Читать книгу "Приключения Айши (сборник) - Генри Райдер Хаггард"

Но я хорошо видел, что страсть Хании не угасает, напротив, с каждым днем разгорается все сильнее, как огонь в сердце вулкана, и вот-вот начнется губительное извержение. Знаки надвигающейся беды можно было прочесть в ее словах, жестах и полных трагизма глазах.

Глава X

В комнате шамана

Однажды вечером Симбри пригласил нас отужинать с ним в его комнате, в самой высокой башне дворца, – тогда мы еще не знали, что здесь суждено разыграться последнему акту великой драмы, и охотно приняли его приглашение, радуясь любым переменам. После ужина Лео глубоко задумался и вдруг сказал:

– Друг Симбри, я хочу попросить тебя об одолжении: скажи Хании, чтобы она отпустила нас.

Хитрое старое лицо шамана тотчас же стало похожим на маску из слоновой кости.

– Я думаю, мой господин, со всеми просьбами тебе лучше обращаться к самой Хании. Вряд ли она откажет в какой-нибудь разумной просьбе, – ответил он.

– Не будем ходить вокруг да около, – сказал Лео. – Посмотрим правде в глаза. Мне показалось, будто Хания Атене не слишком счастлива со своим мужем.

– Твои глаза очень проницательны, господин, и кто может утверждать, что они тебя обманывают?

– Мне также показалось, – продолжал Лео, краснея, – будто она обратила на меня… незаслуженно добрый взгляд.

– А, ты, вероятно, догадался еще в доме над воротами, если, конечно, ты не забыл того, что помнит большинство мужчин.

– Я кое-что помню, Симбри, – о ней и о тебе.

Шаман погладил бороду и сказал:

– Продолжай!

– Я только хочу добавить, Симбри, что не сделаю ничего, что могло бы навлечь позор на имя правительницы страны.

– Хорошо сказано, господин, хорошо, – но здесь не обращают внимания на такие вещи. Думаю, впрочем, никакого позора не будет. Если бы, например, Хания решила взять себе другого мужа, вся страна радовалась бы, потому что Атене последняя, в чьих жилах течет царская кровь.

– Но ведь Хания замужем?

– Ответ очень прост: все люди смертны. А Хан слишком много пьет в последнее время.

– Ты хочешь сказать, что все люди могут быть убиты, – сердито сказал Лео. – Я не хочу иметь ничего общего с подобным преступлением. Ты понимаешь?

В тот миг, когда он это произносил, я услышал шорох и повернул голову. Здесь, за шторами, была комната-альков, где шаман спал, хранил принадлежности для гадания и составлял свои гороскопы. Шторы были раздвинуты, и между ними, в своем царском одеянии, недвижная, как статуя, стояла Хания.

– Кто говорил о преступлении? – холодно спросила она. – Уж не ты ли, господин Лео?

Он встал со стула, лицом к ней.

– Госпожа, я рад, что ты слышала мои слова, даже если они и раздосадовали тебя.

– Почему я должна испытывать досаду, узнав, что при нашем дворе появился один честный человек, который не хочет иметь ничего общего с убийством? Эти слова заслуживают лишь уважения. Знай, мне и в голову не приходили подобные мысли. И все же, Лео Винси, то, что начертано, должно свершиться.

– Без сомнения, Хания, и что же начертано?

– Скажи ему, Симбри.

Шаман зашел за шторы и вернулся оттуда со свитком, развернул его и стал читать:

«Небеса возвещают знаками, в истолковании которых не может быть ошибки, что еще до следующей луны Хан Рассен падет от рук чужестранца, который прибыл в эту страну из-за гор».

– Стало быть, Небеса возвещают ложь, – презрительно проронил Лео.

– Кто знает, – ответила Атене, – но Хан непременно падет – не от моей руки и не от рук моих слуг, а от твоих. Что тогда?

– От моих рук? А почему не от руки Холли? Но если так все же случится, меня заслуженно покарает его безутешная вдова, – раздраженно выпалил Лео.

– Тебе угодно издеваться надо мной, Лео Винси. Ты же хорошо знаешь, что он никакой мне не муж.

Я почувствовал, что настал критический момент; то же самое почувствовал и Лео: он поглядел ей прямо в глаза.

– Продолжай, госпожа, выскажи все, что у тебя на душе; возможно, так будет лучше для нас обоих.

– Повинуюсь тебе, господин. Я ничего не знаю о самом начале, но я прочла первую открытую для меня страницу. В ней говорится об этом моем существовании. Послушай, Лео Винси, ты со мной с самого детства. Когда я увидела тебя в реке, я сразу же узнала твое лицо – оно снилось мне чуть ли не каждую ночь. С того самого времени, как однажды, еще совсем маленькой девочкой, я задремала среди цветов на берегу реки, – и я впервые увидела тебя, правда, тогда ты был моложе; спроси моего дядю, правду ли я говорю, – он подтвердит. И я уверилась, что ты предназначен мне самой судьбой, – так твердила мне волшба моего сердца.

Прошло много лет, и все это время я чувствовала, что ты приближаешься ко мне медленно-медленно, но неуклонно, приближаешься, переходя из страны в страну – через горы, через равнины, через пески, через снега. И наконец случилось то, что должно было случиться: однажды ночью, менее трех лун назад, этот мудрый человек, мой дядя, и я сидели, пытаясь постигнуть тайны прошлого, как вдруг наступило прозрение.

Я была в том зачарованном сне, когда дух высвобождается из тела и, блуждая далеко-далеко, может видеть все, что уже было и что еще будет. И тогда я увидела тебя и твоего спутника – вы цеплялись за выступ ледника над ущельем, где протекает река. Я не лгу: это начертано на свитке. Да, это был ты, человек моих снов, я узнала место, поспешила туда и стала ждать тебя у реки, опасаясь, что ты лежишь уже на самом дне, мертвый.

И вот, пока мы стояли там в ожидании, далеко вверху, на ледяном языке, куда не смог бы взобраться ни один человек, мы увидели две крохотные фигурки – остальное вы знаете. Мы стояли как заколдованные, смотрели, как ты поскользнулся и повис, смотрели, как ты перерезал ремень и упал; да, и как этот храбрец Холли, не раздумывая, бросился за тобой.

Своей рукой я вытащила тебя из потока, где ты неминуемо потонул бы, не приди я тебе на помощь, – ты, кого я любила в далеком прошлом, люблю сейчас и буду любить всегда. Ты – и никто другой, Лео Винси. Это мое сердце прозрело угрожавшую тебе опасность, и это моя рука спасла тебя от смерти, – так неужто ты хочешь отказаться от моего сердца и от моей руки, которые предлагаю тебе я, Хания Калуна?

И, опираясь о стол, она умоляющими глазами впилась в его лицо, ее губы заметно подрагивали.

– Госпожа, – сказал Лео, – я вновь благодарю тебя за свое спасение, хотя, может быть, было бы лучше, если бы я утонул. Но прости меня за вопрос: если все, что ты сказала, правда, почему ты вышла замуж за другого человека?

Она качнулась, как будто ударенная кинжалом.

– Не вини меня, – простонала она, – я вышла замуж за этого безумца, которого всегда ненавидела, лишь по политическим соображениям. Они все настаивали, даже ты, Симбри, мой дядя, – проклятье на твою голову, – все так настаивали, говоря, что необходимо покончить с войной между людьми, верными Рассену, и моими. Что я последняя представительница царской династии, которая должна быть продолжена, что мои сны и воспоминания – плоды воспаленного воображения. И, увы, увы, я уступила ради блага своего народа.