Читать книгу "Муж на сдачу - Nata Zzika"

— Я подожду.

— Тогда иди вон туда, где красные цветы, видишь? За ними повернешь за угол дома, там вход для прислуги. Жди там, как барон проснется, о тебе доложат.

— Спасибо! — граф еще раз поклонился и повернулся уходить.

— Эй, как тебя, постой! Вот, передашь экономке, — управляющий протянул запечатанную сургучом бумагу. — Курьер прямо перед тобой приезжал, ночью пришло.

— Что ж он сам не передал? — удивился Михаэль.

— Спешил, ему и другие надо доставить, тут не у всех есть вестники, многие на магпочту присылают письмо, а дальше уже курьер развозит. Мне же идти недосуг, по хозяйству надо приглядеть.

— Хорошо, передам, — граф взял бумагу и отправился к дому, на ходу осторожно рассматривая письмо — неужели, из замка, от отца? Как бы узнать, что внутри? К сожалению, печать на письме была магически заговоренная, прочитать его мог только тот, кому оно было адресовано, поэтому и управляющий не побоялся отдать послание в чужие руки.

У Михаэля возникла идея.

На заднем дворе господского дома жизнь кипела ключом, и на появившегося незнакомца никто особенно внимания не обращал.

— Эй, что вам нужно? — повернувшись на голос, граф увидел высокую, худощавую женщину. — Кого-то ищите?

— Его Милости письмо, — милорд поднял руку с письмом, — из замка Гроув.

— Давай, я отнесу, — сразу перешла на «ты» женщина. — Барон еще не вставал.

— Не могу, мне поручено передать лично в руки, — не моргнув глазом, выпалил Михаэль. — Я посижу тут, подожду, когда Его Милость встанет.

— Из замка письмо, говоришь? — задумалась женщина.

— Да, оттуда, — поддержал разговор граф.

— Странно. Раньше Её Милость на магпочту отправляла, а тут уж Нил развозил.

Значит, сыну пишет мать, не отец?

— Меня никто в известность не ставил, — пожал плечами милорд. — Мне приказали, я пошёл. Может быть, баронесса не хотела рисковать письмом. Сами знаете, иногда магия дает сбой, и почта попадает в другие города.

— Что же ты, пешком от самого замка бежишь? Дня три в пути, нет? А по тебе и не скажешь, хотя, да, штаны пообтрепались, одежда измялась.

— Зачем, три дня? Порталом сегодня прибыл, попал в селение, что за холмом, а сюда уже пешком дошёл, — не стал сочинять лишнего Михаэль.

— Хорошо, жди. Как хозяин проснется, я ему доложу, — женщина ушла.

Некоторое время граф наблюдал за жизнью поместья. Поговорить бы с кем, да слуги пробегали мимо, у каждого были свои дела и заботы, сидеть и беседовать им было некогда.

Примерно через оборот к Михаэлю вышла девушка с подносом в руках.

— Монна, экономка, велела накормить тебя. Тут молоко, хлеб, кусок холодного мяса и яичница, — протараторила девушка.

— Ох, как кстати! Спасибо, милая! Садись, я быстро управлюсь, чтоб тебе два раза за посудой не бегать.

Девушка присела на лавку напротив.

— Что же, хороший у вас хозяин? — граф с аппетитом уминал свой второй завтрак.

— Хороший, — отозвалась девушка.

— А хозяйка?

— А хозяйка в графском замке и дочка с ней, — девушка помолчала и добавила: — Старый барон тоже там. Здесь один лорд Артей остался.

— Сам справляется с таким большим поместьем? — удивился Михаэль, подбирая с тарелки корочкой вытекший желток и вкусно причмокивая. — Ещё молодой, и совсем без старших остался?

— Справляется, наверное, нам-то он не докладывает, — хихикнула девушка. — Все старшие в замке, сказала же — мать, отец.

— А деды с бабками?

— Какие деды? У господ родители умерли.

— Да, точно, я запамятовал. Тебя как звать, красавица? — нужно было срочно переводить разговор, чтобы девушка отвлеклась.

— Роза, — служаночка зарделась, и беседа потекла в другую сторону.

Поговорили о семье Розы, жалованье, подругах.

— Спасибо, очень вкусно, — наконец, с яичницей и мясом было покончено, граф передал служанке тарелку и, будто невзначай, задел её руку. — Красивая ты, и имя у тебя красивое. Вторую дочку Розой назову.

— Вторую? — растерялась девушка. — А первую?

— А первую назову Алима. Редкое имя, давно выбрал. Правда, я еще не женат.

— Алима редкое? — фыркнула девушка.

— Конечно, редкое. Вот ты, хоть одну Алиму знаешь?

— Знаю!

Граф улыбался, флиртуя, а сам напрягся, ловя каждое слово.

— Так уж и знаешь, и показать сможешь?

— Не смогу, — сникла Роза. — Я её видела, когда еще маленькая была, это мать старшего барона. Очень злая женщина! Она на меня внимания не обращала, а я все замечала! Ты плохое имя для дочки выбрал.

— Постой, не уходи! Расскажи, что с той Алимой такого, что имя не подходит ребёнку?

— Не могу я, и так задержалась, заругают.

— А ты расскажи, да беги. Я письмо должен отдать хозяину, как он проснется. Не знаю, сколько тут просижу.

— Если быстро, то она людей морочит! Вот!

— Как это? Обманывает?

— Ты бродячих кукольников видел?

Михаэль напряг память, вспоминая, чем занимаются кукольники.

— Ну, видел.

— Видел, что куклы на сами ходят, а их за нитки тянут? Руки, ноги им человек поднимает и за куклу говорит? Вот и леди Алима также, только не с куклами, а с живыми людьми. Она что-то делала, что человек становился куклой. Спасибо, Единому, что она умерла! Я ее очень боялась.

Девушка протараторила, подхватила поднос и унеслась в дом, а Михаэль застыл на месте.

Поднимает куклам руки и ноги, за них говорят…

Человек становится куклой…

Менталист!!!

Ещё один??! Немыслимо!

Но описание девушки похожее.

Михаэль вспомнил дату смерти, прочитанную на камне — Розе было лет шесть или семь. Да, на таких детей никто особого внимания не обращает, и они видят больше, чем доступно взрослому, всё замечают и запоминают.

Захотелось взглянуть на портрет, захваченный из поместья Дарстан, но не здесь же его вытаскивать?!

Перехватив пробегающего мимо мальчишку, граф узнал, где отхожее место для слуг и отправился туда.

Уф, это не благоухающая свежестью и чистотой уборная у него в покоях!

Деревянный домик над ямой, две дырки — ужас! Какое, рассматривать, если он дышать не может и глаза режет!!?

Граф выскочил из уборной, отплевываясь и, отойдя от нее подальше, прислонился к стене конюшни.

Казалось, вонь отхожего места впиталась в волосы и одежду. Отдышавшись, Михаэль огляделся — он в закутке между конюшней и дорожкой к черному входу в дом. Очень удачно растут кусты, если нагнуться, то никто не увидит, чем он занят.