Читать книгу ""Спасите наши души!". Неизвестные страницы истории советского ВМФ - Владимир Шигин"

Особо в акте комиссии отмечен массовый героизм, выдержка, высокий моральный дух и профессиональная подготовка экипажа подводной лодки. Члены комиссии ходатайствовали о награж­дении государственными наградами всех членов экипажа К-8. В действиях экипажа не было усмотрено ни одной ошибки, все делалось грамотно, в соответствии с существовавшими в то время документами по борьбе за живучесть и своевременно.

Разумеется, что, несмотря на то что выводы государственной комиссии о причинах пожара, скорее всего, весьма близки к ис­тине, окончательно поставить точку в вопросе о причине пожара не представляется возможным. Для этого необходимо поднять атомоход, лежащий на глубине 4125 метров, что в ближайшие десятилетия нереально...

Вот мнение о возможных причинах пожара и действиях экипажа К-8 одного из опытнейших российских подводников, бывшего главнокомандующего ВМФ Героя Советского Союза адмирала флота Владимира Николаевича Чернавина, коман­довавшего в свое время однотипной подводной лодкой: «Еще в Средиземном море у них (на К-8. — В.Ш.) стали появляться «блуждающие нули». То есть где-то нарушилось сопротивление изоляции, что-то где-то коротило, но, прежде чем успевали найти, замыкание пропадало. Электрики ищут, а найти не могут. Явле­ние вообще опасное, но в плавании выявить его весьма сложно. Появился нуль — и пропал, потом в другом месте появился — опять пропал.

Но было ли это причиной возникшего пожара? Сказать трудно. Как предполагала комиссия, когда экипаж принимал регенеративные патроны, то не смог все их разместить на штат­ные места (имеется в виду получение припасов в море с «Бойко­го». — В.Ш.). Ведь еще оставались прежние. Поэтому положили некоторую часть в электротехническом отсеке по правому борту, около люка, ведущего в пульт управления реакторами. И видимо, недостаточно надежно закрепили. Когда лодка дифферентовалась на корму, на нос или просто при маневрах, блок недостаточно за­крепленных патронов сдвигался то вперед, то назад вдоль силовой кабельной трассы. На патронах же той конструкции, запаянных герметично, крышки имели выступающий край. И видимо, один из патронов этим краем крышки терся о кабель, протирая метал­лическую оплетку, изоляцию... Да и влажность добавилась, еще кое-что... Во всяком случае, пожар начался с этой регенерации в 7-м электротехническом отсеке по правому борту. А регенерация горит, давая температуру до 3000°. И ее ничем не погасишь. Это, по сути дела, концентрированный кислород... Вахтенный журнал утонул. Ведь командир не верил в гибель подводной лодки. Он рассчитывал, что утром на корабль придет отдохнувшая смена и продолжит борьбу за живучесть атомохода. Поэтому, когда про­водился следственный эксперимент, оставшихся в живых членов экипажа расставили на такой же подводной лодке там, где они находились в момент аварии, какую команду услышал, какие дей­ствия предпринял... Это была очень долгая, кропотливая работа. Но необходимо было выяснить всю картину происходящего на аварийном корабле. И комиссия пришла к выводу, что действия командира были безупречны».

Центральным моментом работы Государственной комис­сии стало воспроизведение аварийной ситуации на специально пришедшей в Североморск лодке такого же проекта, как и К-8. В воспоминаниях представителей промышленности, которые публиковались на страницах газет несколько лет назад при описании этого эпизода расследования, пишется много о той «любви», которую испытывали оставшиеся в живых члены эки­пажа «восьмерки» к прибывшим в Североморск техническим экспертам, о восхищении последних подвигом подводников. Что ж, возможно, по-человечески все так и было, но только до определенного момента. Задача прибывших с Северодвинского кораблестроительного завода была одна — доказать абсолютную надежность атомохода и его механизмов, вину же за его гибель целиком переложить на плечи экипажа, обвинив его в плохой подготовке и некомпетентности. Не будем за это судить строите­лей К-8 строго! Над канувшей в бездну лодкой схлестнулись ин­тересы двух могущественных монстров: Министерства обороны и ВПК. Поэтому представителям военно-промышленного клана было не до сентиментальности, они попросту отрабатывали свой хлеб. И несмотря на то что всем было абсолютно ясно, что К-8, как и остальные однотипные подводные лодки, была построена в спешке и имела массу недоработок, представители судострои­тельной промышленности бились за марку фирмы до конца, порой доводя свои претензии до полнейшего абсурда.

Вспоминает капитан 2-го ранга в запасе Г.А. Симаков: «~Мы несколько раз имитировали свои действия до, во время и после аварии. По крайней мере, я показывал свои действия дважды. Пред­ставители промышленности очень настойчиво искали ошибки в наших действиях. Дело дошло до того, что когда они обнаружили забытую кем-то после приборки тряпку на трубопроводе, то сразу же сделали вывод, что так же обстояло дело и на К-8, где личный состав так же халатно относился к своим обязанностям. Выводов комиссии нам не сообщали».

Вдумайтесь в последние слова ветерана К-8: «Выводов комис­сии нам не сообщали». Что ж, адмирал Касатонов и его соратни­ки сделали свое дело, и казалось бы естественным руководству Министерства обороны дать указание изучить трагический опыт погибшей атомной лодки, учить на ее примере другие экипажи, рассказывать о причинах ее гибели новым поколениям подво­дников. Ведь уроки борьбы за спасение К-8 обошлись так дорого! Но начальство поступило иначе. На все материалы, относящиеся к гибели атомохода, был наложен гриф «совершенно секретно», доступа к ним не имел практически никто. Так были заложены предпосылки другой, не менее страшной трагедии, происшедшей ровно через девятнадцать лет...

Предоставим слово одному из наиболее авторитетных специалистов нашей страны в области борьбы за живучесть подводных лодок профессору Льву Юрьевичу Худякову: «Надо признать, что грозная опасность потери остойчивости аварий­ной бескингстонной подводной лодки, всплывшей в надводное положение, не всегда со всей остротой осознается значительной частью офицеров-подводников, в том числе из-за пробелов в их обучении по специальности. И это не голословное утверждение, это — итог наблюдений автора, которому довелось наряду с другими специалистами проводить теоретические занятия по не­потопляемости подводных лодок с офицерами-подводниками, в частности Северного флота, после трагической гибели в 1970 году в Атлантическом океане отечественной бескингстонной подво­дной лодки 1-го поколения, имевшей тактический номер К-8. В подтверждение своих слов автор может привести и нижесле­дующие факты, связанные с гибелью ПЛА К-8 и «Комсомолец». Обращая внимание на детали, здесь имеет смысл не просто проследить череду драматических событий, но зафиксировать значительное сходство «сценариев», которые были «разыграны» в разное время и в разных условиях, но с одним и тем же траги­ческим финалом.

Подобно ПЛА «Комсомолец», ПЛА К-8 всплыла в надводное положение после возникновения сильного пожара в кормовой части (на К-8 — в отсеке электрооборудования). Как и в случае с ПЛА «Комсомолец», локализовать действие поражающих фак­торов пожара в пределах аварийного отсека не удалось. После того как возможности борьбы за живучесть корабля были ис­черпаны, личный состав К-8, как и экипаж ПЛА «Комсомолец», вынужден был покинуть прочный корпус, выйти в ограждение рубки и на палубу надстройки. Каждая из подводных лодок приобрела опасный дифферент на корму, что свидетельствовало о поступлении забортной воды в аварийный отсек и, видимо, смежные с ним отсеки. Значительной была вероятность посту­пления воды и в БГЦБ — по причине неизбежного стравливания из них воздушных подушек в условиях сильного волнения моря. Череда последующих эпизодов во многом была одной и той же для К-8 и «Комсомольца»...