Читать книгу "Сердце убийцы - Мика Ртуть"

Шаги двух пар ног удаляются, поднимаются по лестнице. Шуалейда молчит. Шаги затихают, слышится скрип, что-то звенит… все? Пронесло?

Стриж откинул край покрывала, в которое укутался с головой. Сверху доносились знакомые мирные звуки: Ульрих что-то рассказывал, а Шуалейда ходила по лаборатории, чем-то стучала.

«Слава тебе, Хисс, пронесло!» — выдохнул Стриж.

Но на душе было погано и холодно. И приготовленный нож — чтобы одним движением, через покрывало, всадить склонившейся колдунье в сердце — казался змеей, готовой укусить его самого.

«Во что ты влип, Стриж?» — спросил он у клинка.

«У тебя рискованная работа», — ответил холодный чистый блеск.

«Нет. Я должен вернуться. Я нужен брату».

Вскочив с кушетки, он отправил клинок обратно в ножны на стене. Расправил шкуры, положил «Введение» на подушку. Выглянул через окно в сад, припоминая задний двор, где вчера стоял под прицелом арбалетов. Сегодня арбалетов не было — но была прекрасная принцесса, которая стоит десятка убийц. И он обязан переиграть ее и вернуться. А для этого надо перестать бояться. Вот так взять и перестать, превратиться во влюбленного менестреля и просто ждать шанса. Хисс не оставит своего слугу.

Стриж захлопнул окно. Наконец-то все стало просто и понятно.

«Какая тема для баллады, — усмехнулся он, стягивая сюртук и бросая на кресло. — Маэстро Клайво был бы доволен. Любить, так принцессу, умирать, так с фейерверком. Или с музыкой. Да, лучше с музыкой. И не сегодня!»

Глубоко, с наслаждением вдохнув сырой воздух, Стриж взял том «Введения»: светлый шер очень интересные вещи пишет про дар искусства. Так и хочется попробовать — чем ткач не артист? С книгой он и отправился в ванную. Вряд ли Шуалейда предложит Ульриху познакомиться с голым Тигренком. А если предложит… что ж, Ульрих знает кто такой Стриж, и знает — Хисс не любит тех, кто встает на пути его слуг.

25 день ласточек. Риль Суардис

Шуалейда шера Суардис

С изготовлением модифицированных кристаллов Шу справилась быстро, наверное, потому что совершенно не способна была думать, что и как делает — мысли вертелись вокруг котенка, Таис и помолвки Кея. Она пока смутно понимала, как Тигренок поможет расстроить свадьбу, но упустить шанс не могла себе позволить. Вот если бы Дайм вернулся! Или хоть написал… Злые боги, зачем вы позволили Люкресу сотворить с ними такое?.. Пожалуйста, пусть Дайм вернется из Хмирны живым и здоровым!

Пока Шу страдала и собирала из обрывков мыслей план, руки делали дело. Сначала кристаллы: вручив их Ульриху, Шу глянула вниз, обнаружила Тигренка в ванной читающим «Введение» и успокоилась. Не время показывать его. Сначала придумать, что врать.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Вранью должен был способствовать ошейник. Прикрыть дар Тигренка, защитить от магических и физических атак, представить его послушной куклой. Бездарная кукла не заинтересует Бастерхази и Ристаны, а значит — Шу сумеет уберечь своего золотого шера.

Так, как не смогла уберечь Мануэля.

Надо связаться с ним, узнать, как он!..

Шуалейда призвала зеркальце и начала чертить руну вызова, но остановилась на половине. Мануэль, конечно же, улыбнется ей и скажет, что все хорошо — но ему снова будет больно ее видеть. Ни к чему это. Она отпустила его — и на этом все. Он сам вернется, когда исцелится. Когда сможет видеть ее и не вздрагивать боли.

Будь проклята Ристана!

Отложив зеркало… нет, убрав его с глаз долой!.. Шу взялась за слиток звездного серебра. Прикрыла глаза, мысленно слилась с пронизывающими Линзу стихиями и размяла серебро в пальцах, растянула в тонкую полосу с округлыми краями. Открыла глаза, полюбовалась на получившуюся заготовку ошейника. Мысленно пообещала дру Ульриху не травмировать его честным описанием собственной технологии работы с тугоплавким и крайне сложным в обработке металлом. Все равно вне башни Заката такой фокус проделать невозможно.

Следующий этап был куда тоньше и сложнее… нет. Никаких сложностей! Она знает, что должно получиться и как это сделать. Все прочее не имеет значения.

«Покажи людям то, что они ожидают увидеть, — еще в письмах объяснял Дайм принципы иллюзий. — Тогда реципиент обманет себя сам, а тебе останется только подтолкнуть его в нужную сторону. Минимум затрат и максимум эффекта — вот работа мастера».

Минимум затрат. Минимум узоров — алмазный резец выводил по матовому металлу простые руны подчинения, воля Шу вплеталась в них вторым слоем: подчинение стихий, зеркальная защита, единство сути и лжи — и полоска звездного серебра оживала, напитанная силой Линзы.

Лишь когда солнце перевалило за полдень, Шу отложила резец, прикрыла слезящиеся глаза и потянулась.

«Светлая, не оставь! Я делаю это для его блага, а не из каприза. Я отпущу Тигренка на свободу. Просто не прямо сейчас!»

Шуалейда осенила лоб малым окружьем, взяла полоску металла в руки — теплая, чуть вибрирует — и открыла глаза. Ничего особенного. Скромный узор из штрихов, матовый металл. Легкий налет тьмы. На вид — вроде ошейника Бален, только проще.

Положив ошейник на стол, Шу взяла с полки бутылочку с кислотой и осторожно капнула, тут же отдернув руку и вместо нее подставив кусок стекла. Вовремя — не долетев звездного серебра на волос, капля подскочила и ударилась в стекло, оставив на нем мутный след. Отбросив стекло, Шу рубанула по артефакту воздушным клинком — он отлетел с намерением пришибить хозяйку, но на полдороге передумал и растаял.

Шу улыбнулась: ни излучения, ни отметины на ошейнике. Словно он и не воздействует сам, а только отражает — идеальное зеркало. Почти идеальное: неопасные для жизни и рассудка воздействия он пропустит, так что Тигренка вполне можно погладить или легко ранить. Но не убить.

Похвалив себя за отлично сделанный артефакт, Шу оглянулась. Только теперь она заметила, что во время работы изолировала лабораторию от остального мира. Подивилась собственному уму и сняла сферу защиты. И замерла, забыв вздохнуть. Башня Заката пела. Сотня призрачных голосов вторила звукам рояля из гостиной, золотые и угольные нити сплетались с синими и лиловыми. Музыка волновалась морским прибоем, касалась волос ветром свободных просторов…

Шу глянула на ошейник и тяжело сглотнула, отгоняя несвоевременные угрызения совести. Да, это святотатство, надевать ошейник на того, кто заставляет петь стихии. Но какие возможности! Как их применить, Шу только начинала понимать, зато знала точно, что не позволит этому чуду исчезнуть. Никогда и ни за что.

Ее появления в гостиной Тигренок не заметил. На миг она остановилась, любуясь словно выточенным из застывшей музыки золотым шером. Острая потребность коснуться чуда толкнула ее в спину.