Читать книгу "По ту сторону - Инга Андрианова"

Мы опустились на скамейку и растерянно переглянулись: больничные стены нависли безысходностью, стук каталок и странный свет из боксов навалились глубинной тоской.

Антон посмотрел в наши с Лерой угрюмые лица и бодро произнес:

— Не расслабляемся: сдаем пакеты и в аэропорт! Через час прилетают лекарства.

Мы оживились новому занятию и впервые за день позволили себе глубокий вздох надежды.

Весь следующий день мы дрейфовали от больницы к аптеке, от аптеки — к магазину. Дежурный врач велел запастись питанием на случай, если Сашку отключат от аппарата. С детским питанием в Киеве оказалось еще хуже чем с медикаментами, но и тут на помощь пришли американские зеленые бумажки. Питание нашлось в небольшом магазинчике при детской кухне: три ящика пюре, упаковка ацидофильной смеси и целая армия диетических соков.

Пополнив арсенал, мы с чистой совестью отправились в больницу. На этот раз Леру пустили в палату.

Она накинула халат и скрылась за дверью, мы опустились на кушетку и уставились в пол. Да, это были долгие минуты: они ползли, тянулись словно вечность… и до прихода Леры, кажется, прошло полжизни.

— Я держала его за руку! Он пожимал ее, он меня слышал!

— Ну, как он? — выдавила я.

Антон приблизился, нахмурил лоб — говорить он не мог, только слушал и нервно топтался на месте.

— Он весь в бинтах и трубках. Голова перевязана, глаза заплыли, лицо в синяках.

Я погладила Леру по плечу:

— Это отеки, они спадут. А с глазами все будет в порядке — доктор обещал.

— Да, обещал, — повторила она механически и вдруг улыбнулась по-детски доверчиво, — Лежит, мой сладкий, весь разбитый, и все равно самый красивый на свете!

Горло сдавило, стало нечем дышать, и я поспешно отвела глаза.

— Утром его повезут на рентген, — продолжала тем временем Лера.

— Его решили отключить?

— Нет, повезут со всей аппаратурой.

— Зато проверят позвоночник… Ребята, надо держаться! — добавила я, глядя в их мрачные лица.

— Будем держаться, — согласился Антон, и Лера горячо кивнула.

На утро мы впервые улыбались. По дороге в больницу Лера вспоминала их роковую встречу с Сашкой, их первую поездку к морю. Она весело чирикала о том, как поссорилась с Сашкой и убежала на дискотеку, о том, как он искал ее по всему побережью, о пустяках и мелочах, которые становятся вдруг очень важными и такими родными, когда до них не можешь дотянуться.

Дежурный врач сказал, что Сашка на рентгене, мы вышли в холл и заняли свободную кушетку. Минут через двадцать послышался грохот каталки, мы замерли и вытянули шеи, как будто надеялись что-то увидеть сквозь стену. Напряжение достигло высшей точки, когда дверь, наконец, распахнулась.

— Ночью был сердечный приступ, — сообщил Николай Викторович, — Реанимация прошла успешно. Рентген показал разрыв позвоночника. Положение очень серьезное.

Не успел он договорить, как появилась сестра:

— Николай Викторович, срочно в палату!

За дверью началась возня, послышался топот, глухие голоса, обрывки фраз. Антон встал с места, заметался, Лера сжалась в комок, я сцепила ладони.

Какое-то время шумы нарастали, а потом за стеной наступило затишье. Мы замерли, не смея шевельнуться и глядя на дверь с неизбывной тоской. Второй хирург появился минут через пять:

— Завели, — отчитался он.

Лера закрыла глаза, привалилась к стене, Антон сел рядом, обнял ее за плечи. Я встала с места, подошла к врачу:

— Скажите, у него отказывает сердце?

— Вы — жена?

— Скорее, на правах сестры.

— Тогда мой вам совет, подготовьте их, как сможете.

— Все так серьезно?

— Следующего приступа он не переживет.

— А вы знаете способ, как их подготовить?

Доктор покачал головой и вернулся в отделение.

— Что, что он сказал? — ко мне обратились две пары глаз, исполненных страдания и боли.

— Он сказал, что Сашка продержится, если не будет новых приступов.

— Господи, надо что-то делать, — засуетилась Лера, — может, свечку поставим?

— Хорошая мысль, — подхватила я, — давайте сходим в церковь. В Киеве много святых мест. Нам нужно стоять до конца.

Антон тяжело поднялся с кушетки:

— Вы идите, а я подежурю.

За стеной снова послышался топот. До нас долетели невнятные шумы, взволнованные голоса. С каждой минутой гомон усиливался, шум нарастал, голоса становились все громче, захлопали двери, забегали люди, все звуки смешали в один акустический стон… и вдруг все стихло: ни жужжания, ни шагов, звуковая яма и только гудение лампы над головой.

— Что-то мне нехорошо. — Лера схватилась за сердце, опустилась на стул, — Что там у них происходит?

— Ей нужен нашатырь, — шепнула я Антону.

Он сделал несколько шагов, дверь перед ним распахнулась и в приемную вышел Николай Викторович.

— Был третий приступ. Ваш брат не завелся.

— Скажите, мы хотим поставить свечку? — спросила Лера, глядя на врача.

Тот обернулся, внутренне собрался и молча двинулся на Леру.

— Что? Что? — она покорно поднялась ему навстречу.

— Смиритесь, он уже стоит…

— Что он сказал? — Лера вскинула руки, — Ника, ты слышала, что он сказал?

В углу завыл Антон.

— Нашатырь! — скомандовал врач.

В холл выбежала сестра, замахала у Леры под носом. До меня долетел характерный аммиачный дух.

— Вам? — обернулась сестра.

— Не надо! — я подбежала к Антону, которого крупно трясло, — Держись! Тебе везти его домой!

Сестра уже летала вокруг нас, размахивая пузырьком.

— Уберите! — Антон отодвинул флакон, — Ника, нужно сообщить родителям.

Я покачала головой:

— Родителям должен сообщить один из вас.

— Один из нас… оставшихся в живых…

— Антон, очнись! Тебя зовут врачи. Иди, а я побуду с Лерой.

— Да, ты права, пора идти… Пора отсюда убираться… Сашке пора возвращаться домой…

Минутная стрелка чертила новый круг, Антон все не появлялся. Лера без движения сидела на ступеньках.

— Ника, скажи мне, за что? Разве такое бывает?

— Бывает, Лера.

— Но почему со мной?

— Все задают себе этот вопрос.

— Но я не понимаю, как это возможно. Я ничего не понимаю…