Читать книгу "Ночные тайны королев - Жюльетта Бенцони"

Зная, что Мария-Луиза не сможет противостоять влиянию своей семьи, Наполеон все-таки пытался соблазнить жену перспективой счастливой жизни на Эльбе.

«По договору в Фонтенбло, – писал он супруге в очередном письме, – мне отдают остров Эльба, а тебе и нашему сыну – Парму, Пьяченцу и Гвасталлу. Доход от этих земель составит примерно 3–4 миллиона в год. У тебя будет собственный прекрасный дом и богатые владения на случай, если тебе наскучит пребывание на моем острове…»

Однако Мария-Луиза, хотя и не помышляла пока о разлуке с мужем навсегда, была вынуждена принять условия союзников и встретиться с отцом. В письме от семнадцатого апреля она сообщила Наполеону о решении Франца I:

«…Он был нежен и добр со мной, но причинил мне невыносимую боль, запретив следовать за тобой. Я проведу два месяца в Австрии, затем поеду в Парму, а оттуда уже – к тебе… Мое единственное желание, чтобы ты был счастлив без меня…»

Наполеон понял, что на этот раз все действительно кончено.

Девятнадцатого апреля комиссары, которых союзные державы уполномочили сопровождать Бонапарта на остров Эльба, приехали в Фонтенбло.

Третьего мая Бонапарт прибыл в Порто-Феррайо. Повелитель Европы превратился в правителя маленького острова…

В то время, когда Наполеон устраивался на Эльбе, а Людовик XVIII воцарялся в Париже, Мария-Луиза направлялась в Вену. События последних недель укрепили уверенность молодой женщины в том, что она любит Наполеона, и союзники не знали, чего от нее следует ожидать.

Талейран, которому больше других мешала страстная любовь Марии-Луизы к мужу, распорядился довести до сведения бывшей императрицы все случаи супружеской неверности Наполеона и при этом не скупиться на подробности. Он сделал все, чтобы погубить эту любовь. Однако торжествовать он смог лишь тогда, когда новое чувство вытеснило из сердца Марии-Луизы прежнюю страсть. Ждать своего триумфа Талейрану пришлось больше года…

Двадцать пятого мая 1814 года Мария-Луиза под приветственные крики встречающей ее толпы австрийцев въехала в Шернбрунн. Ее встречали так, словно эрцгерцогиня возвращалась в фамильный дворец после четырех лет ссылки.

Путешествие на родину было весьма приятным. Путь вел через Провен, Труа, Дижон, Белфор, оттуда – уже под охраной австрийского генерала Кински – в Швейцарию и, наконец, в Вену.

Марию-Луизу сопровождал кортеж карет, украшенных императорскими орлами, с лакеями в зеленых ливреях на запятках. Весь этот императорский блеск не мог, увы, затмить того обстоятельства, что Мария-Луиза уже превратилась в герцогиню Пармскую, а ее сын – во внука императора Франца, хотя мальчик и требовал – несмотря на возраст, – чтобы к нему обращались «Ваше Величество».

Понимая, что ее возвращение на родину означало окончательную победу коалиции над Наполеоном, бывшая императрица без улыбки смотрела на приветствующих ее австрийцев. Прибыв во дворец, она в скверном расположении духа удалилась к себе и, бросившись на кровать, горько разрыдалась.

Однако Мария-Луиза никогда не отличалась силой духа. Ей не хватало мужества, чтобы долго сопротивляться, а уже тем более – открыто бороться. Поэтому, несмотря на искреннюю привязанность к Наполеону, она вскоре предала его. Сначала она согласилась поменять императорский герб на свой собственный и не видела ничего странного в том, что ее называли герцогиней Пармской. Со временем, уступая уговорам опытных царедворцев, она стала появляться на балах и, казалось, совершенно забыла о несчастном супруге.

Ее поведение шокировало не только французов, находившихся в Вене, но даже австрийцев.

Однажды старая королева Мария-Каролина, сестра казненной Марии-Антуанетты, которая терпеть не могла Наполеона и считала его «исчадием ада», ядовито сказала Марии-Луизе:

– Дорогая, замуж выходят один раз в жизни. На твоем месте я привязала бы к окну простыню и сбежала к супругу…

Выслушав бабушку, Мария-Луиза почувствовала угрызения совести, но, вообразив себя в роли беглянки, быстро успокоилась.

Меттерних был уверен в капитуляции Марии-Луизы. Он знал, что для нее все уже кончилось: слава, великолепие, роль первой дамы Империи. Но самое главное – вдребезги разбился миф о непобедимом Наполеоне.

Принужденная выйти замуж за ненавистного ей человека, Мария-Луиза сумела со временем убедить себя, что любит его: ведь нельзя же не любить знаменитого, могущественного и к тому же нежного и галантного мужчину!

Однако теперь Наполеон лишился абсолютно всего и перестал привлекать ее. Она вышла замуж за императора, которому поклонялась почти вся Европа; нынче же он превратился в самого униженного человека в мире. Своей жене он мог предложить лишь скромное убежище на «острове спокойствия» – этого было бы достаточно любящей женщине, но Мария-Луиза никогда не была просто женщиной. Понимая, что значит быть императрицей, приобретя вкус к власти, она уже не могла от всего этого отказаться. Поэтому ей нужно было герцогство, пусть небольшое, но тоже с троном.

Ее больше не волновала участь Наполеона, и она ловко пряталась за отцовский авторитет, избавлявший ее от любых обязательств.

Однако каким бы пышным ни был прием, оказанный ей в Вене, Мария-Луиза скучала. В июне она решила поехать в Савойю, на воды. Вскоре она уже была в Шамони, где провела шесть дней, а потом отправилась в Экс-ле-Бен в Провансе. Ей хотелось отдохнуть и поправить свое здоровье; к тому же она дала слово встретиться там со своей задушевной подругой герцогиней Монтебелло, вдовой маршала Ланна. Герцогиня принадлежала к свите французской императрицы и сопровождала Марию-Луизу в Австрию, но вскоре затосковала по Франции и вместе с бывшим императорским врачом Корвизаром сбежала в Париж.

Марии-Луизе стоило много труда получить разрешение отца на выезд из Австрии. Император опасался, как бы дочь, вырвавшись на свободу, не бросилась к мужу на Эльбу. В конце концов Франц I разрешил Марии-Луизе отправиться на воды, но без сына, который должен был остаться в Вене. Маленькому белокурому «настоящему австрийцу» уже подобрали наставников и гувернеров, которым было предписано усиленно следить за мальчиком; до самой смерти сыну Наполеона не разрешалось покидать пределы Австрии и вообще совершать дальние поездки. К матери в Парму он так никогда и не попал.

Итак, Мария-Луиза оставила сына в Вене и отправилась в путешествие «с совсем маленькой свитой», как она сама выражалась. Ее сопровождали всего лишь тридцать два человека, набившиеся в несколько карет: барон де Меневаль, генерал Боссе, бывший советник Наполеона, графиня Бриньоле, три врача, один дворецкий, две чтицы, один квартирмейстер, одна прачка, один кузнец, три курьера и семнадцать слуг.

В Каружже выйти из кареты Марии-Луизе помог генерал Адам-Альбрехт Нейперг, который в 1812 году состоял при императрице в должности камергера. Увидев его теперь, она не выказала никаких признаков радости; более того, его появление показалось ей весьма подозрительным.

Мария-Луиза уже знала, что вокруг нее плелись головоломные международные интриги. Весело проводя время, чередуя лечебные процедуры с балами, она разрешала ухаживать за собой французским офицерам, которые внимательно выслушивали каждую ее фразу, анализировали каждую улыбку и все свои наблюдения передавали Талейрану. Меттерних же вместо тайных агентов подослал к Марии-Луизе Нейперга, которого считал вполне подходящим на роль шпиона и… обольстителя.