Читать книгу "Хирург для дракона - Иван Юдичев"

Постепенно, как всегда на отдыхе, мысли принимают философское направление. Для того чтобы спасти живое существо, пришлось погубить живое дерево. Хм, хотя многие со мной, возможно, не согласятся насчет живого дерева. А я даже в этом не сомневаюсь. Ведь если спокойно разобраться, то получается, что растения усваивают солнечную энергию, четко реагируют на изменение местоположения солнца, различают день и ночь, имеют тончайшую капиллярную систему, по которой циркулируют жизненные соки. Растут, цветут, размножаются, плодоносят. Вот мертвой природе как раз все равно, она ни на что не реагирует, и в ней ничего не происходит, кроме пассивного разложения. Как же не живые, чего еще не хватает, что еще надо? Ну и что, что все жизненные процессы сильно растянуты во времени, что нет сколько-нибудь выраженного мозга и явного мыслительного процесса – это еще не значит, что объект изучения неживой. Да, совсем не похожи на человеческий организм, это правда, ну и что?! Человеческому развитому мозгу, вероятно, еще предстоит осознать разнообразие непривычной жизни и многообразие живых форм.

Когда-то давно, еще в молодости, смотрел документальный фильм о том, что растения могут быть использованы в различных исследованиях, в том числе и как свидетели в уголовных расследованиях. Оказалось, что они реагируют на живые существа, причинившие им вред. Например, маньяк доказывает, что он не был в это время в этом месте и не причастен к убийству. Свидетелей нет, и прямых доказательств нет. Вроде безвыходная ситуация – нет доказательной базы. Тогда криминалисты проводят подозреваемого около кустарника, где совершено убийство, с повреждением при этом веток кустарника. Растение однозначно реагирует на человека. А показывает и отмечает это секретный прибор, который регистрирует какое-то специфическое биоэнергетическое излучение растения, которое в покое имеет одни параметры, а при контакте с живым существом, причинившим ему вред, явно другие. Вот и получается, что я прав. Как же не живое, когда имеет память и даже чувства обиды, боли?

Докурил сигарету, стал рассматривать окрестности, оттягивая момент вставания и окончания отдыха. Перед тем как вернуться к протоке, решил слазить на дерево и оттуда посмотреть на то, как далеко она тянется.

Когда я влез на большое дерево, то увидел сверху, что протока уходит до самого горизонта, смещаясь немного вправо. Похоже, протока действительно где-то далеко снова впадает в реку. Заметил, что впереди по моей стороне протоки, около километра влево, виднеется сильно поросший деревьями протяженный большой холм. В бинокль определил расстояние до него в полтора-два километра. Вот схожу туда, посмотрю, что это за холм, и буду возвращаться.

Глава 40

Прошел определенное расстояние, когда внезапно услышал странные звуки, доносящиеся из кроны деревьев впереди. Сделал еще несколько шагов и, прислушиваясь, определил, что звуки все же были похожи на карканье, а раздавались они с большого дерева прямо передо мной. Только такого приятного для слуха музыкального карканья я никогда не слышал. Оно совсем не было похоже на издаваемые воронами резкие грубые звуки. Это было совсем не крикливого, а интимного, приятного тембра, довольно певучее и даже нежное.

Застыл на месте, медленно поднял бинокль и стал внимательно обследовать крону впереди стоящего кедра. Вскоре увидал на ветке кедра крупного черного как смоль ворона. Неужели старый знакомец, подтолкнувший меня недавно в одно из направлений Ворот Судьбы? Ворон как будто разговаривал сам с собой, рассуждая и решая вопрос о чем-то, взвешивал все «за» и «против». При этом ритмично качал головой вправо и влево, немного переступая лапками по ветке. Чудно́. То ли разучивает какой-то танец, то ли расхаживает от нетерпения, ожидая кого-то. Уж не меня ли? Тогда, значит, опять хочет о чем-то предупредить, и мне снова предстоит что-то необычное.

Не таясь, подошел ближе. Остановился метрах в трех перед веткой дерева. Ворон замер, затем спустился передо мной на самую нижнюю ветку и стал меня разглядывать, поворачивая голову боком и так и эдак. Глаза его при этом «фотографически» поблескивали. Во мне быстро нарастала уверенность в том, что это тот самый ворон, сидевший на Воротах Судьбы. Как будто приставлен кем-то ко мне нянькой и является вестником очередного испытания. Смелая, забавная и очень умная птица. Я так ему и сказал вслух. На что он мне несколько раз прокаркал, вытягивая вперед голову. То ли длинно поблагодарил, то ли что-то сказал вещее или предупредил о чем-то. Может, хотел сказать: в этот раз также будь внимателен, не теряйся и не забывай включать голову. Затем птица легко снялась с ветки и убыла в неизвестном направлении. Как говорится, ворон сделал свое дело, ворон может улетать.

Ладно, буду осторожен и внимателен. Предупрежден, значит, вооружен. Поэтому на всякий случай взял в правую руку пистолет, а копье перехватил в левую. Дойду до большого холма, обследую его и буду возвращаться. Около кедра, на ветке которого перед этим сидел ворон, я заметил в кустарнике тесную тропинку. Кто бы сомневался, что мне надо по ней идти?! Откуда она здесь, может, звери натоптали? Пройдя по ней вперед, наткнулся на небольшую полянку, плотно окруженную большими высокими деревьями с широкими листьями, похожими на каштан. Деревья своими большими кронами сильно заслоняли солнце, отчего на поляне было сумрачно и неуютно. Сразу возникло предчувствие чего-то неприятного впереди. Покрепче ухватил пистолет и копье.

В конце поляны нашел продолжение узкой тропы, потерявшейся в высокой траве. Немного прошел по ней вперед и увидел, что ведет она как раз к тому самому большому холму, который видел с дерева. Недалеко от него рассыпано множество огромных валунов и каменной осыпи. Так это скорей небольшая скала, замаскированная землей и покрывающей ее растительностью. Впереди на тропе торчала группа каких-то необычных, странно узнаваемых то ли обрубков деревьев, то ли группы своеобразных камней. Когда подошел ближе, то остановился пораженный и озадаченный. Это были не деревянные чурбаны, а каменные скульптуры. Причем выполнены они с великолепным мастерством и с тончайшей резьбой, воспроизводящей троих человек, как живых. Двигающиеся куда-то вперед, они внезапно остановились в различных живописных позах. Но было в этих позах и общее: одной рукой они все будто заслоняли глаза от чего-то впереди, а в другой держали мечи. Явно чего-то опасались. Чего?

Положил копье на землю и подошел вплотную к скульптурам. Лица статуй выражали такой ужас и удивление одновременно, что я поневоле оглянулся и тщательно осмотрел окрестности на предмет какой-нибудь опасности.

Затем очень долго рассматривал статуи, поражаясь высочайшему мастерству резчика по камню, сумевшего передать эмоции лиц, экспрессию движения и не забывшему ни одной мельчайшей детали, даже в одежде. Изображены были охотники или просто путешествующие. Об этом свидетельствовала одежда и луки за спинами статуй. Но что было совершенно непонятно, отчего скульптурный шедевр поставлен в глухомани, в лесу. Кто тут будет скульптурой любоваться? Еще странно, что нет постамента, – и как только эта групповая скульптура еще сохраняет вертикальное положение, ведь они даже никак не связаны друг с другом арматурой или проволокой?