Читать книгу "Дом скитальцев - Александр Мирер"

Нуль панически вскинулся. Посмотрел под экран. А, смотришь, горит ли сигнал секретности!

— Не беспокойся, мой дорогой, — сказал командор, — Нас никто не слышит. Однако же… Ты понял?

— По-нял, — пролепетал Десантник. — По…

— Вот и веди себя хорошо. М-нэ-э. Матрицу, пожалуйста, не выкидывай из шкафика: вдруг еще пригодится. Плавного Пути!

Покончив с Десантником, Джал уже примерился вызвать Великого Диспетчера, но раздумал. Этого разбойника на испуг не возьмешь. Пускай Шеф сам доложит ему о перчатках Номдала и о пропавшей матрице. Для умницы Прокта хватит и такого предупреждения.

Оставался один только Сулверш. «Верный Сул, ничтожный комарик, что он против нас, крупных хищников? — подумал командор. — Однако Сул может испортить мне всю игру, и его надо обезвредить окончательно. Хотя и жаль».

— Начальника Охраны ко мне! — приказал он и, когда Сулверш явился пред очи, распорядился: — Встретить господина Глора в центральной шлюзовой и препроводить сюда, в кабинет.

Офицер нисколько не удивился. Мрачно отсалютовал и нырнул в люк. Эта безмятежно-мрачная повадка ясно показывала: он уверен, что его предусмотрительность пособничает «Глору». Такая реакция и была нужна командору Пути. И он подумал, что беглый каторжник ухитряется все свои трюки проделывать невпопад и одновременно кстати. Нелепое его бегство из карцера пришлось в самый раз. Лучше не придумаешь…

Он откинулся на спинку удобного кресла. Мысленно проверил, все ли сделано. Да, все. О госпоже Тачч он почти забыл. Во всяком случае, немного удивился, когда сна явилась в кабинет и попросила разрешения доложить о событиях.

Салют

Командор сказал:

— Оставим формальности. Сочувствую вам в потере. Вы сделали что могли, благодарю.

Тачч ответила недоверчивым взглядом. О великие небеса! Она думает, что Джал сам подстроил убийство Светлоглазого!

— Обещанное будет выполнено, госпожа Тачч. Повторяю, вы сделали все, что было возможно при данных обстоятельствах. Сейчас мне нужна ваша помощь. — Он нагнулся к пульту. — Господа Сулверш и Клагг, ко мне!

В кабинет поднялись охранники. Джал обратился к Сулвершу:

— Я приказывал привести господина Глора. Где он?

— В карцере, вашусмотрительность.

— Ты не выполнил приказ.

— Позвольте доложить, ну, это невозможно.

— Ваша предусмотрительность! — раздельно сказал командор.

— Это невозможно, вашусмотрительность, — металлическим басом покорно повторил офицер.

— Ты обращался к Шефу?

— Да, вашусмотрительность.

— Что он приказал тебе?

— Не умничать. Выполнять приказы вашусмотрительности.

— Что же ты не выполняешь? М-нэ?

Сулверш набрал полную грудь воздуха и отрапортовал:

— Глор — оборотень, государственный преступник, его место в допросном посту Расчетчика. Будучи принуждаем, ну, к исполнению, я отказываюсь. Готов, ну, понести, — он перевел дух, — наказание. Я отказываюсь, ваша предусмотрительность!

Клагг тихо щелкнул, с ужасом и восхищением. Начальник Охраны отстегнул перевязь с лучеметом, шагнул вперед и положил оружие к ногам командора Пути. И Великий жестом приказал Клаггу поднять это оружие. Взять Сулверша в некотором роде под стражу! Что же будет дальше? Неужели оно?

Командор Пути встал, переступил с ноги на ногу и сказал с грустным удовлетворением:

— Сул, паренек… Я рад, что не ошибся в тебе. Да. Если бы, м-нэ, все исполняли свой долг, Путь сейчас не стоял бы перед… Словом, ты молодчина, клянусь черными небесами!

— Рад стараться, ваш-ш! — рявкнул Сулверш.

Лицо Клагга опять изобразило страх — ну и разделается с ним начальник Охраны, когда кончится этот спектакль! Он присел, готовый подскочить к Сулвершу и подать ему оружие. Но командор приказал:

— Конвой сюда! Господин Клагг!

— Ко!.. Конвой в кабинет вусмотрит-сти! — прокудахтал Клагг и, путаясь в лучеметных перевязях, на всякий случай стал «смирно». Простучали башмаки конвойных. «Спектакль, спектакль! — металось в голове господина офицера. — Во имя Пути, что же будет?!»

— Мы, Третий Великий, командор Пути Джал Восьмой! Именем Пути и ради его прямоты и величия… — твердым голосом, но скучно, без малейшего пафоса заговорил командор, и Клагг выпрямился, засиял — произошло оно! — приказываем! Балога, именуемого Сулвершем, обвиняемого в бунте, содержать под стражей… Приказываем! Под страхом тягчайшей немилости Трех Великих не оказывать ему помощи, не поддерживать его и не ободрять. Этот приказ должен соблюдаться!

Конвойные ухнули:

— Во имя Пути!

Клагг — тоже, с некоторым запозданием. Формула обвинения произнесена! Вот она — карьера! Он подскочил к бывшему начальнику, защелкнул наручники на его больших покорных руках и скомандовал:

— Конвой, кругом! В карцер! — и удивился еще раз — чуть не до обморока.

Командор Пути проводил арестанта полным салютом, тем самым ободряя его, в нарушение своего же приказа.

Совершенно сбитый с толку, Клагг отконвоировал бывшего начальника в карцер, а оттуда привел Нурру-Глора, по собственному почину вернув ему браслет и оружие.

Ложка к обеду

Командор сказал:

— Явился, чурбан? Приполз, головоногая козявка? Господин начальник Охраны, можете вернуться к своим обязанностям!

Нурра провыл: «Благодетель!» К счастью, восторженный Клагг заглушил это неприличие солдатским «Слушаю!», а госпожу Тачч командор предусмотрительно отослал — разобраться в приемной и установить очередь. Едва за Клаггом опустилась крышка люка, Нурра плюхнулся на ковер, почесался и задумчиво произнес:

— А ты с лица, того… спал. Уф, как чешется! Привык, понимаешь, чесаться средними лапами, а тут — смигзы. Не доберешься.

Джал молча, злобно поднял его за грудь комбинезона, взглянул в его блаженную режу и слегка куснул — для острастки.

— Проклятая головоногая дрянь! Ты зачем отпрашивался?

— Куда я отпрашивался? — огрызнулся Нурра. — Во! Кусается!

— В корабль.

На лице Нурры было полнейшее недоумение. «Значит, я ошибся, — подумал Джал. — Невозможно же всегда все предвидеть. Ладно. Хватит того, что я предвидел бунт старины Сулверша. Да мало ли что еще предвидел. Вот и хватит…»

И тут Нурра плюхнулся на пол и взвыл:

— Ар-роу! Я жалкий, беспамятный неск! — Детина в синем комбинезоне елозил по ковру и здоровенными ладонями лепил самому себе оплеухи. — Вспомнил я, вспомнил! Твой друг — он в корабле!

Машка… Машка… В Севкиной груди запело, как маленький органчик, — Машка! Он бестолково засуетился, хватая то орущие, то перчатки и спрашивая на ходу: