Читать книгу "Как Петр Первый усмирил Европу и Украину, или Швед под Полтавой - Петр Букейханов"

В связи с этим вся дальнейшая история шведской армии после Полтавы является бесславным примером вырождения и деградации. Швеция еще трижды воевала с Россией в 1741–1743, 1788–1790, 1808–1809 гг., и в каждой из этих войн ее армия отличалась феноменальными поражениями и неудачами, которые привели к потере всех шведских владений на территории Финляндии[809]. Причем в июле 1788 года под крепостью Фридрихсгам (Фредриксхамн, швед. Fredrikshamn) часть солдат шведской армии, приверженных принципам демократии (впервые показанной Левенгауптом), отказалась воевать, поскольку на ведение боевых действий шведский король Густав III не получил одобрения шведского парламента – Риксдага (швед. Riksdag). Как видно, если в России в ходе Северной войны происходило становление и укрепление имперской самодержавной власти абсолютистского характера, что способствовало милитаризации страны и ее военным успехам, то в Швеции в этот период даже военачальники оказались настроены демократически и стали толковать о вреде самодержавия, что привело не только к законодательному ограничению королевской власти, но еще и непрерывным неудачам и поражениям в войнах с русскими.

Следовательно, для Швеции Полтавская битва представляет в первую очередь не материальное, а моральное значение. Как заметил Г. Дельбрюк по поводу результатов сражения между римлянами и карфагенянами при Нараггаре (Заме), его значение заключалось не столько в положительной стороне – в самой победе, одержанной здесь Римом – оно было скорее отрицательного порядка; Карфаген был сломлен в своем последнем взлете, и граждане его утратили надежду на будущее[810]. Так же и шведы после Полтавы утратили надежду на возможность победить русских, что сделало бессмысленным продолжение борьбы со стороны короля и шведского правительства. Более того – видя, что из всей королевской армии практически ни один не вернулся на родину, шведы стали в массовом порядке бояться своего ближайшего соседа и противника, то есть психологически признали свое поражение, что и привело ко всем последующим военным неудачам в конфликтах с русскими.

Учитывая изложенное, первым и самым значительным итогом Полтавской битвы для Швеции явилось то, что страна утратила свою армию, качественный уровень состава которой оказалось невозможным никогда более восстановить. В то же время периодическая активизация боевых действий на разных театрах войны и связанные с этим потери не позволяли восстановить и количественный состав армии – так, в 1717 году в шведских действующих войсках насчитывалось всего 10 тыс. солдат и офицеров кавалерии и немногим более 11 тыс. пехоты, хотя в 1718 году размер полевой армии удалось довести до 36 тыс. солдат и офицеров, а общую численность полевых формирований – до 60 тыс. человек за счет формирования корпусов ополчения численностью 14 тыс. человек из местного населения в Финляндии и около 10 тыс. человек в Швеции[811]. Соответственно в ближайший после Полтавской битвы период Северной войны отсутствие армейского объединения шведских войск в Польше вначале отсрочило объявление Турцией войны России, вследствие чего турки и крымские татары упустили выгодную возможность использовать сосредоточение русских сил в Прибалтике, а затем уже сами шведы не воспользовались в полной мере Прутским походом царя Петра (корпус генерала Стенбока так и ограничился операциями в Померании). Потом уже сам король Карл XII, трезво оценивавший возможности своей новой армии, отказался от настойчиво предлагавшихся ему планов вторгнуться в Прибалтику, чтобы начать там активную борьбу с русскими. Король предпочел воевать против датских и норвежских войск в Норвегии, хотя располагал возможностями атаковать русских с не меньшими силами, чем это было в начале войны под Нарвой. Как видно, морально-психологический надлом, заключавшийся в испуге перед русскими, коснулся всех в Швеции, начиная даже с «неустрашимого» короля Карла. По мнению В. Артамонова, два разгрома – при Лесной и под Полтавой – заставили шведские сухопутные силы уклоняться от генеральных битв и сражений с русской армией не только в послеполтавском периоде Северной войны, но и в трех следующих войнах с Россией: в 1741–1742, 1788–1790 и 1808–1809 гг.[812]

Схожая ситуация сложилась для Тевтонского ордена после поражения под Грюнвальдом – гибель большого количества профессионально подготовленных рыцарей и сержантов потребовала длительного времени и значительных финансов для восстановления военных сил ордена, но ограниченные людские и материальные ресурсы не позволили в сравнительно короткие сроки решить эту задачу, а при отсутствии армии никакие дипломатические мероприятия уже не могли защитить орденское государство от внешней угрозы. Причем к таким значительным историческим последствиям приводили относительно небольшие людские потери, по крайней мере, по меркам последующих военных конфликтов.

Изучение информации о количественных потерях шведов под Полтавой показывает следующее[813]. Всего до Полтавской битвы шведская армия насчитывала около 26 тысяч солдат и офицеров регулярных войск, в том числе около 2000 офицеров и унтер-офицеров, 9270 солдат пехоты, 11 894 солдата кавалерии, 2250 больных и раненых солдат и офицеров всех родов войск, примерно 500 артиллеристов, саперов и ездовых. Если считать, что раненые и больные поровну принадлежали пехоте и кавалерии, то общее число пехотинцев составит около 10 400 солдат, а кавалеристов – 13 000. Из числа пехоты на поле боя были выведены 8100 человек, кавалерии – 7800. После Полтавской битвы и под Переволочной в плен были взяты 4954 солдата и офицера пехоты, 9833 – кавалерии, а также около 200 военнослужащих-артиллеристов. Вместе с королем ушли в Турцию 1300 рядовых и унтер-офицеров, из которых 200 пехотинцев и 1100 кавалеристов, а также значительное количество офицеров (в сентябре 1711 года при короле в Турции оставалось 130 офицеров разных полков) и 2–2,5 тыс. запорожских и гетманских казаков. Следовательно, из числа рядового и офицерского состава в битве под Полтавой шведы потеряли убитыми и пленными до 10 тыс. человек, из которых 1 тыс. офицеров, 7 тыс. пехотинцев и 2 тыс. кавалеристов (по шведским данным, в целом 6,9 тыс. убитых и 2,8 тыс. пленных). Учитывая потери, из числа пехоты в бою уцелели немногим более тысячи человек. Поскольку 6 батальонов из сводного отряда генерала Рооса в начале боя насчитывали около 2,5 тыс. солдат, то, следовательно, в результате прохода через линии редутов, штурма укрепленного лагеря и полевого боя с русской армией из оставшихся 5,6 тыс. пехотинцев в 12 батальонах были убиты, ранены и попали в плен около 4,5 тыс. человек. Ряд авторов высказывает предположение, что значительная часть из этого количества погибла при отступлении шведов.