Читать книгу "Офицер и шпион - Роберт Харрис"

– Добрый вечер, полковник, – произносит он.

Я удивленно поворачиваюсь:

– Мсье Девернин…

Он продолжает смотреть перед собой:

– За вами от самой вашей квартиры велась слежка.

– Мне казалось, я от них оторвался.

– От двоих – да. Третий сидит внизу. К счастью, он работает на меня. Не думаю, что есть четвертый, но все равно предлагаю закончить разговор побыстрее.

– Да, конечно. Спасибо, что вообще пришли.

– Так что вы хотите?

– Мне нужно поговорить с Лемерсье-Пикаром.

– Зачем?

– В деле Дрейфуса было много подделок. Подозреваю, что к части из них приложил руку он.

– Ммм… – В голосе Девернина слышится страдание. – Это будет непросто. Не могли бы вы конкретизировать?

– Да, в частности, меня интересует документ, упоминавшийся на днях в процессе Золя. Так называемое неопровержимое доказательство, за которое поручился генерал Буадефр. Думаю, оно состоит из пяти-шести строк, написанных от руки. Любителю такое подделать трудно, к тому же для сравнения имеется много оригинального материала. Я подозреваю, что они привлекли для этого профессионала.

– Говоря «они», вы кого конкретно имеете в виду, полковник?

– Статистический отдел. Полковника Анри.

– Анри? Он теперь начальник отдела!

Девернин в первый раз смотрит на меня.

– Я достану деньги, если это то, что нужно вашему человеку.

– Ему это будет нужно, можете не сомневаться. И немало денег. Когда вы хотите с ним встретиться?

– Как можно скорее.

Девернин поглубже зарывается в свое пальто, думает. Я не вижу его лица.

– Предоставьте это мне, полковник, – наконец говорит он, потом встает. – Здесь я сойду.

– Я больше не полковник, мсье Девернин. Нет нужды называть меня так. И вы не обязаны мне помогать. Для вас это риск.

– Вы забываете, сколько времени я отдал расследованию по Эстерхази, полковник, – я этого выродка знаю как облупленного. Меня мутит, когда я думаю, что он на свободе. Я вам помогу – хотя бы только из-за него.

Мне для дуэли с Анри нужны два секунданта, чтобы все обустроить и обеспечить честную игру. Я еду в Виль-д’Авре и прошу Эдмона Гаста стать одним из двоих. Он сидит на террасе после второго завтрака, набросив одеяло на колени, курит сигару.

– Ну, если ты окончательно решил, то я, конечно, сочту за честь. Но прошу тебя: взвесь все еще раз.

– Я бросил ему вызов публично, Эд. Поэтому никак не могу взять назад свои слова. И к тому же не хочу.

– Какое оружие ты выбираешь?

– Сабли.

– Брось, Жорж! Ты сколько лет не фехтовал!

– И он тоже, судя по его виду. В любом случае у меня холодная голова и еще осталось проворство.

– Но ты наверняка стреляешь лучше, чем фехтуешь. И с пистолетами можно прийти к соглашению о преднамеренном промахе.

– Да, но только если мы выберем пистолеты и ему выпадет первый выстрел, он может попытаться попасть в цель. Если он убьет меня, это покончит со всеми их проблемами. Нет, в таком случае риск слишком велик.

– А кто будет твоим вторым секундантом?

– Я подумал: ты не попросишь своего друга сенатора Ранка?

– Почему Ранка?

Я выпускаю облачко сигарного дыма, прежде чем ответить.

– В Тунисе я занимался жизнью маркиза де Море. Он на дуэли убил офицера-еврея, потому что использовал более тяжелую саблю, чем позволялось правилами, – вонзил саблю ему под мышку, перерезал спинной мозг. Я полагаю, что для меня присутствие сенатора было бы хорошей страховкой от подобного случая, помешало бы Анри воспользоваться таким же трюком.

– Жорж, извини, но все это настоящее безумие, – встревоженно смотрит на меня Эдмон. – Даже если не говорить о тебе лично – твоя жизнь нужна для дела освобождения Дрейфуса, а потому ты не должен подвергать себя опасности.

– Он в открытом суде назвал меня лжецом. Моя честь требует дуэли.

– Ты собираешься отомстить за свою честь или за честь Полин?

Я не отвечаю.

Следующим вечером Эдмон и Ранк от моего имени приходят домой к Анри на проспект Дюкен, точно против Военной школы, чтобы предъявить ему формальный вызов. Позднее Эдмон говорит мне:

– Анри явно был дома – мы видели его сапоги в коридоре, слышали, как его звал ребенок: «Папа!», а потом мужской голос пытался его убаюкать. Но говорить с нами вышла его жена. Она взяла письмо и сказала, что полковник ответит на него завтра. У меня такое чувство, что Анри пытается избежать дуэли.

Проходит среда – ответа от Анри нет. Около восьми часов вечера в мою дверь раздается стук, я встаю, предполагаю, что увижу секундантов с ответом, но вместо них на площадке вижу Девернина. Он заходит на одну минуту, не раздеваясь.

– Все устроено, – говорит он. – Интересующий вас человек снимает комнату в отеле «Ла-Манш» на улице Севр. Он там под одним из своих вымышленных имен – Коберти Дютриё. У вас есть оружие, полковник?

Я распахиваю полу тужурки, показываю ему наплечную кобуру. После того как у меня изъяли мой служебный револьвер, я купил себе британский пистолет – «веблей».

– Хорошо, – кивает Девернин. – Тогда идем.

– Сейчас?

– Он не остается долго в одном месте.

– А «хвоста» за нами не будет?

– Нет, я поменял служебную смену, чтобы сегодня вечером самому руководить наблюдением за вами. Что касается доклада уголовной полиции, то вы сегодня весь вечер не выйдете из дома.

Мы берем такси, переезжаем на другую сторону Сены, я расплачиваюсь с возницей чуть южнее Военной школы. Остаток пути мы проделываем пешком. Та часть улицы Севр, где расположен отель, узкая и плохо освещенная, можно легко пройти мимо «Ла-Манша» и не заметить. Отель расположен в узком ветхом строении, втиснутом между мясной лавкой и баром, в таких местах останавливаются на ночь коммивояжеры, а для любовных свиданий номера сдаются из расчета стоимости часа. Девернин входит первым, я иду за ним. Портье на месте нет. За занавеской из бисерных нитей я вижу людей, ужинающих в маленькой столовой. Лифта нет. Деревянные ступени скрипят под ногами. Мы поднимаемся на третий этаж, Девернин стучит в одну из дверей. Никто не отвечает. Он дергает ручку – дверь заперта. Тогда он подносит палец к губам, и мы стоим прислушиваемся. Из соседней комнаты доносится приглушенный разговор.

Девернин выуживает из кармана набор отмычек вроде того, что оставлял мне. Я расстегиваю пальто и тужурку, чувствую на груди успокоительную тяжесть «веблея». Через минуту щелкает замок. Девернин распрямляется, спокойно убирает инструменты в карман. Он смотрит на меня, тихо открывая дверь. В комнате темно. Он протягивает руку и включает свет.