Читать книгу "Запад-Россия. Тысячелетняя Война. История русофобии от Карла Великого до украинского кризиса - Ги Меттан"

Кроме того, в России другое отношение к собственности. В стране, растянувшейся на одиннадцать часовых поясов, кадастровое деление не имеет такого значения, как в Лондоне, Женеве или Нью-Йорке. А суровые условия жизни заставляют в большей степени надеяться на своего соседа, чем на правовые отношения. Понятие круговая порука является ключевым для понимания России, но западные эксперты никогда о нем не вспоминают[419]. Круговая порука подразумевает совместную ответственность двух сторон: того, кто помогает, и того, кому помогают. Это понятие связано с функционированием общины, старинной формы общежития на Руси, и опирается на неформальные межличностные отношения, взаимопомощь и материальную поддержку. Такой тип отношений абсолютно чужд западному человеку, живущему в индивидуалистическом обществе, где все социальные отношения строго регламентированы.

Круговая порука как форма социальной защиты гарантирует членам общества безопасность. Если осознать это, можно по-новому взглянуть на такие понятия, как бюрократия и коррупция, столь критикуемые Западом.

Из всего вышесказанного следует, что Россия не является ни Европой, ни Азией и не укладывается ни в какую категорию западной философии или политики. Запад видит в этом вызов и реагирует на него крайне болезненно. При этом Запад не понимает, что не Россия бросает ему вызов, а он России. Запад не сознает, что категории, на которые он привык опираться, непригодны в данном случае и на его однобокое понимание свободы и демократии можно взглянуть иначе.

Пытаясь навязать России свои взгляды, Запад затеял войну, которая длится уже тысячу лет и не закончится, пока он не откажется от идеи властвовать над миром. Миф о свирепом медведе тоже вряд ли умрет, даже если украинский кризис закончится хеппи-эндом. Потому что ни США, ни Евросоюз не намерены отступаться от своих целей.

Их поддерживает, во-первых, уверенность, что они учителя, а Россия — ученик, а во-вторых, активный протест стран Восточной Европы против России. Чешский писатель Милан Кундера первым употребил выражение «похищенный Запад», когда писал о странах Восточной Европы при советском режиме[420]. Эстафету подхватили Вацлав Гавел и польская интеллигенция. Когда упал «железный занавес», поколение, впитавшее с молоком матери ненависть к коммунизму, пришло к власти и встало в оппозицию по отношению к России. Их можно понять: слишком часто советская дружба подкреплялась введением танков; к тому же, когда советский режим рухнул, нужно было искать свой собственный путь[421].

После 1991 года отмежевание стран Центральной Европы от России и крушение понятия «братские страны» помогло им вместе со свободой обрести новую идентичность и быстро вступить в Евросоюз и НАТО. Поиски идентичности, однако, проходили трудно: большинство этих наций не были ни латинянами, ни германцами, как западные европейцы, — это были славяне, но славяне западные, католики и протестанты, не чувствовавшие сопричастности православию. Ощущение промежуточности, половинчатости, неуверенности в своей принадлежности к тому или иному лагерю заставило их примкнуть к лагерю сильных, иначе говоря, к Западу. А чтобы ускорить процесс интеграции в европейский и американский мир, они охотно ссылались на опасность, якобы исходящую от России.

Это в очередной раз противопоставило «цивилизованному» Западу непонятную и еще более далекую Россию, воздвигнув между ними стену враждебности. Берлинская стена, делившая Европу на западную и восточную, неожиданно переместилась на 2000 км к востоку, изолировав Россию и оставив ее в тесной компании с Белоруссией и Украиной — до тех пор, пока последняя не стала в 2004-м, а потом в 2014-м жертвой борьбы за власть. С усилением в Восточной Европе и на Украине национализма отчуждение и неприязнь переросли в неприкрытую ненависть и агрессию. Это вылилось в Эстонии в историю с переносом статуи Бронзового солдата, а на Украине — в донбасское движение сопротивления в ответ на госпереворот в Киеве в феврале 2014 года.

Против России ради вступления в Евросоюз

Для Милана Кундеры и Вацлава Гавела Россия — воплощение зла. По их мнению, это она разрушила вековую культуру Миттель-Европы[422]— тогда как на самом деле первым захватил Центральную Европу Гитлер; он установил там диктатуру и уничтожил древние традиции империи Габсбургов. Однако ненависть молодых среднеевропейских и прибалтийских государств к России нужна также для того, чтобы подчеркнуть их принадлежность к Европе и, соответственно, оправдать их членство в Евросоюзе и в НАТО. Россия же давно перестала вмешиваться в их внутренние дела и выступает разве что против притеснения русскоязычных меньшинств там, где они оказываются в положении апатридов, лишенных политических прав.

Отчаянные поиски идентичности странами Центральной Европы даже в книгах таких талантливых писателей, как Милан Кундера и Вацлав Гавел, вписываются в гигантское полотно антирусского дискурса, фабрикуемого Западом. Этот дискурс развивается по двум направлениям: по вертикали (традиционный патриархальный, вотчинный уклад) и по горизонтали (несамостоятельность, невозможность выбора собственного пути развития). К этой основной метаканве приплетаются различные временные мифы и истории, антирусские настроения Центральной Европы, антипутинская риторика, критика автократии. С течением времени основной дискурс слегка меняется, в зависимости от того, каких взглядов придерживается очередной российский правитель — прозападных или национально-патриотических.

Вся эта мифологическая и дискурсивная какофония создает впечатление не просто горячего, но и содержательного спора, поэтому она столь ценится средствами массовой информации. На деле же никакой разницы между мифами нет, и сводятся они к одному: Россией правит президент, «крепко держащийся за власть» и преследующий исключительно «свои собственные цели» в ущерб интересам народа, а Россия — это страна, желающая нам зла.

Вот содержание и суть антирусского мифа. Все остальное не имеет значения.

Заключение

Запад и русское зеркало, набросок контрмифа

Когда-нибудь настанет день, и у вас тоже оружие выпадет из рук! Настанет день, когда война покажется вам абсурдной, когда вражда между Парижем и Лондоном, Петербургом и Берлином, Веной и Турином будет столь же немыслима и абсурдна, как между Руаном и Амьеном, Бостоном и Филадельфией. Однажды настанет день, когда Франция и вы, живущие в России, в Италии, в Англии, в Германии, вы все, народы этого континента сольетесь в одно общее, единое и неделимое целое, не теряя при этом своей замечательной индивидуальности и своих дорогих сердцу отличий. Вы образуете общеевропейское братство, точно так же, как Нормандия, Бретань, Бургундия, Лотарингия, Эльзас и все остальные провинции соединились в одно целое: Францию.