Читать книгу "Мистика московских кладбищ - Юрий Рябинин"

Интересно сам себя охарактеризовал однажды Мессинг в разговоре со своим гостем Михаилом Михалковым — братом известного писателя. Мессинг так говорил: «У каждого человека есть, предположим, двадцать процентов интуиции, то есть чувства самосохранения. У вас, человека воевавшего, выработалась интуиция на сто процентов. У кого-то может доходить и до трехсот. А у меня — тысяча процентов!». Вот так Мессинг объяснял собственный феномен.

В последние годы могила Вольфа Мессинга стала местом паломничества всяких любителей мистики. Неслучайно могильщик, проводивший нас к месту упокоения верховного мага, смотрел на нас с Алексеем Николаевичем с подозрением: наверное, принял за подобную же публику. Как нам рассказали в администрации кладбища, однажды на могилу Мессинга пришла какая-то девица, разделась догола и начала при помощи известных, очевидно, ей средств — восклицаниях, заклинаниях, жестикуляции — общение с великим учителем, а, может быть, и со всем потусторонним миром. Исполнив соответствующее действо, она оделась и ушла.

На старой, или южной, территории Востряковского кладбища похоронены еще многие известные люди. Вспомним некоторых.

Киноактриса Изольда Васильевна Извицкая (1932–1971), прославившаяся главной ролью в фильме «Сорок первый»; автор популярной, многократно переизданной, книги «Крылатые слова» Николай Сергеевич Ашукин (1890–1972); известный филолог-лингвист Александр Александрович Реформатский (1900–1978) и его жена — писательница Наталья Иосифовна Ильина (1914–1994); выдающийся русский поэт Леонид Николаевич Мартынов (1905–1980); певица Эдит Леонидовна Утесова (1915–1982); поэт-песенник Леонид Петрович Дербенев (1931–1995); современный коллега Мессинга по цеху магов и экстрасенсов Юрий Андреевич Лонго (1950–2006).

Леонида Мартынова иногда называют крупнейшим русским поэтом середины XX века, или, во всяком случае, выдающимся, великим. Но, как нередко это бывает с талантами, он, с одной стороны, до сих пор не вполне открыт, с другой — уже основательно забыт. Но это, как говорится, в духе времени: таков теперь удел поэзии, да и вообще высокого искусства.

Здесь похоронена актриса Изольда Извицкая

Владимир Максимов в свое время много рассказывал автору этого очерка о Франции, о французской интеллигенции. В частности о том, что читают французские интеллектуалы: самая труднодоступная вершина, которую способно покорить их дум высокое стремленье, по словам В. Е. Максимова, — журнал «Пари-матч». Это что-то вроде нашего «Огонька». Атак в основном комиксы рассматривают, — теперь, наверное, по мобильнику. Вот тем же путем в последние годы движется и российский потребитель информации. Причем движение это напоминает свободное падение с нарастающим ускорением. Если каких-то двадцать лет назад в метро каждый третий пассажир что-то читал, и у половины из них в руках были «толстые» литературные журналы, то теперь все в вагоне поголовно уткнулись в мобильники: они играют! В памяти их карманных игротек десятки игр. И еще сотни можно скачать из Интернета, не выходя из метро. Играть — не переиграть. Самая же интеллектуальная из этих игр так же уступает ушедшим в историю «пятнашкам», как старая дворовая приблатненная «чика» уступает шахматам. Если что-то еще и читают, то это либо хроника скандалов и альковной жизни «звезд», либо гламурные остросюжетные романы, которые, по нашему мнению, читать так же позорно, как рассматривать непристойные картинки.

Понятно, Леониду Мартынову, с его творчеством, с его военной и гражданской лирикой, места в умах нынешней читающей публики не остается никакого.

Единственная оставшаяся ниша, где ритмическое слово-творчество, — поэзией это назвать язык не поворачивается, — вполне востребовано — эстрада. Но какой там уровень словотворчества! Тот же Максимов называл такое «искусство» заграничным, то есть находящимся за гранью добра и зла.

Вот чему внимают миллионы наших зомбированных соотечественников, вот от чего на концертах восторженные девушки истерически беснуются, разрывая в порыве на себе футболки: «Два кусочечка колбаски Предо мной лежали на столе, Ты рассказывал мне сказки, Только я не верила тебе». Или такое: «Ты моя банька, я — твой тазик». И еще: «Ты скажи, чё те надо, Я те дам, я те дам, чё ты хошь!». А также: «Жениха хотела, вот и залетела». Это у них все про любовь. А вот родное, в угоду чаяниям масс: «Русская водка, огурец, селедка, Весело веселье, тяжело похмелье!», — это называлось шлягером одно время. Как говорят, утюг в сеть включишь, а из него — «Русская водка».

По соседству с Мартыновым похоронен поэт Леонид Дербенев. Он как раз писал преимущественно песни, в том числе и для эстрады. Но это был классик песенной поэзии. Вот на кого бы надо равняться современным сочинителям слов к музыке. Но они, скорее всего, и не слышали ничего о Дербеневе.

А ведь песни Дербенева когда-то знали и любили решительно все. Да и теперь немало поклонников творчества Леонида Петровича. Известность пришла к Дербеневу в 1960-е годы, когда на экраны вышел фильм «Кавказская пленница», со знаменитой его «Песенкой о медведях». А уже затем появились «Остров невезения», «А нам все равно», «Маруся», «Счастье вдруг в тишине…», «Есть только миг» и другие. Всего Дербенев написал песни более чем к ста кинофильмам. И большинство из них выдержало испытание временем — они популярны и теперь. Их знает и с удовольствием слушает уже третье поколение. Еще больше песен он написал для эстрады. Редко кто из певцов 1960–90 годов не исполнял песен Дербенева.

В вышедшей недавно книге воспоминаний «Между прошлым и будущим…» жена поэта Вера Ивановна излагает весь жизненный путь Леонида Дербенева — с детства до самой его кончины. Но Леонид Дербенев не единственный герой этой книги. Не меньшее внимание в ней уделяется еще одному, очень небезынтересному персонажу — нашей современной эстраде. Незадолго до смерти, уже в 1990-е, Леонид Дербенев так отзывался о нынешних исполнителях композиций: «Невозможно слушать то, что сейчас поют. Прежде этот мутный поток пошлости хоть как-то сдерживали худсоветы, а теперь нашу эстраду заполняет бездарь и безвкусица. И, самое ужасное, что публика глотает эту дрянь, ей нравится любая глупость — лишь бы смахивала на западную». На заграничную, добавим устами Владимира Максимова.

Чтобы совсем уже смахивать на западных коллег, эти наши мастера фонограмм устраивают время от времени между собой «звездные» войны, о которых затем повествуется в разных «светских хрониках», или эпатируют какими-нибудь индивидуальными чудачествами и т. д. И действительно, пока вся эта публика кривляется на сцене и на газетных полосах, обыватель проявляет к ней живейший интерес. Но стоит им хотя бы на время исчезнуть — лечь, например, на очередную косметическую операцию, — о них мгновенно забывают, будто и не было их никогда прежде. Может быть, из них кто-то только тем и будет памятен, что ему посчастливилось озвучивать стихи короля песенной поэзии Леонида Дербенева.

Теперь можно относиться как к забавной нелепости к факту, что Леонид Дербенев не был членом Союза писателей. Он однажды подал в Союз заявление о приеме, но на комиссии решили: песенника в СП принимать не годится, — здесь подобает состоять авторам серьезных произведений. Так и не приняли. Как бы хотелось узнать поименно членов той комиссии. Чтобы, наконец, представить себе: что же это такое настоящая серьезная поэзия?