Читать книгу "Пират Ее Величества - Николай Курочкин-Креве"

— Ничего не скажу! Пусть Богу останется, а не вам, вонючкам!

Потом он выгнулся, кровь из раны ударила фонтаном, аж испанцев забрызгало, — и он стал умирать. Последние слова его были: «Господи! Тебе вручаю грешную душу мою! Будь проклят предатель!»

Французы притихли. Потом капитан их, не повышая голоса и не меняясь в лице, сказал:

— Бедняга Тестю! Мир его праху, добрый был моряк, — и, помолчав мгновение, спросил деловито: — А ты не знаешь, Теодор, кто этот негодяй Роже, откуда он и что с ним сталось?

— Не интересовался, — равнодушно сказал Федор. — Я его никогда более не видал — да, скорее всего, и не увижу. Думаю, что его прикончили испанцы. Он им больше не нужен — ну и все. Связать руки покрепче и бросить в тамошнем лесу человека на ночь — это вернее пули, к утру кто-нибудь слопает.

— Это так. Но разве вы не последовали за испанцами, когда они куда-то утащили ваши сокровища?

— Нет. С ними же ясно было, что повезут они нашу добычу в свое поганое казначейство. Мы другим занялись. Разрыли палую листву, которою они забросали труп капитана Тестю, и вырыли яму, схоронивши его по христианскому обычаю. Вот только молитвы над ним прочитали по-английски, а не по-вашему…

— Бог разберет. Ну, и вы, конечно, после похорон заспешили к морю?

— Ну да. На первом из заранее обговоренных мест встречи были испанцы, но на втором нас ждала пинасса. Вот и все, что я смог вам рассказать о кончине храброго капитана Франсуа Тестю. А теперь ваша очередь рассказывать. Почему ваша эскадра очутилась в этих, вроде бы не самых оживленных, водах?

15

И он оглянулся на своих, ища поддержки. Те дружно, хотя и молча, выразили согласие с вопросом.

— Хорошо. У вас ведь заметили, что мы шли таким порядком, чтобы бригантины не видны были из-за фрегатов?

— Заметили. Только не поняли, зачем бригантины вырвались из середины строя. Перед нами похвалиться?

— Конечно, и это тоже, а как же? Если есть чем похвалиться, грех не похвалиться. Но главное — мы изготовились, потому что время приспело. В любой час на горизонте могут показаться испанские галионы.

— Именно здесь? С чего вы взяли? И притом сейчас? Они ж давно прошли… Мистер Паркер, вы лучше нас знаете, скажите!

— Конечно, прошли.

— Да. Но не все. Из-за урагана часть отстала. Они чинили такелаж в Борбурате и сейчас идут много южнее обычного курса. Чтобы не вляпаться в следующий ураган. Известно же; обжегшись на молоке, станешь дуть и на воду. Наша разведка их отследила и донесла, что они на подходе…

— Ну, что выследили — понятно. Но как можно донести вперед галионов?

— А вы наши бригантины на полном ходу видели? Э, вот в том и секрет. Знаете, какую скорость они могут развить?

— Ну, узлов до десяти при свежем попутном ветре…

— Ха! Не десять, а четырнадцать! Поэтому наша «Щука» (вот она, рядом) пасла испанцев, получила сведения от нашего надежного агента об их выходе в море — и ринулась параллельным курсом на таком расстоянии, чтобы нам видеть только топы их стеньг, а им нас вовсе не видеть.

— Да, только чуток впереди днем и чуток отставали к ночи, благо наше преимущество в скорости позволяло это, — вставил кто-то из французов, скорее всего — офицер с этой самой «Щуки».

— Вот тут я что-то не улавливаю смысл маневра, — озабоченно сказал внимательно слушавший Паркер. — Отставать-то на ночь зачем? Так вы могли вовсе их потерять из виду…

— Как раз чтобы не потерять из виду, мы и отставали! — с торжеством сказал офицер с «Щуки». — Шли-то мы на восток, а не на запад, верно? Поэтому после ночи наши марсовые обшаривали восточный горизонт. Солнышко — оно за протестантов, если только они сами не глупцы. И оно нам раскрашивало паруса тех, кого мы ищем, в цвет огня. Сразу видно за два-три лье!

Это было здорово. Федор представил, как виднеются на горизонте огненно-красные паруса…

— Ну вот, а потом на «Щуке» подняли все паруса и рванули к месту рандеву. Когда уже ясно стало, куда направляются испанцы. Но мы опасались, что не справимся одни, — и тут Господь послал нам вас навстречу. Нет, я точно говорю: Господь Бог — он за протестантов. Теперь наше дело — дождаться испанцев, разгромить и разделить добычу. Справимся, ребятки?

Корсары взревели:

— Хо-хо! А то как же?!

Воротясь затемно, англичане узнали, что командование французской эскадры сообщило англичанам все то же о галионах, что узнали они на «черных бригантинах», — и что для экипажей «черных бригантин» особо выговорена их доля добычи: вполовину менее законной части, причитающейся им по обычаю, зато трофейный галион един — им, и брать его надлежит в исправном состоянии, чтоб на ходу был. Зачем им это — французы не сказали. Загадочно улыбаясь, заявили только:

— Увидите в деле — сами поймете, зачем.

На рассвете вахтенные сообщили, что с марсов видят корабли противника…

16

На корсарских эскадрах затрубили в трубы, забили в барабаны — и они ринулись на сближение. И испанцы, и обе эскадры корсаров вынуждены были идти вполветра: дул чистый норд, а те шли на восток и навстречу — на запад. Не ожидавшие нападения в стороне от оживленных морских дорог, испанцы, тем не менее, скоренько сориентировались и начали огнем из всех орудий подавлять корсаров, не подпуская их близко. И тут еще ветер сыграл на руку судам Его Католического Величества: корсары, чтоб не потерять ветер, который сменился на более типичный для этих краев норд-ост, что бы и на руку корсарам, — но потом круто завернул и задул ровно, спокойно и надолго с норд-веста.

«Эх, кабы все наоборот при таком ветре: чтоб испанцы на запад шли — а мы с востока на них нападали», — подумал Федор. Теперь корсарам предстояло, чтобы паруса не заполоскали, пересечь путь испанцам, что еще бы ничего, и потом подставить им свои правые борта при совершении поворота. А это было вовсе уж ни к чему. Слишком рано. На более близкой дистанции они и сами постарались бы занять такое положение — но на таком расстоянии это значило всего лишь одно: стать мишенями для тяжелых пушек галионов…

Спасение было в том — испанцы, разумеется, тоже это понимали — чтобы, подняв все паруса и молясь об усилении ветра, проскочить как можно ближе и войти в «мертвую зону». Но, говоря по совести, надежд на это было немного. Матросы уж и свистели, и плевками смазывали грот-мачту — все тщетно… Уж и штанги намылили — последнее, вернейшее средство… Но тут вперед, круто к ветру, помчались три черные бригантины! Испанцы перенесли было огонь на них, ослабив стрельбу по фрегатам французов и англичан. Но ширина «мертвой зоны» для приземистых бригантин была во много раз шире, чем для галионов или фрегатов! Испанцы наклонили стволы своих пушек правого борта так, что те едва не вываливались в орудийные порты, и уперлись в нижние косяки портов — но увы! Их ядра все равно свистели над топами заваленных черных мачт французов. При этом, как вскоре выяснилось, бригантины, подойдя на кабельтов-полтора к испанцам, не мешали стрелять по испанцами, поскольку пока корсары целили в рангоут и такелаж, стремясь сковать испанцев, ограничив их маневр.