Читать книгу "Любовник королевы - Филиппа Грегори"

Она вновь принялась царапать кожицу вокруг ногтей, иногда до крови. Прежде Сесил просто брал ее за руки и мягко напоминал, что ногти ни в чем не виноваты. Сейчас он подумал, что не стоит отбивать хлеб у сэра Роберта.

– Иногда нам приходится быть терпеливыми, – ответил он, будто говорил с капризной, упрямой девчонкой. – Кстати, лорду Грею было приказано ни в коем случае не отступать.

– Мы должны заключить дружественное соглашение с французами, – решила Елизавета.

Сесил оглянулся на Дадли и напомнил:

– Ваше величество, мы находимся с ними в состоянии войны.

– Нужно обратиться к ним с воззванием. Если их солдаты вернутся домой, то мы не будем с ними воевать, – сказала Елизавета, продолжая терзать свои ногти. – Пусть знают, что мы готовы к миру даже сейчас, перед началом сражений.

Дадли, слышавший их разговор, подошел ближе и сказал, желая успокоить Елизавету:

– По-моему, это прекрасная мысль. Против такого довода трудно возразить. Ты набросай это на бумаге.

«Конечно, трудно, когда в этом доводе нет никакой логики, – мысленно усмехнулся Сесил. – Неужели она не видит внутренних противоречий?»

На лице Дадли тоже мелькнула улыбка, и Уильям понял, что тот не хуже его улавливает всю абсурдность предложения королевы.

– Мне некогда сидеть за письменным столом, – призналась Елизавета. – Я даже думать не могу. Вся как на иголках.

– Времени много. Задень напишешь. – Роберт ободряюще улыбнулся. – Никто не сделает этого лучше, чем ты.

«Он ее лелеет, как одну из своих любимых кобыл, – с удивлением подумал Сесил. – Но на нее это действует.

Его глупости успокаивают королеву лучше, нежели мои рассуждения».

– Если не хочешь сама, продиктуй мне. Я запишу, с удовольствием стану твоим секретарем. Потом мы опубликуем это воззвание, и все будут знать, что ты не разжигаешь войну, даже сейчас стараешься выступать миротворцем. Пусть дело и дойдет до сражений, но все будут знать, что твои намерения были миролюбивыми. Вина целиком падет на французов.

– Да, – воодушевилась Елизавета. – Возможно, это предотвратит войну.

– Есть такой шанс, – согласился Роберт, и Сесил поддержал его.

Единственной хорошей новостью марта было известие о выступлении французских сторонников Реформации против королевской семьи. В Париже запахло мятежами, тамошним вельможам стало не до войны.

– Нам это все равно не поможет, – предсказывала пессимистически настроенная Елизавета. – Теперь гнев Филиппа Испанского обратится на всех протестантов. Он усмотрит в этом распространение ереси, и я больше не смогу рассчитывать на его дружбу.

Однако Филипп был слишком умен, чтобы хоть как-то помогать французам. Опасения Елизаветы не оправдались. Король Испании предложил посредничество в улаживании конфликта между Англией и Францией. В апреле для встречи с Елизаветой прибыл посланник Филиппа сеньор де Глахон. Его приезд был обставлен с большой помпой.

– Скажи ему, что я нездорова, – шепнула Сесилу Елизавета, поглядывая на испанского дипломата сквозь щелочку в двери, ведущей из ее покоев в приемную. – Займи его чем-нибудь. Я никак не могу сейчас выйти к нему. Посмотри, в каком состоянии мои руки.

Сесил мариновал испанского дона несколько дней. За это время пришла весть о том, что армия лорда Грея пересекла границу с Шотландией. Самые страшные опасения Елизаветы стали реальностью. Англия и Франция оказались в состоянии войны.

За эти дни Елизавета привела свои руки и ногти в безупречное состояние, однако посланника короля Филиппа встретила со скорбно поджатыми губами.

– Они заставят нас заключить мир, – шепнула она Сесилу после встречи с де Глахоном. – Он почти угрожал мне. Этот напыщенный дон предупредил меня, что Филипп пришлет свои войска и помирит нас насильно, если мы не сумеем договориться с Францией.

Эти слова ужаснули Сесила, который заявил:

– С какой стати Филиппу посылать войска? К нему это не имеет никакого отношения.

– С какой стати? – сердито переспросила Елизавета. – У него есть сила. Ты сам виноват, что просил Испанию о поддержке. Вот и допросился. Филипп счел эту войну своим делом. Теперь он чего доброго вторгнется в Шотландию. Если там окажутся французская и испанская армии, что будет с нами? Понятное дело, победитель завладеет Шотландией, через какое-то время поддастся искушению и двинет свои войска на юг. Ты понимаешь, что мы оказались в двойной ловушке: зависим от милости Франции и Испании? Как ты мог это допустить?

– Я вообще не предполагал такого варианта развития событий, – морщась, признался Сесил. – Я просил Филиппа о поддержке, а не о ведении войны вместо нас.

– Но если он заставит французов пойти на мировое соглашение, нам это будет только выгодно. – Елизавете все еще хотелось надеяться на чудо. – Де Глахон пообещал вернуть нам Кале, если мы заключим договор с испанцами.

– А вот это ложь, – сразу же охладил ее пыл Сесил. – За Кале нужно сражаться самим. Выбрасывать французов из Шотландии мы тоже должны своими силами. Нельзя допускать, чтобы там появлялись испанцы. Мы оказались втиснутыми между двумя крупнейшими державами христианского мира. Нам ни в коем случае нельзя лишиться независимости. Вы должны быть смелой, Елизавета.

С тех пор как она воссела на троне, Сесил обращался к ней только официально – «ваше величество». Забывался он редко и всякий раз получал ее упреки. Если сегодня она его не отчитала, значит, ей совсем плохо.

– Призрак, нет у меня никакой смелости, – прошептала она. – Я очень боюсь.

– Не вы одна. Все страшатся, – успокоил ее Сесил. – Вы, я. Возможно, и сеньор де Глахон тоже. Думаете, Мария де Гиз не перепугана, сидя в осажденном замке? Или французы не боятся? Каково им воевать, когда у них за спиной разгорается мятеж? Марии Шотландской тоже невесело. Она может приказывать сотнями вешать мятежников, но всех не перевешаешь.

– Только никто из них не одинок так, как я, – напомнила ему Елизавета. – Ни на кого не изливается столько ненависти, сколько на меня. Я до сих пор боюсь, что со мною расправятся в моих же покоях. Везде одна. Ни отца, ни мужа. Все решай сама: и с французами, и с королем Филиппом. Такой груз на мои плечи!

– Да, – сочувственно произнес Сесил. – Вам приходится играть трудную роль, причем одной. Но судьба предначертала вам быть королевой, и вы должны нести этот крест, нравится вам это или нет. Королева не может повести себя как обычная женщина. Вам страшно, вы мучимы одиночеством, но обязаны изображать спокойную, уверенную в себе правительницу.

– Я такова лишь в спектаклях, поставленных сэром Робертом. Теперь и ты туда же.

– Есть разница между придворными забавами и судьбой страны, – возразил Сесил. – Я очень хочу видеть, как вы играете великую королеву.

«Я лучше умер бы, чем позволил бы Дадли написать для тебя эту роль», – мысленно добавил он.