Читать книгу "Ричард де Амальфи - Гай Юлий Орловский"

Я развел руками:

– Хорошо бы, если бы все удалось… Я – за новые технологические открытия! Но только бы там все не рвануло… В смысле, не выжгло землю миль на десять вширь и на полмили вглубь.

Гунтер побледнел, смотрел на меня с ужасом, как будто я положил руку на рубильник.

Поднимаясь по лестнице к своим покоям, я подозрительно присматривался к фигуркам на перилах. То ли их сменили, то ли до этого смотрел невнимательно, но что-то совсем другие. Хуже того, иные. Недоброе предчувствие сжало грудь. Металлическая статуя женщины с дивным щитом и мечом волнистой формы все в той же позе… как будто, но теперь меч в левой руке, а щит в правой.

Да и поза, если на то пошло, другая: раньше женщина как будто готовилась к неспешной обороне, а сейчас по ее позе видна готовность нанести удар. Я обошел по дуге, хотя, понимаю, глупо, лестница слишком узкая, достанет мечом в любом месте. Хотя, кто знает, вдруг она как раз готовится защищать замок? Ведь отдавала же мне меч, когда я тогда взял по неосторожности?

Надо еще пройти мимо горгоны, в прошлый раз не двигалась, но сейчас какое-то нехорошее предчувствие, будто съел что-то. Я подумал, вышел на террасу, там можно пройти немного и снова войти в зал, миновав опасное место…

Воздух теплый, темный небосвод выгнулся ощутимо высоким куполом, звезды крупные, близкие, а луна плывет мелкая, но ослепительно яркая, сверкающая.

Внезапно обдало холодом, мышцы мгновенно наполнились адреналином. Еще не поняв, откуда опасность, метнулся под защиту стены, но на спину уже обрушилось тяжелое, горячее, просто обжигающее. Шею сдавило, я с усилием поднялся, сделал два шага, кто-то сидит на моей спине, на плечах, я хотел позвать стражу, в тот же миг, когда открыл рот, жестко дернуло за углы рта, я ощутил по рту тяжесть железа, зубы лязгнули по удилам, из горла вырвался хрип.

– Все, – произнес над головой негромкий голос, – теперь ты мой конь, понял?..

Ярость ударила в голову, да что за шуточки, тут же развернулся и шарахнулся о каменную стену. Мой всадник не успел убрать ногу, я услышал хруст, над головой зашипело, я упал, захватил наездника за голову и рванул на себя. Тот упал, перекатился через голову и, хромая, бросился прочь.

– А вот это уже напрасно…

Я догнал в два прыжка, бросать молот нет смысла, пленных надо брать по возможности живьем, а потом уж решать: вешать или рубить голову. Хотя в этом случае больше светит костер…

В прыжке я почти настиг неизвестного, однако он неуловимо преобразился, ноги истончились. Мои пальцы захватили пустоту. Неизвестный подпрыгнул, ноги уже не человеческие ноги, а птичьи лапы, мощно ударили два крыла. Я перекатился кубарем, вскочил, злой и опозоренный, ринулся следом. На фоне звездного неба огромный птах, похожий на журавля, бежит, размахивает крыльями, пригибается, готовясь оттолкнуться и швырнуть себя в воздух.

Я мчался следом, журавль – не воробей, с места не стартует, крупным птицам нужен разбег… Журавль уже поднимался в воздух на высоте человеческого роста, когда я догнал, подпрыгнул и ухватился за кожистую лапу. Птица покрупнее, чем журавль, судя по лапе, но мы сразу же просели, мои ноги начали загребать по камню, но птица из последних сил заработала крыльями чаще, и мы снова поднялись в воздух.

Держась обеими руками, я посмотрел вниз. В глазах потемнело, замок остался позади, внизу быстро скользит залитая лунным светом земля, совсем близко промелькнули вершинки деревьев, начали удаляться, проклятая птаха нашла силы продолжить подъем.

Я одной рукой вытащил нож и кольнул ее в пузо, тут же сунул нож в зубы, на манер пирата, ухватился за лапу двумя руками. Птица дико вскрикнула, попыталась клюнуть, потеряла поток восходящего тепла, ее резко понесло по дуге вниз. Снова заработала крыльями чаще, я опять выхватил нож и ткнул сильнее.

– Опускайся! – сказал я задыхаясь. – Опускайся!.. А то зарежу. Мне терять нечего.

Птица еще пару раз попыталась ударить клювом, во второй раз я ухитрился перехватить клюв, сжал в ладони, а отпустил только потому, что понеслись вниз едва ли не кувырком. Птица надсадно каркала, верещала, судорожно била крыльями, выровнялись почти у самой земли. К счастью, земля ровная, даже песчаная, птица снизилась так, что снова мои ноги волочатся по земле, мне достаточно разжать онемевшие пальцы…

Она тащила по песку и косилась выпуклым глазом. В лунном свете он горел адским пламенем, все ждет, тварь, что отцеплюсь, почуяв спасение. Злость заставила меня сжать одной рукой лапу еще сильнее, другой я выхватил нож и ткнул в бок.

– Остановись!.. Убью!

Ткнул и начал нажимать сильнее и сильнее, чувствуя как лезвие легко входит в мягкую плоть. Птица захрипела, забилась, меня потащило всем телом, и наконец птица упала на песок. Едва живой, я кое-как поднялся, сделал шаг и упал на нее, подмяв всем телом. Оба хрипели и задыхались, наконец я ощутил, что птичьи перья уже не колют лицо, а под щекой мягкое, горячее, нежное…

Приподнялся на дрожащих руках, ахнул. Я лежу на обнаженной молодой женщине, черные распущенные волосы расплескались по голой спине, женщина дышит тяжело, но уже подгребает потихоньку ноги, готовится к неожиданному рывку. В моем кулаке все еще зажат нож, лезвие прыгнуло к ее левому боку, там уже темное пятно, на пальцы капнуло горячим, липким.

– Снова обернешься?

Она сникла, расслабила мышцы и прошептала в землю:

– Нет… Убей меня.

– Рано, – ответил я и, прижимая лезвие ножа к ее боку, поинтересовался: – А если Отче Наш тебе прочесть или Аве Мария, то как это тебе?

– Убей, – прошептала она.

– Ладно, – сказал я, – пообещай, что не будешь снова клевать и царапаться, уберу нож.

Она сказала так же в землю:

– А ты поверишь?

– А что делать, – ответил я, – не убивать же?

– Обещаю, – ответила она тихим голосом.

Я убрал нож, она очень медленно повернулась, легла боком. Даже в ярком лунном свете глаза темные, как озера, под ними почти такие же темные круги, а само лицо бледное, вытянутое, с красивыми чертами аристократки. Она подгибала колени, укрывая живот, а локтями пыталась закрыть грудь, на меня поглядывала искоса, с обреченностью во взоре.

– Зарасти рану, – предложил я. – Там неглубоко, ничего важного не задел… вроде бы. Если ты двоякодышащая и с четырехкамерным. Иначе истечешь кровью, дурочка.

Она прошептала:

– Я не умею.

Я переспросил тупенько:

– Вовсе?

– Ну… только травами, отварами… настойками…

– Эх ты, – сказал я сожалеющее. – А еще ведьму изображаешь. Травами, отварами, настойками, бадами – всякий дурак умеет! Даже продвинутый в трусце от инфаркта. Еще скажи, чтоб вкатили порцию джинтропина. Но я тебе не Фома Брут, да и он, сколько помнится, сам потом на ведьме прокатился всласть… Лежи тихо!