отцы, я задержался не по своей воле, – ответил Джеймс. – Роковые обстоятельства сложились против моих намерений...

– Ничто так не отягощает проступок, как ложь перед святыми отцами, – язвительно отметил сэр Бенджамин.

– Нас не интересуют ваши обстоятельства, брат Джеймс, – вставил сэр Лонгли по прозвищу Терпеливый, имя свое он заслужил тем, что с терпением относился к своим врагам, всегда позволяя каждому из них высказаться, прежде чем умереть. – Мы собрались здесь совсем по другому поводу. Наш орден осиротел, оставшись без своего великого магистра.

– Именно по этой причине я здесь, – начал Доусон. – Позвольте мне...

– Мы выслушаем вашу речь согласно порядку, – прервал молодого паладина властный голос командора Мариса по прозвищу Белый Пламень, – пока же вы выслушайте нас. Брат Уолтер, прошу вас изложить брату Джеймсу все, что мы здесь обсуждали.

Сэр Уолтер Кингсли, носящий имя Хранитель Башни, кивнул и перелистнул несколько страниц толстой книги, лежащей перед ним на столе. Взор этого паладина был словно погружен в себя – в отличие от остальных командоров ордена, он редко покидал Белый замок, занимаясь в основном историей и магическими изысканиями на благо ордена. Перед его мудростью склоняли головы многие ученые мужи из Гортена и даже королевские маги.

– Сэр Джеймс, послушайте, что я вам сейчас скажу, – начал свою речь командор. – Ронстрад вступает в непростое время, и очень многое вскоре изменится, перемены же эти, так или иначе, затронут и орден Священного Пламени. В эти тяжелые времена мы должны как никогда раньше сплотиться и обратиться к истокам возникновения нашего ордена. Прошу вас вспомнить, что девиз нашего братства звучит как «Sanctum et Flammos!» при том, что Святость здесь стоит на первом месте, а Пламя лишь на втором. Умение владеть мечом, ниспосланное нам Хранном, как и способность обращаться к силе Пламени, бесценному дару Дебьянда, будут бесчестны без соблюдения наших обетов и, более того, станут преступными без чистоты духа и прочности веры. Орден Священного Пламени создавался во имя служения богам, а не мирским правителям! При всем нашем уважении к брату Ильдиару, он не был хорошим великим магистром. Сэр де Нот превратил наш орден в опору гортенского трона, втянул нас в политические дрязги, запутал в хитросплетениях интриг. Мы все терпели это, покуда считали, что подобное служение идет на пользу ордену. Да, при прежнем великом магистре орден получал новые земли, новых послушников, привилегии, золото и каменные твердыни. По слабости своей мы взалкали мирских благ, и мы получили их. Но покровители наши, Хранн и Дебьянд, не станут вечно отводить глаза от тех из священных воинов, кто поставил мирские цели выше собственной святости. Боги отвернутся от ордена, и тогда с нами случится то же, что случилось с орденом Златоокого Льва, – мы потеряем свое призвание, а значит, лишимся и силы. Или же, что еще страшнее, безжалостный рок затащит нас на тропу отступников Руки и Меча.