Читать книгу "Законы Трампа. Амбиции, эго, деньги и власть - Майкл Краниш"

Постепенно Трамп обошел всех соперников. В ходе избирательной кампании он приклеивал своим конкурентам по политической борьбе разные прозвища. Первое досталось Бушу, который стал «Джебом-антиэнергетиком». За ним последовали «маленький Марко» для Рубио и «Тэд-соври» для Круза. «У Джеба действительно было плохо с энергией, – вспоминал позже Трамп. – Когда я впервые произнес слово «антиэнергетик» слушатели пришли в восторг». Эта кличка мгновенно прилипла к Бушу, который действительно отличался спокойствием и размеренностью, особенно на фоне прошлой избирательной кампании своего более болтливого брата. По репутации Буша был нанесен удар, и теперь его советники пребывали в раздумьях, что делать дальше. Одни предлагали выступить с агрессивным ответом, другие считали, что не стоит становиться «свиньей в свинарнике». В итоге они сосредоточились над сбором голосов в пользу Буша во Флориде, игнорируя Трампа. Ожидающий драки республиканский электорат был разочарован, и, как сказал Глазнер, «это было, вероятно, худшим решением команды Буша, не пожелавшей адаптироваться к реальности».

Следующим объектом для атаки был выбран бывший губернатор Техаса Рик Перри, который уже пытался стать кандидатом от республиканцев в 2012 году, но потерпел поражение. Он вступил в борьбу еще до Трампа и славился своей реакционностью. Ввиду низкого рейтинга он сошел с дистанции к началу сентября. Выступая перед избирателями 22 июля, Перри назвал Трампа «смесью демагогии, желчности и глупости», а также «раковой клеткой идей консерватизма», но тот и бровью не повел.

Уход Перри явно не стал сенсацией, поскольку он не числился в фаворитах. Через десять дней вслед за ним последовал губернатор Висконсина Скотт Уокер, скромный герой национального уровня, долгие годы трудившийся в комитетах здравоохранения, финансовых институтов и жилищного строительства. До вступления в борьбу Трампа он проводил избирательную кампанию в Айове, но пал жертвой доминирующей харизмы нового кандидата. Число сторонников Уокера резко пошло на убыль, поскольку мягкость его характера не могла конкурировать с пробивной нахрапистостью Трампа, ставящего на первое место зрелищность дебатов. «У нас нет пути к победе, когда во главу угла ставятся не дела, а дешевый популизм», – сказал Уокер перед уходом и призвал оставшихся кандидатов следовать за ним, оставив дорогу кому-то одному, самому достойному, способному противостоять Трампу лоб в лоб. Однако это предложение не отличалось полезностью, поскольку снижение числа конкурентов продолжало бы работать в пользу Трампа.

На фоне общего раздражения по отношению к политическому истеблишменту, избирательная кампания 2016 года стала лидером по числу заведомых аутсайдеров. Почти все независимые опросы выделили пару главных лидеров гонки – Трампа и Бена Карсона, известного бывшего врача-нейрохирурга, набравшего более половины голосов респондентов из числа республиканцев. Это приняли к сведению руководители избирательных кампаний других кандидатов, но в кулуарных разговорах ходило мнение, что оба лидера, в конце концов, уйдут на задний план. Как сказал специалист по опросам общественного мнения из команды Рубио Уит Айрес, «мы были совершенно правы насчет схода с дистанции Бена Карсона, но ошиблись в отношении Дональда Трампа».

Казалось, что большинство избирателей просто изголодалось по кандидату без политического опыта. Лозунг Трампа «Сделаем Америку снова великой!» играл на ностальгических чувствах электората по экономическому и культурному прошлому страны, он предлагал не идеологию, а путешествие в лучшее время и место. Профессор политологии Виргинского университета Джеймс Цезарь, описывая феномен Трампа, отмечал, что «его недюжинная сила заключалась в том, что у избирателей наконец-то появился лидер, способный предельно четко формулировать». Эту же мысль более расширенно выразил политический аналитик Тод Харрис, работающий на Рубио: «В условиях, когда буквально сотни тысяч людей потеряли свои дома, работу и пенсионные накопления, перед глазами избирателей стояла политическая система, которая ни черта не делала для того, чтобы исправить ситуацию. В то же время, подбирающиеся к власти республиканцы заявляли о том, что собираются очистить Вашингтон от демократов, но это были слова, которые ничего не изменяли. Процесс растущего недовольства лежал на поверхности, и необходимость «слить воду» была очевидна».

Вечером в пятницу, 13 ноября 2015 года, почти одновременно была совершена серия террористических актов в Париже и его пригороде: террористы-смертники произвели несколько взрывов возле стадиона в Сен-Дени, затем были расстреляны посетители нескольких ресторанов и устроена бойня в концертном зале «Батаклан». По общему счету, менее чем за три часа три отряда террористов из группировки «Исламское государство» убили 130 человек. За несколько недель до этого Трамп призывал к депортации из страны сирийских беженцев и к запрету их дальнейшего въезда на территорию страны. Этот призыв противоречил его изначальной позиции, когда Трамп заявлял, что «Соединенные Штаты должны «по возможности» принимать беженцев с целью снижения последствий экономического кризиса». На следующее утро после парижских терактов он провел митинг в Бомонте, штат Техас, который начался с минуты молчания. Затем Трамп обрушился с критикой «безумного» плана Обамы допустить в страну 10 тысяч сирийских беженцев, утверждая, что число нелегальных иммигрантов из Сирии и так уже составляет четверть миллиона человек. Демократы были шокированы, увидев, как резко взлетел рейтинг Трампа, умело разыгравшего «парижскую» карту. Они срочно создали группу общественного опроса для анализа мнения избирателей о миграционной политике и терроризме. По результатам опроса оказалось, что Трамп был единственным кандидатом, предлагающим конкретные действия. Хотя респонденты и были обеспокоены антимусульманскими высказываниями Трампа, они подчеркивали его силу и «народную простоту» в решении вопроса: «выколачивать дерьмо и строить стену». Из этого следовало, что избиратели действительно ощущали потерю политического контроля над миграционными процессами, и риторика Трампа, особенно для мужской части населения, была ясна и понятна.

Через несколько недель террористический акт произошел уже на территории самих США. Накануне Международного дня инвалидов, супружеская пара Сайед Ризван Фарук и Ташфин Малик открыли стрельбу в здании Центра для людей с ограниченными возможностями в Сан-Бернардино, штат Калифорния. В результате нападения погибли 14 и были тяжело ранены более 20 человек. На фоне этого события Трамп объявил, что главная причина проблемы кроется в радикальном исламизме и предложил наложить запрет на въезд мусульман на территорию страны (Фарук был урожденным гражданином США). Это предложение было продиктовано пресс-секретарю Хоуп Хикс для записи в блокнот «на будущее».

Трамп выжидал время, чтобы выступить с ним в Национальный день памяти Перл-Харбор 7 декабря на запланированном митинге на борту авианосца в Южной Каролине. Заявление Трампа призывало к полному запрету въезда мусульман, пусть даже и носящему временный характер. Предварительная реакция политических кругов не заставила себя ждать: Джеб Буш написал в своем твиттере, что «Дональд Трамп окончательно рехнулся». Летя на митинг в Южную Каролину, команда Трампа, впрочем, как и сам Трамп, были обеспокоены тем, что предлагаемая мера по результатам опроса общественного мнения слишком радикальна. Стоя на борту авианосца «Йорктаун», Трамп демонстративно зачитал свое предложение, которое было встречено оглушительными аплодисментами. «Вот вам и результаты опроса, – удовлетворенно сказал Трамп, садясь в машину. – Теперь вы видите, что люди действительно об этом думают».