Читать книгу "Крик - Николя Бёгле"

Сара и Кристофер не стали поддерживать разговор даже из вежливости. Кристофер, прижимавший к боку портфель с флешкой и всеми бумажными документами, найденными на острове, в лаборатории отца, с каждой секундой все сильнее беспокоился о Симоне, а Сара больше не находила слов, чтобы его утешить.

Проехав по шоссе, машина свернула на косогор. С обеих сторон узкой дороги теперь простирались запущенные фруктовые сады, в глубине которых стояли виллы, казавшиеся необитаемыми.

Сара, заметив табличку с номером 120, попросила шофера остановиться.

– Но вам же нужен сто тридцатый дом, разве нет?

– Остановите здесь!

– Ладно, ладно! Что вы так нервничаете? Я ж просто не хотел, чтобы вы пешком тащились, но, в конце концов, это ваше дело, как скажете…

Они расплатились и вышли, с облегчением отпустив болтуна. Солнце уже садилось, облака над горами заповедника Меркантур переливались красным и оранжевым, словно охваченные пожаром.

– Дай мне документы, – сказала Сара.

– Зачем?

– Лазарь из тех, кто убивает не задумываясь. Ничто не помешает ему отдать приказ нас прикончить и забрать документы с трупов. Нужно спрятать портфель где-нибудь здесь и сразу заявить старику, что у нас их при себе нет и что, пока мы не получим Симона и не уйдем все трое живыми и здоровыми, он их не получит.

Кристофер должен был признать, что совершенно забыл об осторожности; единственное, о чем он мог сейчас думать, – это как бы поскорее увидеть мальчика. Так что отдал Саре документы без возражений. Она, оглядевшись и удостоверившись, что на улице, кроме них, нет ни души, засунула портфель под куст у ветхой изгороди.

– Ну все, теперь пора.

Вилла под номером 130 оказалась одной из немногих с освещенным фасадом. За высоким частоколом и буйной растительностью мало что было видно, однако, судя по всему, участком Лазарь владел обширным. Сара заметила видеокамеру, но Кристофер уже нажал на кнопку интерфона и, не дожидаясь, когда кто-нибудь откликнется, заговорил первым:

– Сразу вас предупреждаю: документы в надежном месте. Сначала я получу Симона, а потом вы получите то, что вам нужно.

Ответа не последовало.

Сара осторожно толкнула приоткрытую створку ворот. За ними оказалась величественная аллея, обсаженная стройными флорентийскими кипарисами и усыпанная белой галькой. Она привела их к вилле из тесаного камня, стоявшей на пригорке посреди огромного фруктового сада. Было тихо, лишь скрипели камешки под ногами и где-то в зарослях стрекотали цикады, аккомпанируя беспечным трелям соловья. Погода была ясная, но из-за горизонта уже наползали темно-серые грозовые тучи.

Два марша лестницы из белого камня вели к террасе под аркой, характерной для барочной архитектуры. Поднявшись по широким ступеням, Кристофер потянул на себя резную дверь, и она открылась.

В холле, выложенном белым мрамором, царила идеальная чистота. На стенах между закрытыми дверями висели гобелены; изогнутая лестница вела на второй этаж. Кристофер собирался броситься по кругу, распахивая двери и выкрикивая имя Симона, но вдруг услышал медленный ритмичный шум – тот самый, на фоне которого из динамика каждый раз звучал голос Лазаря. Это поднимался и опускался поршень аппарата искусственного дыхания, который был установлен, судя по всему, где-то на втором этаже.

Взбежав по лестнице, они оказались в коридоре, и Сара сразу посмотрела налево, направо – здесь, как и в холле, никого не было. Шум аппарата искусственного дыхания доносился из-за ближайшей приоткрытой двери.

– Есть кто-нибудь? – громко спросил Кристофер.

Никто не отозвался.

Сара толкнула створку, и та медленно открылась, явив взорам большую комнату, выстеленную гранатовым ковром и оклеенную обоями с арабесками. В распахнутое окно рвался свежий ветер, и к мерному шуму аппарата примешивался шелест листвы старой липы.

На кровати, повернув голову к окну, лежал худой старик с облепившими череп редкими седыми волосами.

– Лазарь? – окликнул его Кристофер.

Старик не пошевелился. Тогда журналист, даже не оглядевшись, подбежал к кровати. Сара, не потерявшая, в отличие от него, осторожности, внимательно осмотрела в помещении каждый уголок.

– Лазарь! – выпалил Кристофер, и у нее сжалось сердце – судя по его интонации, нужно было готовиться к худшему.

Она тоже подошла к кровати, и все стало ясно. Кристофер принялся трясти неподвижного старика за плечи:

– Где Симон?! Сволочь! Отвечай!

Но старик не открыл глаза и никак не отреагировал – болтался в руках Кристофера, как тряпичная кукла.

Тем не менее дыхательный аппарат работал – Лазарь был еще жив, но, возможно, впал в кому и унес с собой в беспамятство их последний шанс вернуть Симона. На бескровных губах застыла безмятежная полуулыбка.

– Симон! – во все горло закричал Кристофер, не зная, в какую сторону направить этот призыв. – Симон! Это я! Где ты?! – Он бросился открывать шкафы, выдергивать ящики, перевернул в комнате все вверх дном в поисках хоть намека на то, где искать мальчика.

Сара, сохранившая хладнокровие, тем временем внимательно осмотрела лежавшего без сознания Лазаря. На двух пальцах его правой руки были очень старые татуировки: роза ветров и кинжал. «Это знак русской преступной группировки «Воры в законе», – подумала она. – Вероятно, помимо советской разведки, Лазарь был тесно связан с криминальным миром, что объясняет, как бывший подопытный ЦРУ сбежал из психиатрической больницы во Франции, обзавелся виллой и годами находил деньги и людей для поиска своих палачей».

Сара приподняла простыню, укрывавшую тело старика. На торсе тоже была татуировка – Богородица с блаженно улыбающимся Младенцем. Точно такая же улыбка играла на губах Лазаря, и она определенно свидетельствовала о том, что этот жестокий человек, в прошлом совершивший, наверное, немало преступлений, уходит с миром, в согласии со своей совестью. Возможно, все дело было в том, что он наконец достиг цели, составлявшей смысл его жизни, – палачи понесли возмездие, он отомстил им за десятилетия страданий и теперь может спокойно уйти, тем более что ему известно о бессмертии души. Но Саре показалось, что в улыбке Лазаря есть нечто большее – какое-то великодушие.

Она еще раз осмотрела тело. Левый кулак был сжат под простыней. Сара осторожно разогнула его пальцы, высвободила из них смятую записку и расправила ее.

– Кристофер…

Но журналист уже был в соседней комнате – хромая, метался из угла в угол, вытряхивал содержимое шкафов, заглядывал под кровати, простукивал стены и громко выкрикивал имя Симона.

Сара подбежала к нему и развернула перед носом записку. – Что это?! – возмутился Кристофер оттого, что его заставляют терять время.

– Послание, которое нам оставил Лазарь.

– «За первым гобеленом в холле слева от входа», – вслух прочитал журналист.