Читать книгу "Горячая "холодная война". Юг Африки (1960-1990 гг.) - Владимир Шубин"

В те дни советское руководство подчеркивало, что ликвидация апартеида была непременным условием урегулирования конфликта на Юге Африки. В речи на обеде в честь ангольского президента Жозе Эдуарду душ Сантуша в мае 1986 г. Горбачев говорил: «Существует разумная и реалистичная альтернатива кровопролитию, напряженности и конфронтации на Юге Африки. Она предполагает окончание агрессии против Анголы и других освободившихся государств, незамедлительное предоставление независимости Намибии, но независимости подлинной, а не фиктивной, как этого хотели бы США и ЮАР, и, наконец, ликвидацию бесчеловечной системы апартеида»[1121].

Это были «три кита», три краеугольных камня советской политики на Юге Африки, и именно на их основе и был, в конце концов, урегулирован конфликт.

В первые годы «перестройки», провозглашенной М. С. Горбачевым (а слово это быстро стало известным по всему миру и даже модным), в стране ощущался моральный подъем, вера в будущее, даже если позднее, когда политика лидера СССР привела к его расчленению и огромным экономическим потерям, термин этот стал многими восприниматься сугубо негативно.

Сказалось это и на отношениях Москвы с АНК. Кульминацией их позитивного и динамичного развития явилась встреча в Кремле между Тамбо, которого сопровождал Табо Мбеки, и Горбачевым 4 ноября 1986 г. Ее обстановка была теплой и дружеской, и, единственное «разногласие» было в том, что Горбачев не мог назвать дату своего возможного визита на Юг Африки, призывая собеседника проявить «революционное терпение», в то время как Тамбо полагал, что такой визит «изменит ситуацию в регионе».

В то время Горбачев был еще честен в отношениях с руководством АНК: информировав Тамбо о попытках президента ЮАР Питера Боты установить контакты с Москвой «через третью, даже через четвертую сторону», он заверил президента АНК, что любой шаг в этом направлении может быть предпринят только после консультаций с АНК[1122].

В официальном сообщении для печати, согласованном между двумя сторонами, говорилось, что политическое урегулирование на Юге Африки может быть достигнуто при выполнении трех основных условий: прекращение актов агрессии Претории против независимых африканских государств, предоставление независимости Намибии в соответствии с решениями ООН и устранение режима апартеида в ЮАР как первопричины конфликтной ситуации в регионе[1123]. Именно это, в конечном счете, и произошло.

Эта встреча отнюдь не подтвердила измышления Стивена Эллиса и его соавтора о том, что незадолго до нее, на советско-американском саммите в Рейкьявике ЮАР якобы была включена в «категорию стран, где СССР будет воздерживаться от агрессии». Не ссылаясь ни на какие источники, они утверждали, что Москва «приняла на себя обязательство вывести свои силы и воздержаться от попыток свергнуть существующий порядок [в ЮАР], оставляя поле США и их союзникам», и пообещала, что более не будет «поддерживать усилия АНК и ЮАКП по развитию революции в Южной Африке»[1124]. Остается добавить, что в опубликованной стенограмме встречи Горбачева с Рейганом Южная

Африка вообще не упоминается![1125]Но если уж употреблять слова «революция в Южной Африке», то в этот период поддержка ее Москвой, напротив, была твердой и расширяющейся.

Кроме беседы с Горбачевым, такой подход был подтвержден на встрече в министерстве обороны с генералом армии В аренниковым, а затем с А. Ф. Добрыниным, который заверил делегацию АНК в «стопроцентной, если хотите, в сто двадцать процентов поддержке»[1126].

Среди вопросов, обсуждавшихся с Добрыниным, было предложение о возможных совместных действиях СССР и США против апартеида, хотя бы о совместном заявлении. К этому времени, сознавая неизбежность перемен в ЮАР, США пыталось установить контакты с АНК, но хотя «формально» провозглашенная цель – ликвидация апартеида – была общей для двух стран, американская администрация уклонилась от какой-либо общей инициативы. Грубо говоря, подход Вашингтона был таким: «Что мое – то мое, а что твое – давай обсудим, как поделить его». Действительно, в это время США были готовы обсуждать Анголу, где советские позиции были сильными, но не ЮАР, которую считали в своей сфере влияния.

Одним из последствий визита Тамбо в Москву в ноябре 1986 г. было открытие официального представительства АНК в СССР. Как и представительство СВАПО, о котором говорилось выше, у него были все дипломатические привилегии, хотя аккредитовано оно было при Комитете солидарности, а финансировалась за счет Советского фонда мира[1127]. К сожалению, однако, АНК не использовал все предоставленные ему в этой связи возможности, хотя развитие событий в СССР в конце 1990-х гг. требовало этого.

Кроме того, еще начиная с 1985 г., после выхода специального решения ЦК и в консультациях с Международном отделом и, конечно, с АНК советские общественные организации, издательства и научные институты стали устанавливать контакты с легальными организациями и отдельными деятелями, выступавшими против режима апартеида. В Москву уже пошел поток «визитеров» из ЮАР.

Во второй половине 1980-х гг. репрессии режима уже не могли остановить роста освободительной борьбы в Южной Африке в различных ее формах. Особый размах приобрела борьба массово-политическая после создания в августе 1983 г. Объединенного демократического фронта, широкой общенациональной коалиции. В первые же месяцы его существования в ОДФ вошло около 400 легальных организаций и групп с общей численностью членов не менее 1 млн человек.

Запрет ОДФ в 1988 г. по существу не сработал, так как на смену ему пришло Массовое демократическое движение, внешне более аморфное, и поэтому менее уязвимое для карательных мер режима Претории[1128].

Растущее признание АНК как лидера борьбы за устранение апартеида постепенно создавало атмосферу, в которой переговоры о политическом урегулировании, об устранении апартеида мирными средствами становились возможными. И разносторонняя поддержка Москвой АНК способствовала этому, пожалуй, не в меньшей степени, чем общее ослабление международной напряженности, при котором Претории было все труднее использовать жупел «тотального коммунистического наступления» для оправдания своей политики.