Читать книгу "Поездом к океану - Марина Светлая"

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Впрочем, ощущая под ними землю и прекрасно слыша поблизости шум мартовского океана, он находил, что мир вполне себе сносен, вероятно, предвкушая, как скоро окажется в постели, перед тем набив живот. Водитель вытащил из машины его чемодан, торжественно вручил ему в руки и, сев обратно за руль, рванул в Дуарнене. А Юбер, слегка прихрамывая, направился к дому. Вошел в ворота и по широкой аллее поплелся к крыльцу. Под ногами весело поскрипывали мелкие камни, было немного влажно и скользко от дождя.

Он поднялся на несколько ступенек и позвонил в дверь.

Ждать же пришлось довольно долго, и он воображал себе переполошенную Мадлен в ночной сорочке и недотепу Фабриса, спешащего открывать. Именно его смазливую физиономию он и ожидал увидеть первой, да только ошибся.

Сначала была узкая щель приотворенной двери, в которой из темноты глядела на него керосиновая лампа. И срывающийся, до смерти перепуганный непонятно по какому поводу голос молодой мадам Беллар:

- Господи Боже, Анри?! Ты?

- Между прочим, здесь холодно и сыро! И если меня, к черту, не жалко, то ты простудишься! – шутливо рыкнул он в ответ, и дверь тут же распахнулась. Юбер шагнул внутрь, все еще не чувствуя подвоха, в то время как Мадлен от его объятия, в которое он тут же ее заключил, по-настоящему дернулась, будто бы ей больно. Лампа упала на пол и покатилась по ковру. Юбер выдохнул: «Ах ты ж черт!»

А Мадлен отскочила в сторону, едва только он бросился ликвидировать последствия, дабы не наделать пожара. Им повезло, светильник не разбился.

- Свет включи, что стоишь? – скомандовал Юбер, не глядя на кузину и мостя погасшую лампу сам не зная на что в наступившей темноте, а когда коридор осветился, резко обернулся к ней, запахивавшей воротник халата у горла и крепко сжимавшей его белым кулачком. Рукав ее сполз до локтя, и Юбер замер, не в силах отвести взгляда от фиолетового запястья. Такого темного, словно бы кто-то перебил ей там вены, и под кожей растеклась кровь.

Она едва стояла.

Он никогда не видел ее такой.

Даже тогда. В их прошлом, о котором не вспоминали.

Глаза пылали. По-настоящему. Он не думал, что это слово в принципе может быть применимо к глазам. Но ее – пылали, куда там электричеству или керосину? Дико, безумно, страшно. Рассечена была бровь. Под потемневшими нижними веками – словно бы стерта кожа, как если бы ее лицом терли о наждак. В углу приоткрытого рта запеклась кровь. Это было сейчас отчетливо видно. А она сама – вся сжавшаяся, маленькая, одичалая, совсем не ожидавшая его в этот вечер на пороге дома, в котором нашла приют.

Юбер сглотнул и шагнул к ней.

Она шарахнулась в сторону.

И он точно видел, что ей, черт дери, даже двигаться больно.

- Спокойно, - выдохнул Анри, будто бы пытался справиться с паникой, только непонятно – своей или ее. А она от звука его голоса будто бы очнулась. Глаза расширились еще больше, и Мадлен вскрикнула:

- Не надо, Анри! Ничего не надо!

Юбер снова попробовал приблизиться, но она выбросила вперед руку, отпустив ворот. Полы халата разъехались, демонстрируя ему тонкую ночную рубашку, почти просвечивающуюся, под тканью которой так явно угадывались контуры мягкого тела, к которому применили насилие.

Он остановился. Не приближаясь. Пусть так, лишь бы она успокоилась. Потому что ей нужна была помощь.

- Обещай мне, что не сделаешь ему ничего! – истерично попросила она не своим голосом. Впрочем, какой голос теперь считался ее? Прежнего не вернуть, голосовые связки были повреждены так давно, что и не помнилось. А этого... этого, охрипшего, Лионец тоже уже не узнавал.

- Кому не сделаю, Мадлен? – тихо спросил он, хотя и так знал ответ. И даже, пожалуй, догадывался почему.

- Он не нарочно! Так вышло, но он не хотел! Не надо ему ничего делать, пожалуйста!

- Черт с ним, как скажешь, - обманчиво спокойно ответил Юбер. – Ты... давно ты так? Ты врача звала?

- Нельзя врача, а то все узнают. Я не хочу, чтобы кто-нибудь узнал.

- Никто ничего не узнает. Дай я погляжу. Я только погляжу и все.

Ему казалось, Мадлен снова шарахнется от него. Но обошлось. Похоже, она была вполне вменяемой, просто очень напуганной и боялась вовсе не Юбера, а скорее того, что за его явлением в такой неподходящий момент может воспоследовать.

Она позволила ему убедиться в этом предположении уже через минуту, когда он ощупывал ее ребра, совсем не уверенный в том, что у нее ничего не сломано, так она морщилась и сжималась от прикосновений.

- Если кто-то узнает, я умру. Даже маме нельзя. Она не выдержит этого... И ты... зачем ты вот так... Ты не говорил, что приедешь... – словно бы обвиняя его, сдавленно бормотала Мадлен, продолжая настаивать на своем. Все о том же. Но не плакала. Ему казалось, что слезы она выплакала до его прихода.

- Заткнись, пожалуйста, пока я не покончу с твоими синяками, - едва сдерживаясь, отрезал Юбер, и ей пришлось послушаться. Потому что после этого он стащил с себя и бросил на пол тренчкот, подхватил ее на руки, она снова измученно охнула, а по пути в ванную ни один из них уже не проронил ни слова. Там он наконец заставил ее раздеться, включил воду, которая гулко ударилась о дно ванны. И помог Мадлен сесть внутрь. Сильнее всего пострадало лицо. Видимо, основные удары пришлись по нему. Черт дери, этот идиот ею и впрямь пол вытирал, что ли?

К голове болезненными волнами приливала ярость, которую он едва сдерживал, но ради Мадлен приходилось терпеть, лишь бы только не напугать ее еще больше.

- Можно я возьму полотенце? – спросил он, цепляясь за остатки здравого смысла. Она лишь кивнула, уткнувшись лбом в острые коленки. И совсем не пыталась прикрыться, что, впрочем, сейчас к лучшему. То ли шок слишком глубок, то ли ей правда плевать. А он уже с трудом мог оторвать взгляд от этих самых коленок – и правда, при всей прочей пухлости и прелестной округлости ее форм, они были такие... худенькие, девичьи, беззащитные. Будто бы не ее.

В остальном – взрослая красивая женщина с пышной грудью и крутыми бедрами, созревшая для материнства и каким-то нелепым, роковым образом не пригодная к нему.

Наконец он отвернулся, сдернул с вешалки маленькое полотенце, смочил его водой и, расположившись на невысокой скамейке у бортика ванны, принялся осторожно размачивать и вытирать кровь у ее рта. Ее знобило, и сильно. Зубы немного клацали, хоть она и пыталась держать себя в руках, причем буквально, обхватив собственное тело.