Читать книгу "Хилтоны. Прошлое и настоящее знаменитой американской династии - Рэнди Тараборелли"

В о п р о с: Вы можете привести какой-нибудь пример разговора с вашей матерью, во время которого говорилось о состоянии рассудка Конрада Хилтона?

О т в е т: Мама рассказала мне об одном таком случае в 1973 году. Она пришла в офис к отцу и сидела в приемной; Оливия Уэйкмен сообщила отцу о ее приходе, и отец сказал: «Какая такая Жа-Жа?» (Примечание: на самом деле этот инцидент имел место в 1966 году, однако во время показаний люди часто путаются в датах.)

В о п р о с: Он спросил: «Какая такая Жа-Жа?»

О т в е т: Да.

В о п р о с: Следовательно, вы можете вспомнить только один этот разговор?

О т в е т: Да.

Самая большая проблема Франчески заключалась в том, что, судя по ее ответам, она не была подготовлена адвокатами к столь упорным расспросам. Майрон Харпол сказал: «Я просто хочу понять, как она допустила, чтобы факт оспаривания строился на этих предположениях. Я хочу понять, о чем она думала».

Более аргументированные возражения против теории Франчески представил вызванный одним из первых свидетелей Баррон Хилтон. Присягнув, он заявил, что вопрос об отцовстве Франчески на протяжении десятков лет вызывал раздумья и сомнения у его отца и членов его ближайшего окружения, в частности у его секретаря Оливии Уэйкмен. Однако, по настоянию Конрада, этот деликатный вопрос обсуждался только с ним и его братьями. Он заявил, что Конрад всегда убеждал его самого, Ники и Эрика «признавать, принимать и любить Франческу как нашу сестру». Ни разу, сказал Баррон, отец не обсуждал с ним вопрос, является ли она его биологической дочерью. Тем не менее в семье «ходили разговоры о том, что Франческа не является дочерью моего отца. Все понимали, что это действительно так». Он заявил, что, в частности, обсуждал вопрос отцовства Франчески с братом Ники, «а также с моей женой и сестрами моего отца».

Для доказательства того, что, составляя свое завещание в 1971 году, Конрад находился в здравом рассудке, сторона ответчика представила свидетелей подписания этого завещания, а также множество его друзей и служащих, общавшихся с ним в это время. Все подтвердили, что Конрад был в добром здравии, без каких-либо психических или умственных нарушений. Так, он знал в лицо и по именам всех присутствующих; никто не помогал ему поставить свою подпись и дату на завещании, он продолжал активно работать и т. д. Фрэнсес Хилтон и Оливия Уэйкмен поддержали это заявление – обе были очень убедительными свидетельницами. «Мистер Хилтон всегда говорил, что у него нет от меня секретов, и я не знаю проблем, которые он не обсуждал бы со мной», – заявила Уэйкмен.

В опровержение Франческа Хилтон смогла привести только мнение свое и матери, что с Конрадом Хилтоном было «не все в порядке», что он у него ухудшалось здоровье и появлялись признаки того, что можно назвать старческим слабоумием.

Возможно, Франческа действительно чувствовала, что рассудок отца слабеет. После словесной перепалки с ним в Каза Энкантадо она с тревогой высказала свое предположение – согласно собственным показаниям Оливии Уэйкмен, – что он утрачивает способность ясно и трезво мыслить. Другого объяснения неожиданному отречению от нее Конрада в тот ужасный вечер она не могла найти. Ведь он всю ее жизнь называл ее своей дочерью, в письмах подписывался «папа» и всегда вел себя с ней так, как если бы она действительно была его отпрыском. Определенно, что-то произошло. Но что именно? Ответ на этот вопрос был решающим для ее иска. Но – во всяком случае, судя по имеющимся показаниям, – Конрад Хилтон просто окончательно вышел из себя и в пылу эмоций сказал то, что скрывал на протяжении многих лет.

Глава 3

Показания Жа-Жа

Первый раз Жа-Жа должна была давать показания в 10 часов утра 14 июня 1979 года. Однако она появилась в отеле «Беверли-Хиллз» только после полудня. «Конечно, я помню показания миссис О’Хары, – сказал Майрон Харпол, называя ее по фамилии теперешнего мужа Майкла. – Что бы про нее ни говорили, невозможно отрицать ее невероятный шарм.

Она буквально излучала его, от нее невозможно было оторвать взгляда. Она просто притягивала к себе. Я не видел ее много лет, но она совершенно не изменилась». Действительно, в шестьдесят два года Жа-Жа оставалась поразительно красивой женщиной. «Она сразу приковывала к себе внимание», – говорил Майрон Харпол.

– Вы не поверите, какой случай произошел здесь со мной! – сказала Жа-Жа, усаживаясь за круглый стол в маленькой гостиной. Завладев вниманием юристов, она рассказала забавную историю о том, как однажды оказалась в своей машине за громоздким экскурсионным автобусом. Водитель занимал всю середину дороги, не давая ей объехать автобус. Затем вдруг остановился и, по словам Жа-Жа, объявил пассажирам по микрофону: «Прямо за нами едет в своей машине знаменитая кинозвезда Жа-Жа Габор!» – И представьте себе, все эти маленькие китайцы как горох посыпались из автобуса на дорогу и окружили мой «бентли»! Это был кошмар. Они совали мне в лицо свои визитные карточки, просили меня дать автограф, фотографировали меня и что-то кричали по-китайски! Я чудом выбралась оттуда живая!

Все расхохотались.

– Жа-Жа, это Ральф Наттер, – едва сдерживая улыбку, сказал ей Майрон Харпол. – Он тоже представляет интересы Состояния Конрада Хилтона – и тоже будет задавать вам вопросы.

Жа-Жа внимательно посмотрела на Наттера. Это был человек средних лет, с круглым лицом, в очках в роговой оправе, в строгом сером костюме и белой рубашке с узким галстуком. Бывший судья Верховного суда Лос-Анджелеса и автор правил о постановлениях суда, он всякого навидался за свою службу в судейской системе.

– Затем мы перешли к делу, – сказал Майрон Харпол. – Жа-Жа сразу стала серьезной и сосредоточенной. Это были уже не игрушки. Прежде всего она представила свидетельство о рождении Франчески и свидетельство о ее крещении в баптистской церкви. Констанс Франческа Хилтон родилась 10 марта 1947 года, а Жа-Жа сама говорила, что с апреля по август 1946 года она виделась с Конрадом только один раз, и еще он пару раз ей звонил.

После того как Жа-Жа рассказала о своем впечатлении от Конрада во время их первой встречи и немного затронула их семейные отношения, она рассказала о той ночи, когда была зачата Франческа, что, по ее словам, произошло в июле 1946-го.

В о п р о с: Где именно была зачата Франческа?

О т в е т: В отеле «Плаза» в Нью-Йорке.

В о п р о с: Что вы об этом помните, миссис О’Хара?

О т в е т: Ситуация была весьма неприятной и неловкой.

После краткого совещания Жа-Жа со своими адвокатами допрос продолжился.

В о п р о с: Я повторю вопрос для протокола. Что вы об этом помните, миссис О’Хара?

О т в е т: Я помню, что в это время у Конрада что-то было с ногой, кажется перелом. На ней было что-то вроде гипсовой повязки.

В о п р о с: Так что же было в тот вечер?

О т в е т: Он приехал из Лос-Анджелеса и сказал, что хочет меня видеть. Я остановилась в «Плазе» со своими родителями. Помню, он подъехал к отелю в своем белом кабриолете с откидным верхом и красным кожаным салоном и очень обрадовался, увидев, что я встречаю его у входа. Потом он отправился по своим делам, а я по своим. А вечером он пришел ко мне в номер, и там это все произошло.