Читать книгу "Судьбы и фурии - Лорен Грофф"

– Это верно, – сказал Чолли. – Но ты все равно выглядишь… не знаю, странно.

– Наверное, это потому, что я перестала улыбаться, – сказала Матильда. – Я много лет никому не позволяла видеть себя без улыбки. Не знаю, почему я раньше этого не сделала. Это невероятно расслабляет.

Чолли поморщился, сцепил руки и покраснел, бросив взгляд на ее лицо.

– Честно говоря, не думал, что ты объявишься. Похоже, ты подумала над нашим разговором. После всего что я сказал… оказывается, в тебе есть доброта и умение прощать. Не думал.

– Знаешь, Чолли, я была так зла… – сказала она. – Я хотела придушить тебя своими шнурками. И почти решилась убить тебя ложкой из-под мороженого. Но потом вспомнила, что ты просто мешок с дерьмом. Лотто никогда бы меня не бросил. Я чувствую это позвоночником. Что бы ты ни сделал, нас бы это не коснулось. То, что у нас было, находилось далеко за пределами твоих низких возможностей. Ты просто мелкий противный москит. Никакого яда, одна чесотка. Ты даже меньше, чем ничто.

Чолли хотел было что-то сказать, но вместо этого лишь устало вздохнул.

– В любом случае, несмотря ни на что, мы старые друзья, – сказала она и сжала его локоть.

– В жизни не так много старых друзей. Я скучала по тебе. По вам обоим, даже по Данике.

Долго он стоял неподвижно и смотрел на нее. А потом сказал:

– Ты всегда была слишком добра, Матильда. Мы все тебя не заслуживаем.

Он потел. Чолли отвернулся, раздраженный и возбужденный одновременно. Какое-то время Матильда листала роскошную книжку, лежащую на кофейном столике. Она называлась «Слепой крылатый купидон». Она казалась ей странно знакомой, но страницы слиплись и она ничего не могла понять.

Позже, когда все потянулись через гостиную на ужин, она задержалась на пару секунд, разглядывая маленькую картину Рембрандта, которую Чолли купил совсем недавно. Если Рембрандт и может быть скучным, то этот определенно был именно таким. Классическая композиция с тремя телами в темной комнате. Один разливает какую-то непонятную жидкость из вазы, другой сидит, третий говорит. Ну что ж, Чолли всегда было трудно упрекнуть в наличии вкуса. Она подошла к пианино, достала из сумки второй подарок, завернутый в светло-голубую бумагу. Этот был совсем тонким, по размеру не больше конверта. Открытка к нему не прилагалась, но ему суждено было стать самым лучшим подарком из всех. Почти художественное изображение обнаженного Чолли в темной комнате, подсвеченной стробоскопом и заполненной кучей других голых тел.

Весь следующий день после дня рождения Даники Матильда провела в ожидании. Она как раз читала газету, сидя в комфортной пижаме в комнате для завтрака, когда зазвонил телефон. Она подняла трубку после первого же звонка, и на ее губах уже плясала улыбка.

– Она ушла от меня! – выплюнул Чолли. – Ты чертова сука!

Матильда сняла очки для чтения и надела их вместо обруча на голову. Скормила Бог корочку блинчика.

– Ты только посмотри, что это? Ах да, это огромный хрен, который я положила на все это. Моя игра будет подольше твоей. Подожди и увидишь, что я для тебя припасла.

– Я тебя убью, – сказал он.

– Не получится. Я умерла восемь месяцев назад, – сказала она и аккуратно положила трубку.

МАТИЛЬДА СИДЕЛА НА КУХНЕ И СМАКОВАЛА ПОБЕДУ.

Бог лежала на ее постели, в окно смотрела луна. Помидоры из ее летнего сада, лежащие в красивой голубой чаше, сморщились и источали предсмертную земляную сладость. Два месяца Матильда хранила письмо от Ланда среди них, гадая, что там. Действительно, что? Благодарность? Какие-то милые пошлости? Приглашение навестить его в городе.

Этот мальчик нравился ей просто безмерно. Что-то в нем было такое, что подействовало на нее как успокаивающий бальзам.

Она могла бы поехать к нему, провести ночь в его наверняка очень дорогой отделанной кирпичом квартирке на набережной, а затем поехать домой на рассвете, чувствуя себя очень глупо. Ну и, конечно же, очень хорошо и легко, а еще она будет подпевать музыке тридцатилетней давности, чувствуя себя снова молодой и сексуальной.

Она только вернулась с предпоследней встречи с детективом из ФБР. От того, что она ему выложила, у него буквально потекли слюнки. Грязные фото Чолли сделали свое дело.

[Через три месяца Даника станет разведенной и баснословно богатой женщиной.]

Коробка с файлами, которую она завтра передаст этому маленькому потному детективу с бакенбардами, на кухне и сейчас служила ей подножкой. Матильда смотрела на нее, бледнеющую в темноте, точно поганка. На ноутбуке шел какой-то французский фильм. В руке у нее был бокал мальбека. В ней появились спокойствие и умиротворенность. Она представляла себе долгое падение Чолли. Представляла, как его жирное лицо будут показывать по телевизору, как он будет сидеть в полицейской машине, точно большой потерявшийся ребенок.

Зазвенел дверной звонок. Она открыла и увидела Рейчел и Салли. Они, маленькая замена ее супругу, стояли на крыльце и приветливо улыбались.

Матильда выдохнула пару раз и упала в их объятия, чувствуя, как спадает наконец тяжесть, так долго на нее давившая.

Она открыла холодное шампанское.

[Почему бы, черт побери, нет.]

– Что мы празднуем? – спросила Рейчел.

– Это вы мне скажите, – сказала Матильда, отмечая про себя сбившийся воротник Салли и неправильно надетое кольцо на пальце Рейчел.

Нервы. Что-то стряслось. Но они почему-то пока не говорят.

Они сели и выпили. Длинное костлявое лицо Рейчел в сумерках казалось куском спрессованной глины, Салли выглядела как отполированный полимер в шелковой блузке и с шикарной прической.

Матильда вспомнила о кругосветном путешествии Салли, представила роскошь, в которой та купалась, фрукты, вырезанные в форме лебедей и любовные игры во влажных простынях…

Однако за всей этой трепещущей свободой скрывались слова «старая дева». Странно, что Матильда раньше этого не замечала.

Рейчел отставила бокал и наклонилась вперед. Изумруд ударился о ее ключицу, выплеснул три лучика света и потух, мерно покачиваясь.

Матильда закрыла глаза:

– Скажите уже это наконец.

Салли достала из сумки какую-то тонкую папку и положила Матильде на колени. Матильда приподняла уголок указательным пальцем и открыла папку.

От недавнего к прошлому.

Галерея порока.

От свежайшего к старейшему, и все это – до смерти Лотто.

Зернистые фотографии, изображающие Матильду в бикини на пляже в Тайланде. Матильда, целующая Эрни в щеку на углу улицы.

[Это смешно, даже если бы она и оступилась, то точно не с Эрни, он был ей слишком противен.]

Молодая, осунувшаяся, похожая на скелет Матильда входит в клинику абортов. Страницы, посвященные ее дяде, странные, блестящие, явно выкраденные из какого-то другого документа и посвященные огромной череде совершенных им преступлений, датируемые 1991 годом, – их она прочитает с удовольствием, как какой-нибудь роман, но позже. И наконец, ее бабушка-парижанка, странно улыбающаяся в камеру, досье, полное грязного белья и слово prostituée, тянущееся по странице, точно липучка от мух.