Читать книгу "Смерть в экстазе. Убийство в стиле винтаж - Найо Марш"

Когда Аллейн лег в кровать, часы в гостинце и во всем городе пробили шесть утра. С их последним звуком со всех сторон понеслось кукареканье тысяч петухов. Засыпая, он уже слышал первые голоса проснувшихся птиц.

Глава 16

Антракт

Выдержки из письма, отправленного старшим инспектором Аллейном инспектору Фоксу в Департамент уголовного розыска, Скотленд-Ярд.

Я думаю, вы согласитесь, мой дорогой Фокс, что это довольно интересное и заманчивое дело. Я уже вижу, как вы качаете головой и думаете, какого же я свалял дурака, так рано и так поспешно раскрыв свое инкогнито. Признаюсь, я и сам очень удивлен и не могу объяснить это не чем иным, как тщеславной страстью к дешевым эффектам. Вы получите мою телеграмму – и ответите на нее – гораздо раньше, чем прочтете это письмо. Безусловно, в том, что касается денег (если только Альфред Мейер не прогорел со своей компанией и не намудрил в завещании), самый сильный мотив – у Джорджа Мэйсона, хотя, опираясь на то, что нам известно, я не вижу, как он мог подняться наверх и вернуть на место груз. Я уже рассказал вам все обстоятельства дела и обрисовал в общих чертах свою теорию, которая зиждется на одном неоспоримом факте. После убийства Мэйсон находился со мной на сцене и ушел в кабинет вместе с Те Покиха. Я звонил Те Покиха, и тот рассказал, что сидел в кабинете с Мэйсоном вплоть до приезда полиции, после чего вернулся на сцену, оставив его в комнате. Кроме того, уже после приезда полиции вахтер вышел во двор, заглянул к Мэйсону, сидевшему в своем офисе и попивавшему виски, и беседовал с ним до тех пор, пока тот не ушел в гардеробную. К этому времени противовес был уже на месте. Я особо тщательно проработал этот пункт, поскольку знал, что Уэйд попытается разрушить алиби Мэйсона, и с удовлетворением обнаружил, что он не может этого сделать. К тому же есть еще этот жуткий малыш тики (жаль, что вы его не видели): косоглазый уродец с массивной головой и маленькими ручками и ножками. По-моему, сходство с человеческим эмбрионом очевидно. Сейчас он таращится на меня с промокательной бумаги: здесь суют его изображение куда попало, и его можно встретить в самых неожиданных местах. Так или иначе, есть все основания полагать, что человек, снова повесивший противовес, обронил тики в галерее на колосниках. Мэйсон исключается. Остаются Хэмблдон, Каролин Дэйкрес, Ливерсидж, Акройд и Валери Гэйнс. Все пятеро могли забраться наверх в двух ключевых эпизодах, определяющих это дело. Рискуя, что вы от скуки вывихнете челюсть, я составил подробный график каждого из них, включив в список всех действующих лиц, даже нашу старую знакомую Сьюзен Макс. Вот он. Как видите, я особо отметил людей без алиби. ХА и ХВ означают отсутствие алиби в первом и втором эпизодах, соответственно, а XX (ваш любимый «Гиннесс») поставлены напротив тех, у кого алиби нет вообще. Кроме того, я вкратце описал мотивы.

Что касается покушения в поезде (это было именно покушение, а не шутка разрезвившегося футболиста), я нахожу весьма неуклюжими все попытки связать его с кражей денег, которые до сих пор предпринимает Уэйд. В то время мисс Гэйнс еще не обнаружила свою пропажу. Если Мейер видел вора за работой и поймал его с поличным, почему он не заставил его вернуть деньги на место, пока об этом никто не узнал? И почему Мейер скрыл факт кражи от других? А раз уж он так поступил, с какой стати вору понадобилось его убивать? Сержант Касс остроумно предположил, что вор мог знать, что Мейер раскрыл его игру, хотя сам Мейер об этом знании не подозревал, и поэтому преступник нанес удар раньше, чем Мейер успел что-то предпринять: сначала попытавшись выбросить его из поезда, а затем закончив дело в театре. Но это никак не объясняет, почему Мейер медлил со своими действиями. Полиция сейчас пытается разыскать пассажиров поезда, чтобы пролить свет на это дело. Я по-прежнему склонен думать, что кража была только мелким инцидентом, который еще больше запутал всю картину. А тут еще этот ужасный тики! Я видел выставку божков маори в местном музее. Все они злорадно ухмыляются и корчат рожи, высунув посетителям язык. Очаровательные создания. Я чувствую в них что-то древнее и исконное, что-то подлинное новозеландское, как тот дурманящий и влажный запах, который стоит в их девственных лесах. Пока суд да дело, я нанял автомобиль и сгонял на север, в заповедную зону, где природа еще осталась в первозданном виде. По дороге я видел деревушки маори – здесь их называют «ба», – чудом сохранившиеся среди уродливых застроек в современном стиле. Сами маори носят европейскую одежду с некоторым туземным колоритом (особенно люди постарше). У них врожденный талант к легкому и беззаботному общению, которое вполне соответствует их характеру. Представители аристократии просто великолепны. Те Покиха, например, настоящий оксфордец. Культурный, обходительный, с очень приятной внешностью. Я как-то с ним пообедал, и он рассказал мне о традициях своего народа. Я уже говорил, что, когда тики ходил по кругу и Альфред Мейер отпускал насчет него всякие шуточки, мне показалось, что покойный проявил полное отсутствие вкуса и такта. А Те Покиха, наоборот, проявил сдержанность и благородство. Вот вам фантастическая версия: Те Покиха убил Мейера за то, что тот оскорбил его божка, и оставил тики на месте преступления в знак свой мести. «Это можно вычеркнуть», как говорит Уэйд. Местная полиция чрезвычайно вежлива. Сегодня утром я должен встретиться с суперинтендантом. Вообще, мне кажется, все они держатся немного настороженно, в том числе и Уэйд. Странная смесь из желания продемонстрировать «настоящее новозеландское гостеприимство» (они говорят «новозиллендское») и позиции типа: «Мы любезны, пока вы любезны, но не вздумайте качать здесь свои права». А так, они приятнейшие люди и замечательные работники, и я очень стараюсь не действовать им на нервы. Наши отношения можно описать словосочетанием «насильственная сердечность», что немного утомляет. Я начинаю осваивать местный диалект, например, слово «бомба» в общем смысле выражает одобрение. «Кривой» означает «злой», «больной» и «никудышный», – в зависимости от контекста, а «тупик» – или еще сильней, «запор» – что-то крайне нудное или бестолковое. Среди простых работяг, вроде вагонных проводников или таксистов, английский язык сохранился в куда более правильном и чистом виде, чем у современных англичан. Правда, в их произношении порой проскакивает акцент, ну и что с того? Мой бедный Фокс, я вас совсем утомил. Надеюсь, вы получили удовольствие, просматривая дела компании «Инкорпорейтед Плэйхаус» Мэйсона и Мейера, а также мистера Фрэнсиса Ливерсиджа. Это должно было вас немного позабавить. Я уже чувствую себя гораздо лучше, так что хватит наводить критику насчет моих нынешних занятий. Так приятно действовать неофициально и в то же время быть в игре. Это дает мне ощущение свободы. Черкните пару строк, когда будет время.