Читать книгу "Бастарды - Баса"

с белой жидкостью кивнул в нашу сторону, будто выпьет за нас.

Движение повсюду. Люди повскакивали с диванов и кресел. А потом я сама вскочила с места, когда холодный алкогольный напиток вылился под ноги с осколками стекла от разбитого стакана. На щиколотку попали капли напитка.

— Спокойно, Диман, — Польски стоял по одну сторону, по другую — Виталик. И держали ребят за плечи, туловище, локти, что первое попадалось.

Рука, которая гладила меня, теперь с силой сжимала горло Трески. Вены вылезли на висках и горле пленника.

— Щенок, о чем пищишь? — даже мне Хаски еще не говорил свистящим шепотом угроз, думала познала все оттенки злости и ненависти в его исполнении.

— Что слышал, — прохрипел Макс, за что хватка на шее сжалась сильнее. Польски дернул Дмитрия за руку, пытаясь оторвать, но Хаски обошел стол и поравнялся с Трески, держал животное за шею и готовился вспороть брюхо. На голову возвышался над соперником.

Но шепот врезался выстрелом в мозг, и мы запоминали. Слышали и внутри оставляли, как правило. Не перечить.

— Твой язык давно подбешивает, давно бы убрал, но ты бываешь полезным пронырой. Поэтому пока жив, — я видела, что Трески почти на носочках стоял, поднятый силой Хаски. Голос Виталика просил остановиться. Друг был испуган, обычно не встревал в разборки.

А я стояла неподалеку, меня это не касалось, но впервые радовалась, что гнев направлен не на меня, а на кого-то другого. Упивалась радостью — не я мишень.

— Трески, а ты случаем не втюрился в Ананину? — смотрела на крепкую спину, массивную руку, держащую Трески за горло, и мне казалось что эти пальцы сейчас направлены не на шею Макса. Они перемещались по направлению ко мне с намерением задушить. Теперь голос Хаски не шептал, говорил со смешком:

— Постоянно слюни пускаешь по ее заднице и сиськам, думаешь я слепой? Мне собственно, плевать куда ты пялишься, только дружочек, не ровняй всех по себе. Мечтаешь к ней в трусы залезть валяй, — внезапно отпустил горло друга. И с размаху обнял, хлопнув по спине, также как тот ранее.

И они оба обернулись ко мне. На лице Хаски эта страшная улыбка. Трески тер шею и пытался восстановить дыхание, пока на меня не смотрел, потом поднял взгляд, а я внутренне вздрогнула.

Удар Хаски был направлен все равно на меня. Он никогда не забывал, кто главный враг.

Словно услышал меня, Хаски повернул голову, остальные присутствующие проследили за взглядом.

Он улыбнулся. Нет. Не нормально улыбнулся, а как тот кто готовил смертельно опасный выстрел, и я не знала на кого направлено дуло пистолета.

— Иди сюда, Ананина. Какую цену заплатишь? — поманил пальцем, но обращался к Трески. На веревке потянул за кончик, и я двинулась в его сторону. Обреченно, как собака на поводке. Под ногами хрустнули осколки стекла, но я не смотрела на них, а на поводыря.

— Цену назови, Макс, не думаешь же, что бесплатно отдам клад? — засмеялся, а я вздрогнула. Будто копье вошло в грудь с одного удара в самое болезненное место. Не смела показать свое состояние, заставляла держаться ровно, как Вильмонт. Гордая спина и осанка.

— За твоего Бастарда? Дай подумать, — Трески насмешливо почесал подбородок. Они по-прежнему, как друзья, обнимались. — Как насчет тысячи кредитов?

Примерно среднестатистическая зарплата служащего в месяц.

Удовлетворенный моим послушанием, Дмитрий говорил строго в глаза, мне, мы будто наедине.

— Развлеки друга по полной катушке. Как ты умеешь, может поймет что за клад в тебе зарыт. Деньги переведи на карточку, — последние слова относились к Максу. Махнул приглашающим жестом в мою сторону. — Надеюсь на тебя, маленькая, не разочаруй.

Подмигнул и схватил за ладонь, потянул ближе, передавая в руки своего друга. Теплая рука препроводила в чужие, холодные, незнакомые когти.

— А мне пора восвояси встреча с маменькой, как понимаете это немного более важно, чем оргия с Бастардом.

Никто не проявлял активности жизни. Один Хаски.

Я опустила внезапно взгляд. Впервые за долгое время покорно спрятала на полу. На красном ковре под ногами, на осколках стекла от бокала, на пятна прозрачной жидкости. Мелкие соринки, пепел. Мусор под ногами. Видела мелькающие подошвы кроссовок Хаски.

Приостановился мучитель. Под подошвой увидела осколок, который звучно хрустнул, когда на нем развернулись.

— Чуть не забыл, — начал вполне миролюбивым голосом. Из джинсов достал кошелек, оттуда вытащил аккуратно белую, небольшую карточку. — Пользуйся в свое удовольствие!

Передал карточку Максу, а тот прочитал и расплылся в неожиданной улыбке.

— Ха! Ты сохранил? — Максим показал на бумажку и отдал мне в руки.

Белый фон, на верху золотистым курсивом логотип Амиак.

Хаски развернулся вновь на треклятом куске стекла. Он вдавливал, вдавливал его с каждым разом сильнее и сильнее вглубь. Не удовлетворившись выражением лица, вкручивал медленно по кругу осколок, вспарывал кожу, тело, круговерть мыслей. И наконец, дошел до сердца, вогнал осколок и туда. Никогда не думала, что острие доберется дотуда.

Анна Ананина № 58687. Бастард. Первый владелец — Дмитрий Сергеевич Хаски. Право использования не ограничено. Срок открытый. Право продажи и передачи закрепляется за владельцем.

Опустила руку с карточкой по шву, смотрела за ногами которые перемещались по ковру грязному, испачканному. Топтали, топтали грязь под ногами.

Стало тихо и одиноко, один на один. Никто не пожелал стать свидетелями позора. Подняла взгляд пьяный, блуждающий, но выпила я мало. Нет. Не один на один, трое на одну.

Макс на меня смотрел, и я не знала, что от него ожидать. Страх, боль? Его знакомые ребята остались скорее всего для компании, вряд ли для развлечения над Бастардом.

Нет слов, да и к чему, если и так ясно. Прихоть аристократовская, а я рычаг управления — забава одного и место отмщения другого.

Макс. Смотрела на его закрытые глаза перед собой, на лоб и прикрытые глаза. Сама не закрывала, с трудом уложила тело на диван, холодный, не привычно ледяной. Захотелось съежиться, сдвинуться с места, но не могла прикованная тяжелым, худощавым телом Аристократа и взглядами двух других сбоку.

Они смотрели на нас. С удовольствием бы выплюнула язык Трески обратно ему в рот и затолкала подальше. Пальцы, которые забрались под юбку отрезала по фалангам. Там где были шершавые, большие пальцы Хаски скользнули ледяные, от которых ком в груди разросся, как снежный шар. А я не двигалась, пыталась закрыть рот, но не давали сделать, засовывая язык внутрь. Мне больно. Больно. Больно.

И не понимала источник боли. Трески не бил, не лупил. Наоборот, пытался возбудить, а мне тошно и больно. От беспомощности, от