Читать книгу "Золотое побережье - Ким Стэнли Робинсон"

– Нет, я не могу. – Голос его начинает дрожать. – У меня же смена не кончилась, я еще на работе. Я просто подумал… лучше, если им скажет кто-нибудь знакомый.

Люси кивает, на ее лице появляется озабоченность:

– Совершенно с тобой согласна. Я сейчас же поеду к преподобному Стронгу, и мы обязательно их найдем.

Эйб смотрит матери Джима в глаза, печально пожимает плечами. Сейчас, в это мгновение, между ними установилась какая-то трудно определимая, не имеющая названия общность.

– Вы простите меня, пожалуйста.

– Очень хорошо, что ты пришел, – твердо говорит Люси. Она провожает Эйба к фургону, потом стоит и смотрит вслед.

Теперь, когда задача выполнена, Эйб не в силах больше сдерживаться и снова ощущает ужас случившегося, всю обратную дорогу его крупно, до стука зубов колотит.

– Господи, – мрачно бормочет сидящий за рулем Ксав. – Ох, господи…

Вернувшись в диспетчерскую, они обессиленно садятся на диван. Сейчас мечущиеся по экрану футболисты кажутся каким-то издевательством.

– А ты знаешь, Эйб, что я думаю, – медленно говорит Ксавьер. – Не для нас, пожалуй, эта работа.

Эйб пьет кофе с преувеличенной осторожностью, словно это не кофе, а виски.

– А ни для кого она.

– Ну да, только одни приспособлены лучше, а другие – хуже. Вот мы – хуже. Чтобы делать эту работу хорошо, нужно быть тупым. Нет, не то чтобы тупым. Сообразительность здесь нужна, и очень. Нужно… – Он беспомощно трясет головой.

– Роботами нужно быть, вот что, – бесцветным голосом говорит Эйб. – Но не стану я роботом ради какой-то там работы. – Он делает еще глоток кофе.

– Да… – снова качает головой Ксав. – То, что сегодня, – это уж непруха так непруха.

– Новое определение.

Ни один из них не улыбается.

А затем они просто сидят на диване, сидят бок о бок и смотрят в пол.

Проходит долгое время, и Ксав толкает Эйба локтем:

– Хочешь еще кофе?

59

Люси возвращается домой и начинает бесцельно слоняться из комнаты в комнату. Сегодня Деннис возвращается из Вашингтона, но это – поздно вечером, почти ночью. У Джима урок.

Слегка всплакнув, она находит свои туфли, обувается. «Нужно все сделать организованно». Звонок к Кейлбахерам, никто не отвечает. Люси натянула свитер, теперь можно идти – только куда? Она звонит в церковь. Преподобный Стронг ушел по делам, сообщает автоответчик. Все, ну прямо все куда-то запропастились! Ну вот, дозвонилась наконец. Услышав новость, викарий Себастьян лишается дара речи. Они с Люси – старые друзья, Себастьян даже был к ней когда-то неравнодушен. Все это мило, но ведь толку от такой вечно беспомощной личности будет чуть. В конце концов Люси говорит, что заедет за ним. Себастьян соглашается. Теперь позвоним Елене; ну, хоть эта сидит дома. Елена в полном ужасе, они с Люси договариваются встретиться в церкви.

Люси не видит улиц, по которым едет машина, она словно ослепла. За обедом Эмма Кейлбахер вроде бы говорила, куда они идут вечером. Или не говорила. В такой момент очень трудно что-нибудь вспомнить. А Лилиан, ведь вчера еще они вместе работали в конторе…

Люси решительно выкидывает из головы все подобные мысли. Она слегка задерживается перед церковной дверью, делает усилие и берет себя в руки. Елена, слава богу, уже здесь. Бледный, с покрасневшими от слез глазами викарий задерживает их, чтобы прочитать молитву. У Люси едва хватает терпения. Не до того сейчас, сейчас нужно искать Эмму и Мартина.

Они садятся в машину Люси и едут к Кейлбахерам. Опять никого нет дома.

– Может быть, они решили поужинать в городе…

– По будням они обычно ходят к Мэри Каллендер.

– Да-да, верно. – Люси и Елена знают все рестораны, куда могут зайти Эмма и Мартин. Люси едет к Мэри Кал-лендер, но там Кейлбахеров нет.

– Куда теперь?

Они пробуют в «Эль-Торито». Снова неудача. Потом в «Три короны», потом к Чарли. Нет, сегодня не заходили.

Может, они уже вернулись домой? Нет, не вернулись.

Остается одно – проверить всех знакомых, к которым они могли уйти в гости. Викарий Себастьян отвергает идею воспользоваться телефоном, поэтому далее следует мучительная серия визитов ко всем известным знакомым Кейлбахеров, причем в каждом доме приходится задержаться, чтобы сообщить страшную новость.

Люси все сильнее и сильнее чувствует, что они просто обязаны найти Эмму и Мартина; ей почему-то кажется ужасным, что столько людей уже знают о смерти Лилиан, а родители девочки остаются в полном неведении. Все члены поисковой команды озабочены, огорчены, раздражены; им никак не договориться – что же делать дальше.

– А может, – размышляет вслух Себастьян, – им уже полиция сообщила.

– Полностью отпадает, – уверенно говорит Люси. – Эйб приехал ко мне прямо с места аварии, полиция не успела бы.

Они тащатся в чертову даль, в Сил-Бич, куда переехали Янсены, потом возвращаются в Ирвин, к дому Кейлбахеров, потом в Тастин, в кинотеатр «Синема 12»… И все впустую.

– Да куда же они подевались? – негодующе вопрошает Люси. Елена и викарий уже смирились с твердым решением своей предводительницы найти родителей Лилиан, но никаких идей у них нет.

Остается одно – снова ехать к пустому дому. Ну где они, спрашивается, могут быть?

Люси паркуется перед кейлбахеровским домом; на этот раз ни она, ни ее помощники не выходят из машины, они просто сидят и ждут.

Говорить не о чем. Район здесь спокойный, в воздухе царит тишина. Ближайший уличный фонарь все время мигает, скоро, наверное, перегорит. Мостовая, дренажная канавка, тротуар, трава, дорожки, ведущие к домам, сами дома, все это тоже мигает, и все обесцвечено, обескровлено голубоватым сиянием ртутных паров – маленький, серый, мерцающий мирок. Они сидят. Странное это занятие, словно стоишь в карауле по заданию некой таинственной организации или отправляешь новый, самому тебе не совсем понятный ритуал. Сложная всe-таки штука жизнь, думает Люси; иногда приходится делать самые неожиданные вещи.

Внизу, в начале улицы, появляются огоньки фар; сердце Люси буквально подскакивает, словно маленький ребенок, запертый в грудной клетке и пытающийся оттуда бежать. Машина медленно приближается. Сворачивает к кейлбахеровскому дому.

– Господи, о господи, – всхлипывает Елена. Плачет и викарий.

– Да перестаньте, – почти грубо обрывает их Люси, открывая дверцу машины и ставя ногу на мостовую. – Мы исполняем здесь Божий промысел, мы его посланники, сейчас говорим не мы, но Бог через нас.

И ведь это скорее всего было правдой, потому что та самая Люси Макферсон, которая обязательно раскисает и начинает хлюпать, если при ней рассказывают про чьи-либо страдания и утраты, Люси, готовая расплакаться при малейшем подозрении, что кто-то там косо на нее посмотрел, – эта Люси твердым, неторопливым шагом пересекает газон и подходит к недоумевающей чете Кейлбахеров, эта Люси спокойно, без всяких эмоций сообщает им страшную весть, а затем не суетясь, уверенно, словно опытный врач, помогает Мартину отвести теряющую сознание Эмму в дом. И всю эту нескончаемо кошмарную ночь, когда Эмма бьется в слезах и истерике, а Мартин сидит на заднем крыльце и оцепенело смотрит на выдавленные когда-то в сыром бетоне отпечатки крохотных детских ладошек, а чаще – просто в никуда, именно к ней, к Люси, бегут с просьбой сварить кофе, состряпать по-быстрому суп, поддержать Эмму, переговорить с полицией, позвонить в морг, – со всеми делами, на которые остальные, потрясенные и ошеломленные, попросту сейчас не способны. Со всем идут к Люси.