Читать книгу "Индийский веер - Виктория Холт"

Я надела сари и накинула на голову шаль.

— Друзилла, ты выглядишь просто забавно, — сказала Луиза.

— Теперь мы пошли. Я возьму детей. Вы приходите к брату. Мы хотим сделать это для вас.

— Я приведу графиню, как только дождусь ее. Она не задержится. Я думаю, что в конце концов она осознает опасность.

— Скажите ей закрыть голову. Одеть шаль…

Я была испугана, но знала, что могла оказаться в опасной ситуации.

Взяв Алана за руку и приказав Луизе держаться рядом, айя поспешно вышла из бельведера.

Тишина нарушалась только звуками, издаваемыми насекомыми, к которым я теперь уже привыкла. Я могла слышать удары своего собственного сердца. Я сознавала, что айя была лучше информирована об опасности, чем я, и понимала, что ситуация могла стать еще более напряженной.

Я почувствовала себя одинокой и беспомощной, как только позволила детям уйти, и сразу же подумала, что должна была бы отправиться вместе с ними. Они были на моем попечении. Но как я могла бросить Лавинию? Глупость Лавинии уже однажды оказала огромное влияние на мою жизнь. Сейчас я полагала, что произойдет вновь что-то подобное.

Если бы она только сразу же пошла со мной. Было бы хорошо, если бы не возникло необходимости бежать из дома, но айя считала иначе. Я подошла к двери беседки и посмотрела в сторону дома. И тогда… я вдруг услышала крики. Я увидела в окне темные фигуры. Казалось, что все обитатели дома заполнили верхние комнаты.

Мое сердце громко стучало, в горле пересохло. Я продолжала шептать:

— Лавиния… Лавиния. Где ты? Почему ты не идешь? Я ничего не хотела так сильно увидеть, как ее, украдкой пробирающейся по траве в бельведер.

Но она не пришла.

Инстинкт говорил мне, что я должна идти, что должна держать путь к дому с манговым деревом. Я знала дорогу туда. Я ходила по ней много раз.

«Иди! Иди!» — говорил мне здравый смысл. Но я не могла идти без Лавинии.

Что, если она придет в бельведер и увидит, что меня нет? Куда она пойдет? Что она станет делать? Она не знала, что в том доме есть убежище.

Я должна ждать Лавинию.

Не знаю, как долго я ждала. Оттуда, где я находилась, я могла видеть окно Лавинии. Несколько ламп было зажжено. И в то время, когда я наблюдала, я увидела в ее окне Хансама. Так он был в ее комнате! Он пришел во второй раз, и я удивилась, не ошиблась ли я.

Я стояла дрожа. Я не знала, что делать. Я молилась о помощи.

«Уходи… теперь уходи», — сказал внутренний голос. Но я не могла уйти, пока Лавиния была в доме.

Прошел, должно быть, час. Ночь была жаркой, но я продолжала дрожать. Я слышала отдаленные звуки пения… пьяного пения. Они доносились из нижней части дома.

Я колебалась. Затем я тайком двинулась по траве. Я знала, что это была глупость. В доме случилось что-то ужасное. Я должна бежать отсюда как можно скорее. Я должна найти дорогу к дому Салара, где меня ждут айя и дети.

Но я все еще не могла этого сделать.

— Лавиния, — услышала я свой шепот. — Где ты? Почему ты не идешь?

Ожидание становилось мучительным. Я не могла выносить его. Я поняла, что должна пойти в дом и найти ее.

Это была, конечно, глупость. Айя знала, что мы должны обязательно покинуть дом. Она как раз вовремя спасла нас. Но как я могла оставить Лавинию?

Я говорила себе, что мой долг быть рядом с детьми. Сейчас они нуждаются во мне. Но с айей они были в безопасности. Если она пришла в дом брата, то сейчас они находились там, ожидая меня.

Я знала, что должна делать. Я должна найти Лавинию. Я не должна уходить без нее. Ей, конечно, следовало бы пойти со мной; она сглупила. Она всегда была глупой. Но я все же любила ее. Мне казалось, что моя жизнь была каким-то образом переплетена с ее, и я не могла бросить ее сейчас.

Я была у дома. Я стояла прислонившись к стене, прислушиваясь. С половины слуг слышались звуки пирушки. Я представила, что Хансам там. А где же Лавиния?

Она сказала, что придет. Чего она ждала?

Дверь была открыта. Я вошла в холл. Теперь крики и смех раздавались более отчетливо. Они были очень веселыми… пьяными, я была уверена.

Молча, боясь, что Хансам может появиться в любой момент, я тайком прокралась вверх по лестнице. К счастью, эта часть дома оказалась пустынной.

Дверь в комнату Лавинии была широко раскрыта. Я прокралась по коридору и остановилась там.

То, что предстало перед моими глазами, навсегда отпечаталось в моей памяти. Беспорядок… и ужас. Стены комнаты были забрызганы кровью. И там, распластавшись поперек кровати, было обнаженное тело Лавинии. Что-то непристойное было в ее позе, и я знала, что оно было положено так намеренно. Ее глаза были широко раскрыты и полны ужаса. Ее великолепные волосы спутались от крови, а в ее ногах лежал раскрытый забрызганный кровью веер из павлиньих перьев. Тогда я поняла, что это сделал Хансам.

Я почувствовала слабость и дурноту, когда увидела, что у нее перерезано горло.

Лавиния была мертва. Красота, которая была ее гордостью, которая сделала из нее то, чем она была, в конце концов погубила ее.

Инстинктивно я поняла, что Хансам осуществил месть своим собственном способом, поскольку она сначала обнадежила его, а затем отвергла. Оскорбив его достоинство, она в его глазах совершила огромное преступление. Он ждал, чтобы отомстить за свой потерянный престиж; подарок — веер из павлиньих перьев — был предупреждением.

На какое-то время я не воспринимала ничего, кроме ужаса от всего этого.

— Лавиния… Лавиния… почему ты не пошла? Почему колебалась? Ты погубила себя.

«Как я скажу детям?» — спрашивала я себя, как будто это было самой важной вещью в мире.

Дети! Я должна к ним вернуться. Я должна заботиться о них. Я должна думать о них так же, как я думала о Флер.

Я должна немедленно выбраться из этого дома смерти. Если бы меня обнаружили, моя участь была бы такой же, как Лавинии. Я была нужна детям. Я должна была заботиться о них.

Я пошла прочь от этой сцены ужаса. Я прокралась по лестнице. Счастье сопутствовало мне, поскольку никто не появился. Выйдя через открытую дверь, я поспешила по траве.

Ночной воздух подействовал на меня отрезвляюще. Я вошла в бельведер и позволила себе несколько секунд передышки, чтобы восстановить дыхание. Я должна добраться к детям. Для этого мне необходимо было пройти по улицам. Я могла догадываться, что произошло в домах, где жили европейцы. Мятеж начался всерьез. То, чего мы боялись все эти недели, произошло, и это было намного хуже того, что я представляла.

На улицах было мало народа. Я была рада шали и сари. Айя проявила мудрость, обеспечив меня ими. Я немного сутулилась, поскольку была высокой, и мой рост мог меня выдать.