Читать книгу "Королевская кровь. Огненный путь - Ирина Котова"

– Руку! – крикнул он, и наша старшая, не дрогнув, протянула ладонь. Чиркнуло лезвие, полилась кровь в травы – а старик уже метнулся к Василине, к Каролине – та закусила губу, но руку подала. Подбежал он и к Алине, покачал головой, но по запястью лезвием провел и направился ко мне. Порез я, завороженная нарастающим огневоротом, перенесла, почти не заметив.

– Муж! – рыкнул шаман – я опустила взгляд: Демьян сам вспорол себе запястье когтем, протянул руку. Кровь смешивалась, кровь дымилась белым туманом, вскипала алыми светящимися пузырями – шаман попробовал ее, одобрительно кивнул и начал кружить вокруг гудящего огненного вихря, брызгая в него из чаши. Я прислушалась, ежась от ощущения, что за спиной моей кто-то стоит и смотрит прямо в затылок.

– Чуешь? – шептал Тайкахе скрежещуще. – Родные твои, девочка, ждут тебя, надеются. Любят тебя. Ну, иди сюда, милая, иди сюда, солнце медвежье, негоже тебе мужа призрачными губами целовать, пора и по-настоящему обнимать… иди сюда, милая… тело твое здоровое, что тебе там делать? Тут лучше… весна скоро, тепло будет тебе от любви, тепло от солнца…

Несмотря на напряжение, я не могла не улыбнуться нервно – почти так я уговаривала иногда выползти ко мне Бобби, забравшегося под кровать, выманивая его сахарной косточкой.

Огневорот выгибался за шаманом, и иногда сплетения жгутов пламени расходились, и изнутри просвечивала тьма, и парадоксально тянуло оттуда могильным холодом. Вот и ветер начал набирать силу, ледяной, пронизывающий, – и не пел уже шаман, шептал, бормотал, приплясывая, кровью огонь подкармливая, и звучала песня, подхваченная самой природой. Гудел костер, подпевал ему воздух, шелестели за дымной стеной деревья. Старик подскочил к Полине, перекатил ее на спину – сестра раскинула мохнатые лапы, как кошка, – и ножом крест-накрест сделал разрез ей на груди. Перевернул чашу и вылил на рану остатки нашей крови.

Демьян тихо зарычал, вспарывая когтями землю, а медведица задергалась, забилась в судорогах. Пламенный вихрь поднялся еще выше, оторвавшись от тлеющих раскаленных дров, – между ними и основанием огневорота теперь мог бы пройти и Нории – и с набирающим силу гулом, словно нехотя, медленно двинулся к Полине. Остановился над ней и Демьяном, и из основания вихря потекло прямо в окровавленную грудь Поли что-то легкое, светлое. Сестра начала меняться, принимая человеческое обличье. Я сжала кулаки, задержав дыхание от радости, – но она снова потекла туманом и снова стала медведицей. А затем опять начала меняться в нашу Пол.

Шаман раскачивался, упав на колени и хрипя что-то настойчивое, надрывное, тонким голосом, и в бубен лупил так, что он лопнуть должен был, и страшно было смотреть, как в ритме этой пульсации пульсирует дымка вокруг Поли, и морда ее то приобретает человеческие черты, то снова становится медвежьей.

– Закрепить! Закрепить, – взвыл шаман, подползая к Пол, сдергивая с себя какие-то цветные тряпочки и завязывая их на лапах сестры. – Не выйдешь из тела, тебе говорю, – заклинал он, – слушайся меня, девочка, не упрямься!!! Оковами духа тебя приковываю, оставайся в теле, вспоминай, вспоминай!!!

Пол на мгновение задержалась в человеческом теле, вздохнула – и снова поплыла в звериное состояние. Старик горестно схватился за голову. Тут вдруг шагнул к ним Нории, опустился рядом с Демьяном, взглядом спросил разрешения, сжал Полину за виски и зашептал что-то. На его груди под тонкой рубахой медленно начали разгораться линии орнамента.

– Подержу, – пророкотал он с усилием, – но недолго смогу. Сделай, что еще надо!

Шаман, вздрагивая, отполз на корточках назад, чуть не уткнувшись в красные угли, уже подернутые серым. Достал флягу, отхлебнул, перестал сотрясаться всем телом и быстро метнулся к выставленному у углей котелку. Я присмотрелась – он почти полностью был забит сосновыми длинными иголками.

– Плохо, плохо, – шептал шаман, заливая сосновые иглы какими-то настойками. Забормотал что-то на гортанном языке – у меня закружилась голова, – и иголки заполыхали, засияли белым цветом. – Еще крови! – крикнул он и бросился к Полине. Взял ее руку – или лапу, – сделал надрез, зашептал что-то. Отошел – и Демьян взял руку Полины, начал ее зализывать, останавливая кровь.

А Тайкахе снова подходил к нам и снова резал нам запястья, ловко, даже не глядя, гортанно выпевая несколько звуков. Так, непрерывно причитая, он поставил котелок на угли, достал из своего тряпья фляжку и перевернул ее. Медленно потекло на иголки то ли жидкое серебро, то ли густая ртуть. Запахло ландышами. Полыхнуло белое пламя, взвыл ветер, собираясь в серебристое плотное сияние и впитываясь в иглы.

Шаман снова подхватил истекающий светлым туманом котелок, подошел к Полине.

– Сейчас ей будет больно, медвежий сын, – предупреждающе проскрипел старик. – Держи. Не смей мне мешать, понял? Будем ее на якоря цеплять. Держи руку!

Демьян, посеревший, сжал двумя руками запястье Поли, шаман достал серебряную иглу, на конце которой мерцала белая капелька, и ловко, быстро загнал ее сестре под кожу.

Я передернулась – мне показалось, что я услышала шипение, будто игла была раскаленной. Демьян зарычал, а Поля дернула губами – лицо ее приобрело четкие человеческие очертания – и закричала-заплакала, выгибаясь.

– Вторую! – непререкаемо крикнул шаман. – Ну, медвежий сын! Надо!

Демьян закрыл глаза и зафиксировал вторую руку. Он тяжело дышал. И снова закричала Полина, забилась.

– Теперь ноги!

Я не могла больше на это смотреть – от диких криков сестры я вся покрылась ледяным потом. Но наконец она затихла. И я открыла глаза. Вася стояла, уткнувшись Мариану в плечо и плача, отец обнимал младших, Ани выпрямилась, и взгляд ее был жестоким, острым. Только Нории ни на что не реагировал. По его вискам катились крупные капли пота, он крепко держал дрожащую мелкой дрожью Пол за голову и незряче смотрел куда-то за стену дыма.

– Якоря мне нужны, якоря! – выл шаман, не обращая внимания на нашу пантомиму. – Сначала ты! – он ткнул пальцем в Демьяна. – Иди сюда!

Полумедведь тяжело поднялся, сделал такое движение, будто хотел опуститься на четыре лапы, но остановил себя и, сутулясь, мягко переступая, подошел к шаману. Тот достал из котелка еще одну длинную серебристую иглу, с капелькой живого светящегося серебра на кончике, взял Демьяна за руку и загнал иглу под кожу. Берман зарычал от боли – и зарычала в тон ему, забилась в судорогах Пол.

Нории сжал зубы, сильнее запульсировали на его теле линии, потекли светлые волны по рукам к вискам сестры. Шаман подскочил к ней, принюхался, повернулся к нам – лицо его было жутким.

– Еще! – рявкнул он под завывания ветра и гул огня. – Еще родная кровь! Чтобы пришить ее к этому миру!

Кажется, мы все сделали шаг вперед. А он метнулся к Ани, взял ее за подбородок, досадливо оттолкнул.

– Тебе нельзя, ты мужа сейчас поишь, не хватит!

Подскочил к Василине – Мариан двинулся к нему, но старик досадливо махнул рукой.

– Не съем я ее, защитник! – посмотрел ей в глаза, сплюнул в сторону: – Нет! Не тебя! Землю держишь! И маленьких нельзя, не выдержат!